Путь Стратега 3 (СИ) - Корнелий Луций - Страница 46

— Понимаю.

Еще бы не понять.

Чего уж тут не понять.

Деньги-деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень.

Делай деньги, делай деньги.

Остальное все дребедень.

И нельзя сказать, что Аланиус затирает совсем уж бред. Наверное, если Шадд обратится выжженной пустыней, то уровень жизни в Империи сильно просядет. Однако если он останется независимым, то не обеспечит ли это столетия бесконечных опустошительных войн?

— Уважаемый Церт, разве не решается вся эта сложная задача вычитанием одной переменной?

— О чем вы, Михаир?

— О Ксерионе. Он символ восстания. Живой бог. Воплощение Бессмертного Солнца и носитель фарна. Без него все затихнет. Люди увидят, что их кумир пал. Потеряют волю к борьбе.

Странно, что мне приходится говорит такие очевидные вещи.

— Не все задачи решает клинок убийцы. Вы вот пережили очередное покушение.

— Было не очень приятно.

— Но все же… До Ксериона не легко добраться. Антавий Карр жив вопреки желаниям, не совру, если скажу, что миллионов людей от Востока до Севера. Думаете на его жизнь не покушались? Сейчас это шаддинцы. Они ломают об него ножи и зубы, а старые враги в Империи лишь злорадно смеются, зная насколько нагло Карр способен обманывать смерть.

Ого. Значит на своем пути я не одинок.

— Ксерион будет под Масеной, когда начнется штурм? Как вы считаете, Аланиус?

— Будет, думаю. Это в его стиле.

— Так надо бить. Мне нужны ресурсы и спецы. Элитные войска, чудовища, верные люди. Такой план не опасен для экономики и политических интересов Империи?

— Зависит от реализации. Я подумаю, чем вам можно помочь. А пока надо найти несостоявшегося убийцу и заказчиков.

— Подумайте, Аланиус. Очень вам буду благодарен.

— С ходу могу предложить кое-что, но это чревато риском…

— Вся моя жизнь — риск. — вздохнул я, морщась от головной боли.

— Вы что-нибудь слышали о Каламет из Сен-Тирата?

— Кое-что слышал. Ведьма. Древний монстр, да?

Все как я люблю.

— С подобным существом, по слухам, вы весьма близко общались на Севере. — с двусмысленной улыбочкой заявил Церт.

— Это все грязные и подлые сплетни, проплаченные предателем Геором. — невозмутимо ответил я. — Чтобы он и после смерти не нашел покоя, десятикаратно проклятая зловонная крыса.

— Разумеется. Но, возможно, некоторым слухам стоит стать правдой?

— Ну допустим. Я имел дело с монстрами на Севере. Они далеко не идеальное оружие. Подавление, тяжелые стрелометы, да даже просто хорошо организованная пехота способны дать отпор почти любому чудовищу.

— Вам виднее, Михаир. Не стану оспаривать ваш опыт. Но о Каламет рассказывают очень интересные легенды. Мне даже самому стало любопытно сколько в них правды, а сколько вымысла.

— И что же болтает народ?

— Неистребимая Каламет. Змеиная колдунья из Сен-Тирата. За тысячи лет многие герои пытались одолеть Каламет, но все пали. Говорят её сила способна проходить даже через сильное подавление. Она дочь Неридии и обладает древним даром. Каламет может убивать буквально взглядом. Обращать живую плоть в камень.

Ах вот оно как… Это звучит, действительно, интересно. Если она сможет ненароком поглядеть на Ксериона, то решит нам множество проблем, но с другой стороны… Лезть к местной версии Горгоны Медузы? Это звучит охренеть как рискованно.

— Понял… Но мне нужно больше информации. Насколько она вообще договороспособна и желает вести диалог? Есть ли какая-то информация об этом?

— Какие-то признаки были… — задумчиво произнес Аланиус, разминая пальцы. — Иначе я не стал бы тратить наше время, обсуждая эту древнюю змею. Дайте пару дней. Мои агенты проверяет информацию.

— Конечно. Все равно я тут немного приболел. Ар-Арамия советует мне еще несколько дней побыть в постели.

— Отдыхайте, Михаир. Удачи и славы вашему гению. — Аланиус поднялся и уже собирался выходит, но затем решил задать еще один вопрос. — Как вам Петрий?

— Доблестный человек. Решительный.

