Н 2 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 51

Рефери или не заметил его, или сделал вид, что не видит. Забрал перчатку, перевернул вторую, изобразил недоумение. Он устал и хотел домой. Похоже, этот рефери и правда не в курсе, что меня хотят убрать любой ценой, но с эмпатией у него были явные проблемы.

— Так, боец, люди ждут, — раздраженно вздохнув, сказал он. — Что делаем? Снимаешься с боя?

Я перевел взгляд на тренера. Прокрутил в памяти события последних тридцати минут. Перчатки все время были у Витаутовича, он их оставил на скамейке, когда учил жизни Олега. В этот момент в комнате ожидания были посторонние: уборщица и какой-то боец. Барик же слишком демонстративно отсутствовал — чтобы не было, что ему предъявить. Вот же сучок!

Я показал рефери покрасневшие руки, он потянулся к бутылке с водой и объявил, что с боя не снимаюсь, но к бою не готов — надо поменять перчатки.

— Воду нельзя! — крикнул Витаутович из-за сетки. — Если щелочь — будет хуже.

Я вышел из клетки. Чтобы не затягивать, тренер прямо тут, на арене обтер мои руки своей майкой. Процесс засняли телевизионщики, заполонившие арену. Потом Витаутович полил мне на руки холодной водой. Я чуть не застонал от удовольствия — казалось, вода гасит пожар. Но облегчение было временным, вскоре обожженная кожа снова запекла огнем. Начали надуваться волдыри.

Борецкий без особого интереса наблюдал, как я натягиваю другие перчатки. Он хотел бы, чтобы я снялся с турнира, но особо на это не рассчитывал. А еще очень хотел подобраться к моей наглой морде: «Вот так бы и вмазал!» Мысли я читать не научился, но жгучее желание уловил.

— Ты как? — спросил Витаутович и поджал губы, признавая свою вину. — Не доглядел, отвлекся, Сань. Перетерпишь, или совсем туго?

— Прорвемся, — улыбнулся я, сжал-разжал пальцы.

Происшествие дало мне то, чего так не хватало — злость. Разгорелось солнце за солнечным сплетением, раскидало лучи по всему телу… Вот только оно начало угасать, когда рефери повторно спросил, готов ли я.

На то, чтобы сосредоточиться на себе, не было времени, я кивнул и попытался отключиться от зудящей боли.

— Бо-ой! — объявил рефери.

И сразу же, захлебываясь от восторга, заговорил ведущий. Я отрешился от внешних раздражителей, сосредоточился на Барике. Надо бы еще больше укоротить нос этому пижону.

Мы с Бариком пошли навстречу друг другу. Его взгляд то и дело цеплялся за повязку на моей шее. Наверняка попытается ее отодрать. Он провел пробную двоечку — я отпрыгнул и чуть не нарвался на удар ногой сбоку. Подпрыгнул и контратаковал джебом.

Барик уклонился, удар прошел вскользь по челюсти, выбивая порцию слюней. Тряхнув головой, он ринулся в атаку. Его джеб — отпрыгнуть, предвидя двойку. Подсечка — отскочить в сторону. Боковой — блок. Прямой — блок. Удар коленом по корпусу — блок.

Спина уперлась в сетку. Теперь уклоняться будет сложнее, надо рвать дистанцию. Прямой — блок. Боковой — блок. Последний удар был такой силы, что я сам себя долбанул по уху. В голове зазвенело. Во молотит, не подступиться! Барик попытался меня боднуть, я провел подсечку — он пошатнулся, но устоял. Зато у меня появилась секунда форы, я скользнул вбок и ему за спину, запрыгнул на него и кувырком перевернул.

— Красавец… — донесся голос Витаутовича.

— Шею не открывай! — взревел тренер Барика.

Я лежа на спине обхватил Барика ногами, но он всем весом прижал меня к матам. Я сделал мост и выскользнул вбок. Барик закрылся, я приник к нему, пытаясь добраться до его шеи, и он заелозил предплечьем мне по лицу. Мо-ло-дец, давай сюда руки! Теперь — обхватить его ногами выше, под мышками, но он вовремя прижал руки к корпусу, и треугольник закрыть не получилось. Зато Барик рывком освободился из захвата, отпрыгнул в сторону и злорадно оскалился.

Ох и сильный он, гад! И ловкий. Чего ты, уродец, ждешь? Я двинулся в атаку, прощупывая оборону, он отступал, но не позволял прижать себя к сетке.

