След Полония - Филатов Никита Александрович - Страница 40

— Сэр? — Портье, похожий на тюремного надзирателя, уже успел прихватить с доски за спиной один из дюжины ключей и протянул его Литвинчуку.

— Благодарю вас.

— Прямо и направо. Последняя дверь.

Сначала на пути у Литвинчука оказалась небольшая общественная кухонька с полным набором посуды и всевозможной электроники. Потом — нечто вроде бытовки со стиральной машиной и всем необходимым для приведения в порядок гардероба…

Конечным пунктом маршрута была неприметная дверца в полутемном углу извилистого коридора.

Литвинчук толкнул ее — не заперто. Вероятно, пожарный выход на целую систему лесенок и разделяющихся переходов… Идеальный способ уйти незамеченным — и не только на случаи внезапного возгорания дома! Сверившись с цифрой на массивном брелоке, Литвинчук вернулся по коридору немного назад и нашел нужный номер.

Номер оказался даже лучше, чем мог полагать Алексей. Тесный, конечно, но со всеми удобствами: умывальник, душевая кабинка, унитаз. Чистые полотенца и прочее, без чего не обойтись утомленному путнику, вплоть до куска мыла в одноразовой упаковке.

Из обстановки в крохотной комнатушке имелись: кровать, столик универсального назначения, встроенный в стену шкаф и одинокий стул. Для телевизора места внизу уже не оставалось, однако хозяева умудрились установить его на кронштейне под самым потолком. Так что наслаждаться изображением можно было только в положении лежа… Впоочем, это почти не огорчало: все равно Литвинчук не собирался здесь задерживаться.

Открыв окно, бывший русский контрразведчик высунулся наружу. Да, это, конечно, не «Хилтон», не «Ритц» и не «Метрополитен»… Вид не радовал — глухой и не слишком опрятный дворик-колодец с какими-то вытяжками, трубами и мусорными бачками внизу. Однако имелось и неоспоримое достоинство: на расстоянии вытянутой руки по стене опускался к асфальту с крыши бесконечный ржавый металлический трап.

Литвинчук еще раз, по привычке, проверил замок на входной двери и принял еще кое-какие не слишком мудреные меры предосторожности.

Потом прямо с ногами залез на кровать.

Без суеты потянулся к столику, взял ключи…

Собственно, сами они никакого интереса не представляли: один от номера, второй, очевидно, годился одновременно и для кухни, и для бытовки. Но толстая металлическая цепочка, сплетенная из нескольких звеньев, соединяла ключи с очень увесистым брелоком грушевидной формы.

Со стороны это, наверное, выглядело уморительно…

Литвинчук сначала внимательно осмотрел «грушу» со всех сторон, колупнул пальцем рельефно выделяющиеся цифры, потряс ключами над ухом, потом наоборот — посидел неподвижно, прислушиваясь к происходящему внутри брелока. Казалось, он изо всех сил борется с соблазном попробовать брелок на зуб или по меньшей мере лизнуть.

Наконец, решившись, Алексей надавил двумя большими пальцами на дно «груши» и одновременно повернул сужающуюся часть брелока по часовой стрелке. Конструкция тут же разделилась на две неравные доли, и из нее на одеяло вывалился миниатюрный свинцовый контейнер.

Очевидно, тайником пользовались нечасто, потому что Литвинчук еще несколько томительных минул провозился над тем, чтобы соединить в первоначальном виде плохо притертые друг к другу детали брелока. Сказывалась и вполне естественная при данных обстоятельствах нервная торопливость — лежащий рядом матовый цилиндрик постоянно притягивал взгляд, отвлекая от процесса сборки.

Наконец и брелок, и ключи со звоном откатились на свое место в дальнем углу столика.

— Отлично! — похвалил себя Алексей.

Теперь можно было заняться делом.

Литвинчук очень бережно взял с одеяла контейнер — на ощупь матово-серебристый металл показался ему очень теплым и будто живым.

— Ну-ка, посмотрим…

От небольшого усилия контейнер легко разломился почти пополам.