— Этого у него не отнять. — согласился Церт. — Я знаю, что он обо мне не лучшего мнения. Однако обиды на него нет в моем сердце. Петрий из тех людей, чьи дела важны, но слова не стоят и папируса, чтобы их записать.

Атмосфера любви и обожания безраздельно царила в стане имперских стратегов.

Распрощавшись с Аланиусом Цертом, я принялся усиленно думать. Итак, вырисовываются условно две партии: те кто выступает за непримиримую войну с Шаддом и те кто возможность примирения вполне рассматривают. Очень большой вопрос: насколько далеко вторые готовы пойти ради прекращения кровопролития? И ещё… насколько с ними солидарен непосредственно противник? Шаддинцы вполне могут имитировать некие мирные намерения, чтобы посеять раздор в лагере врага. А раздор есть, помноженный на личные склоки. Уверен, что Аланиус и Петрий это только одна из многих точек напряжения. Еще этот шаддинский список напрягает. Сдается мне, что он не просто перечень важных целей для внутреннего пользования, а заодно некий манифест: мол с вот этими мы дел вести не будем, а те, кого в списке нет, наоборот рукопожатные. Но вот что странно… Сторонник войны Петрий в нем отсутствует, меня нет, а Карр записан трижды. Где логика? Ладно. Пока рано гадать. Я увидел лишь некие контуры здешнего политического расклада.

Потянувшись всем телом, залип несколько минут на созерцание сложного узора мозаики на потолке. Уровень абстракций такой, что любой советский настенный ковер бы гордился. Странные существа, однако, эти древние демоны. Один мечется по всему миру, убивая и обращая в зомбей встречных-поперечных, а другой превратился в дом, делает себе на потолках мозаики, купает окровавленных магичек. Может быть, пока у меня тут РТС Хилвисмера играет в Симс?

Слегка усмехнувшись, вышел на балкон. Солнечный свет чуть резал глаза. Внизу улица была перекрыта и заполнена солдатами городских когорт вперемешку с моими всадниками. Среди них и венатор имеется. Прошлый раз, впрочем, такие меры от убийцы меня не защитили. За оцеплением топталась на месте небольшая толпа. Зеваки, бездельники и просто горожане, которые подошли посплетничать на пару минут. Увидев меня народ зашумел. Я махнул им рукой и поспешил скрыться. Среди этих людей вполне может быть убийца или его соглядатай. Это мне было известно. Сам выход на балкон — провокация. Полезет ли убийца ко мне снова? Посмотрим. Пусть в доме нет моих людей, но есть сам дом. И даже если Хилвисмера забьет на приказ Телуры, я сам буду готов. Смогу отбиться чисто за счет силы Метки Порчи. Ещё под подушками у меня лежит клинок, но это уже так, на всякий случай.

День я промаялся в дремоте. Надо было отоспаться перед ночью. Стоило закрыть глаза, как передо мной появлялся образ Арамии, зазывно раздвигающей ноги. Пусть это были грезы мертвеца, но видел я чародейку очень ярко и крайне реалистично. Именно такой, какой ее запомнил без одежды. Все точно вплоть до родинки над правой ключицей и тонкой полоски волос на лобке. Но вдруг видение исказилось. Я все еще смотрел на Ар-Арамию, однако лицо ее стало холодным и безразличным. На руках полузасохшая кровь, между пальцев курительная трубка. Связь с тенью покойного постепенно слабеет, как и предупреждала чародейка. Его эмоции тускнеют. Их начинает вытеснять моя собственная шиза.

— Глубокоуважаемый Михаир…

Я очнулся, снова увидев магичку. Теперь настоящую с ее обычной фальшивой улыбкой.

— Выпейте пожалуйста этот настой. — угодливо произнесла заклинательница крови, чуть кланяясь.

Мне хотелось поговорить с ней нормально. Спросить о Дворце Дэвов и Первых, но пока надо было держать язык за зубами. И мы оба делали вид, что не связаны ничем, кроме состояния моего драгоценного здоровья.

Выпить горьковатый теплый настой и снова дремать.

Когда стемнело, я проснулся, но глаза оставил закрытыми. Теперь пока караулить. Балкон открыт, словно приглашение на покушение. Внизу десятки легионеров, но смогут ли они помешать убийце…

Я лежал и думал. Даже не о покушении, а про свой жизненный путь в этом мире. Свободное время имелось. При этом не было болтливых спутников рядом или палящего солнца, правящего мысли.