Глаза зачесались, и я потер их предплечьем. Зуд стал невыносимым, выступили слезы. Да что за… И тут до меня дошло, чего ждет Барик. Его плечи были натерты жгучим перцем или чем-то таким. Слезы застелили взор, и я смахнул их.

Злость вспыхнула солнечной вспышкой — и погасла. Не злость погасла — сила. Слезы полились градом, застилая обзор. Я только и успевал выставлять блоки, все мои удары уходили в молоко. Мощный удар по бедру посадил меня на колено, я ушел кувырком, предвидя атаку.

— Остановите бой! — орал Тирликас. — Вы что, не видите, что у бойца поражены глаза!

Услышав этот крик, Барик попер в атаку, пока бой и правда не остановили. Воспаленные глаза видели лишь размытую фигуру. Я запаниковал, но быстро взял себя в руки. Единственный шанс выиграть — подпустить его ближе и уйти в клинч…

— Лоу! — заорал Витаутович

Я попытался схватить ногу противника, которую не видел, но получил по корпусу и упал, закрылся. Твою мать! Похоже, выдохся. Удары посыпались градом.

Сдаться? Хрена! Барику — не проиграю. Вспыхнуло мое второе солнце, и я внутренним взором увидел Барика — словно смотрел через тепловизор. Собрал все силы и двумя ногами ударил его в голени. Есть! Барик пошатнулся, но устоял.

Вскочив, как на пружинах, я взял его в клинч, отбил удар коленом в солнышко. Сила начала угасать. Пока не потерял преимущество, я пробил блок, выписывая крюк в висок Барика. Он покачнулся, его повело в сторону.

— Минута! — орал его тренер. — Не спать!

Меня тоже повело. Перед глазами потемнело. Хотелось отрезвить себя пощечиной.

— Блок! — крикнул Витаутович.

Я закрылся, выставив согнутую ногу. Вслепую провел крюк и сразу же апперкот. Удар лишь откинул Барика назад, и он поймал меня на противоходе прямым в голову.

Затошнило. Закружилась голова.

И снова я взял его в клинч. Теперь — сделать подсечку. Скользнуть назад. Запрыгнуть на спину, как и в прошлый раз, повалив кувырком из последних сил. Получилось наполовину. Барик упал, но не так, как мне хотелось бы, а набок. Я попытался обвить ногами его шею, но он наклонился, пряча голову. Однако в захват попали обе руки.

Вслепую я схватил ближайшую и выгнул что есть мочи.

— Сука-а-а! — заорал Барик.

Он терпел, извивался ужом, меня швыряло по полу.

— Невероятно! Какой красивый рычаг локтя! — комментировал ведущий.

Рычаг локтя? Это он про армбар?

Хрустнул сустав. Взвыл Барик. К нам бросился рефери и остановил бой, отшвырнув от меня Барика, который не угомонился, бросился ко мне и принялся меня пинать, матерясь и подвывая, но я схватил его за ногу и повалил. Набежали охранники, оттащили его.

Я распластался на мате. Пот лился в глаза, вымывая перец.

— Вот это бо-ой! — Из фонового гула прорезался голос ведущего. — Сокрушительная победа Александра Нерушимого!

По спине похлопали, и по лицу заструилась вода.

— Ты молодец, Саня! — проговорил Витаутович. — Ты сделал невозможное.

— Глаза, — прохрипел я, умылся и напился одновременно.

Мир расплывался и качался. Голос ведущего то отдалялся, то приближался.

Витаутович помог мне подняться.

— Стоять сможешь?

— Да. — Кивок отозвался пульсирующей болью в голове.

Я нашел в себе силы вскинуть руки и поприветствовать публику, потрясая кулаками над головой. Слезы все катились, и картинка то прояснялась, то становилась мутной. Уровень адреналина упал, и разболелись отбитые ребра, предплечья.

Черт, а у меня еще один бой! Если противник будет в таком же состоянии, финальный бой будет напоминать обнимашки и похлопывания.

Рефери поднял мою руку, а ведущий взревел:

— Победу одержал Александр-р-р Нер-рушимый! Давайте поддержим аплодисментами этого бойца!

Грохот, хлопки, свист и выкрики обрушились на меня, спровоцировав приступ головной боли. Смахнув слезы, я двинулся к выходу из клетки, приветствуя ликующих зрителей. Витаутович тотчас подставил плечо.

Шел я неторопливо, стараясь вобрать обожание толпы, как аккумулятор — заряд.

Витаутович отвел меня в санчасть, где я наконец лег, расслабился и предоставил себя рукам медиков. Глаза промыли, и оказалось, что вижу я только правым, левый заплыл.