Небом дан - Резник Юлия - Страница 9

— Да. А ты куда?

— Есть одно дельце.

Осматриваюсь. По-любому же в доме установлены камеры. Открываю по очереди двери. Третья по счету ведет в кабинет. Если где и искать записи, то тут.

— П-подожди. Ему, наверное, скорую надо вызвать! — вместо того, чтобы одеваться, как я попросил, Ника бежит за мной.

— Да что ему будет?

— Он же без сознания, Савв…

В этом вся Ника. Мужик напал на нее, а она, видите ли, о его здоровье печется! Ч-черт. Да с таким отношением к жизни она точно куда-нибудь влипнет! За ней нужен глаз да глаз.

— Оклемается. Там ничего серьезного, поверь моему богатому опыту.

— Опыту?! — Ника истерично смеется. Я пожимаю плечами. А что тут скажешь? Я с мужиками всю свою жизнь бок о бок. То сидел, то по вахтам таскался. Так что, да. Опыт в драках у меня есть.

Сажусь за компьютер, открываю папку за папкой. Если не найду записи — дело плохо. Поэтому лучше бы мне, конечно, на этом сосредоточиться. А я не могу, меня кроет. Вот кто бы подумал, что я способен испытать такой страх? Я же себя непрошибаемым считал. А теперь вот думаю, что с ней случилось бы, если бы я уехал? И бросает в холодный пот.

— Ник, ты держись, хорошо? Сейчас я записи камер почищу и отвезу тебя домой. — Задерживаю ее взгляд. Смотрю твердо, не давая ей усомниться, что все у меня под контролем, хотя… Где там? Избить прокурора в собственном доме — не лучшее мое решение. — Ник, хорошо? — повторяю нетерпеливо. Надо, надо поторопиться! А я не могу сосредоточиться на том, что делаю, пока не удостоверюсь, что с ней все более-менее нормально. Наконец, Ника через силу кивает. Моя девочка! Возвращаюсь к компу, а дальше уже — дело техники. На все про все уходит еще какое-то время.

— Все. Теперь можем идти.

Пока нас не было, прокурор успел чуть оклематься. Идем мимо, Ника пугливо жмется ко мне. Я опять зверею. Дергаюсь даже, чтобы еще раз как следует эту мразь пнуть.

— Нет! Пожалуйста, хватит. Пойдем!

Да уж. И то так. Выходим из дома, идем к машине. На всякий случай я пачкаю номера грязью. Ника ничего не спрашивает. Просто смотрит на меня через стекло. Воспаленными, покрасневшими от слез глазами. Забираюсь в салон. Тот успел остыть, но ждать, пока машина прогреется, нет времени. Срываюсь с места.

— И к-куда мы поедем?

— К тебе.

— Он найдет меня там. Найдет и заставит за все ответить.

— А ты-то при чем? Бил его я.

— Ему все равно. Не за это меня привлечет, так за другое. — Губы Ники дрожат. — Еще и тебя втянула. Дура я. Надо было…

— Что надо было?! Соглашаться под него лечь? — рычу я.

— Может быть!

Процеживаю воздух сквозь зубы.

— Ты так не думаешь.

— Не думаю, — шепчет Ника. — Но так бы пострадала исключительно моя гордость, а так… Господи, ну зачем ты пришел? Я же себя не прощу, если он тебя…

— Та-а-ак! Послушай, — я жмусь к обочине и, остановив машину, оборачиваюсь к Нике. — Я дядя взрослый. И сам решаю, что мне делать — раз. Два — он понятия не имеет, кто я. К тому же не забывай, с чего все началось. Напал на тебя именно он, и у нас есть подтверждающая это запись. Если у мудака остались хоть какие-то мозги, он поймет, что мы пустим ее в ход при малейшем шухере.

Ника стряхивает слезы со щек.

— Ты правда думаешь, что Шумаков вот так нам это спустит?

— А какие у него варианты?

— Достать меня. Он прямым текстом сказал, что ему не составит труда возбудить против меня дело.

— Против тебя? — скептически кривлю губы.

— Да, как пособницы Анатолия.

С губ срывается поток отборного мата. Ника вздрагивает. Нет, я понимаю, что это ничего в данном случае не меняет, но то, что взрослый мужик способен действовать вот такими грязными методами против ни в чем не виновной девочки, не укладывается в моей голове. Хотя, казалось бы, что — я этого беспредела на зоне не видел? Или не сталкивался по жизни? Да сколько хочешь! А ведь все равно, каждый раз удивляюсь человеческой низости. Руки чешутся, так хочется вернуться и еще ему наподдать. С другой стороны, если бы не это, я, может, и не сумел бы убедить Нику уехать. Теперь же у нее просто нет выбора.