— Есть контакт!

Кажется, этот чертов авантюрист, итальянский профессор, на сей раз не обманул — на ладони у Алексея Литвинчука лежал туго свернутый в трубочку кусок желтоватого пластика с адресом.

— «Мг. Gordon Ramsay, 68 Royal Hospital Rd.», — прочитал Алексей по-английски.

Запомнил.

Так.

Теперь, наверное, следовало выпить шампанского…

Впрочем, через несколько минут Литвинчук уже спускался по лестнице, воспользовавшись на прощанье гостиничными удобствами, и не столько по их прямому назначению, сколько для того, чтобы отправить в старинную канализацию города Лондона все следы своего пребывания в номере с тайником.

Улетать из Лондона надо было на следующий день, рано утром.

Вернувшись в гостиницу, Владимир Александрович первым делом открыл форточку. Потом разделся. Потом принял контрастный душ… И только после этого почувствовал, что очень хочет есть.

Что бы там ни утверждали ученые теоретики, ложиться в постель надо на сытый желудок. На часах было начало девятого по местному времени — не то чтобы рано, но и не слишком поздно. В самый раз для прощального холостяцкого ужина на английской земле. И плевать, что голодный волк быстрее бегает! На то они, как говорится, и волки…

Виноградов достал из чемодана свежее белье и неожиданно понял, что в его отсутствие кто-то копался в вещах. И были это вовсе не гостиничные воры: во-первых, ничего не пропало, а во-вторых, слишком уж аккуратно все оказалось разложено обратно, по местам.

Первым делом Владимир Александрович шагнул к телефонному аппарату и легонько потянул за шнур.

Так и есть: вилка вынута из розетки, а на шурупах белеют свежие следы от чего-то острого.

Вот ведь как бывает! Скорее всего неожиданное возвращение хозяина в номер помешало кому-то привести все в рабочий вид…

Да, но если это не обычная «закладка» для прослушивания?

Если, к примеру, вся эта декорация приготовлена специально для русского идиота, который непременно заметит непорядок и захочет поковыряться чем-нибудь остреньким? Или даже просто-напросто сунет вилку в розетку, а там контакты замкнутся — и привет? Рванет так, что мало не покажется…

Кусочка пластита такого объема вполне хватит, чтобы если и не убить, то покалечить… Сразу стало как-то зябко. Виноградов поежился, подошел к окну и закрыл форточку.

Потом торопливо оделся, косясь на телефонный провод.

Сволочи!

Или — нет? Может быть, обостренное чувство опасности, выработавшееся у Владимира Виноградова за долгие годы ошибок, неудач и кровавых потерь, давно уже преподается в каких-нибудь полицейских академиях и разведшколах Европы? В качестве какого-нибудь обязательного спецкурса — с математическими таблицами, картинками и тестами лучших психологов…

Было бы обидно — за свой опыт заплачено слишком дорого.

Да пошли они все! Виноградов решительным жестом воткнул телефонную вилку на место.

И ничего плохого, естественно, не произошло…

Ожившая трубка ответила длинным, басовитым гудком. Владимир Александрович вытер тыльной стороной ладони пот со лба, потом обтер о штаны влажные руки.

— Так и чтоб твою мать… перемать… мать, разэдак!

Пусть слушают, козлы драные, какие извращенные действия совершает с их родными и близкими рассерженный русский человек. Жаль, что только на словах…

Виноградов опять отключил телефон, достал из чемодана перочинный ножик и аккуратно отделил крышку розетки от основания: вот она, малышка! Крохотная, красивая, с приличным радиусом передачи и, главное, питается прямо от сети.

Когда-то Владимир Александрович и сам предпочитал такие средства технического контроля, но в период его оперативной работы хорошая электроника стоила слишком дорого…

— Ку-ку, халтурщики! — зачем-то сообщил Виноградов невидимым слушателям.

Затем аккуратно отсоединил подслушивающее устройство и с болью в сердце выбросил его в мусорное ведро. После чего с чувством глубокого удовлетворения восстановил телефонную розетку в первозданном виде.