— Разберемся.

— С кем? С прокурором?

Ну, точно, у Ники истерика. Плачет и смеется заливисто.

— И с ним тоже. Он прокурор какого района?

— А что?

— А то. Мы сейчас поедем снимать побои. Надо понимать, до какой больницы у него в случае чего не дотянутся руки.

— Я не хочу никуда ехать.

— Ник! Это твоя страховка, понимаешь? — сгребаю ее ладошку и подношу к губам. Ника судорожно всхлипывает.

— Понимаю. Но он ничего не успел сделать. Только на пол повалил.

— А это? — задираю рукав, демонстрирую оставшиеся от прокурорских лап синяки. — И вот…

— Но это же ты мне фингал оставил!

— А скажем, что он. Все сгодится. Кстати, у тебя с головой как? Не болит? Может, подташнивает? На сотряс наскребем симптомов?

— Наскребем, если надо, — вздыхает Ника.

— Надо. Чем серьезней повреждения будут задокументированы, тем лучше.

— Ладно. Только нужно успеть забрать Романа из школы.

— Успеем. Нам незачем резину тянуть. Чем быстрее мы отсюда свалим — тем лучше.

— К-куда свалим?

— Да куда угодно. Но лучше бы, конечно, ко мне. Там тебя уж точно никто искать не станет. Руки коротки.

— Ты предлагаешь мне пуститься в бега?! Как… какой-нибудь рецидивистке?

— А ты предлагаешь сидеть здесь и ждать, когда этот урод до тебя доберется?

— Я не знаю! Не знаю. Господи, как такое вообще возможно? Поверить не могу, что это происходит со мной! Он чуть не изнасиловал меня! — Ника прячет лицо в ладонях. — Но я же… Я не давала ему никакого повода думать, будто хочу этого! Клянусь, я…

— Т-с-с. Таким уродам, как этот, не нужно повода. Ни одному насильнику не нужно. Не вздумай винить себя.

— Он сказал, что его жена хочет портрет… А мне ведь деньги нужны. На подарок Ромке. На елку, и потом…

— Ну, что ты, маленькая? Не надо оправдываться. И плакать не надо тоже. Возьми себя в руки. Ненадолго. Пока мы побои снимем. А там сколько хочешь плачь, хорошо? А я тебя жалеть буду.

— Не надо меня жалеть!

— Ну, конечно же, надо. Вот так… — целую ее мокрые ресницы. — И так… — В губы. А она сжимается, застывает ледышкой. Ну, собственно, неудивительно, после всего, что произошло. Не следовало мне к ней лезть со своими нежностями. Отстраняюсь. Осторожно провожу по щеке пальцами. Сердце бухает в груди молотом. — Все будет хорошо, слышишь? Я тебе обещаю.

— Иногда мне кажется, что все хорошее осталось в прошлом. — Всхлипывает.

— Глупости. Вот вернемся домой, и я тебе покажу, как ты ошибаешься.

— Домой, — протягивает Ника и недоверчиво качает головой. Ничего… Ничего. Ее чувства понятны. Она просто еще не видела своими глазами все, что я готов ей предложить.

— Домой, — убежденно повторяю и вновь выруливаю на дорогу.

В больнице все проходит на удивление быстро. Даже привирать не приходится. Сотряс у Ники вполне реальный. Хоть и несильный. На повреждения средней тяжести с натяжкой покатит. Это, конечно, хорошо. Плохо, что нам в дорогу. Проносится мыслишка отправить Нику с Ромкой вперед себя самолетом. Но поскольку на месте их некому встретить, я, в конце концов, отказываюсь от этой мысли. Поедем вместе. Пусть даже из-за остановок придется провести в дороге несколько дней.

— Ну, ты чего сидишь? — останавливаюсь у медитирующей над чемоданом Никой. — Плохо, да?

— Нет. Мы не можем поехать. У Ромки здесь друзья, школа…

— Которую он ненавидит?

Ника отводит взгляд и прячет в рукавах руки. Знаю, может быть, это жестоко, но я не могу позволить ей включить заднюю. Во-первых, это опасно. Во-вторых, боюсь, у меня не будет лучшего шанса заманить ее на свою территорию. А там, как ни крути, мне будет гораздо проще убедить ее, что мы созданы друг для друга.

— Я не знаю, что мне делать. Я так запуталась…

— Просто верь мне. Это несложно.

— Несложно? — Ника даже рот открывает от возмущения. — Да ты не представляешь, насколько! Я уже верила одному мужчине. Твоему брату. Видишь, чем это все для меня закончилось?