Камни Рун (СИ) - Якубович Александр - Страница 23

Думать о том, что Рей больше никогда не придет в себя, и так и угаснет нелепой статуей, Осиор не желал. Даже не допускал подобной мысли. После стольких месяцев разлуки, они наконец-то встретились. Он столько всего хотел рассказать своему ученику, столько великих дел им предстояло свершить в будущем… Сопроводить Отавию к ее отцу в Вашимшанию, разобраться с записями, что Осиор сделал в пещерах кибашамских гор, распутать заговор шамоградской Башни Магов, которую до основания поразила ересь… Парень был так важен! Ведь он связан с Камнями, Осиор точно это знал! Чувствовал! Так что Трибунальный Истигатор изо всех сил гнал прочь крамольные, темные мысли о том, что Рей никогда не очнется.

Обязательно очнется, Осиор в этом не сомневался, запретил себе сомневаться.

Путешествие в Акрильсеру прошло относительно спокойно. Для Рея была организована отдельная каюта, в которой они по очереди могли ухаживать за парнем. В этот процесс даже включилась принцесса — помогала обтирать тощее, костлявое тело молодого мага, чтобы у него не появилось пролежней и язв. На едкое же замечание Витати, что это совершенно неподходящая работа для ее тонких императорских ручек, Отавия только резко ответила:

— Уход за раненным, — благодетель для любой женщины, в том числе и императорских кровей. Если мои бабки ухаживали за солдатами во время войн, то я уж точно могу позаботиться о Рее.

Витати тогда ничего не ответила — Осиор даже удивился, как это келандка, которая явно недолюбливала белокожую и утонченную Форлорн, смогла удержаться. Вполне возможно, ее ответ даже удовлетворил винефика; уход за раненными на самом деле был делом благородным.

Еще в их первую встречу, когда Витати и Отавия разыскали их с Ирманом в одном из трактиров Пикероса — это порт на севере от Нипса — маг понял, что эта девушка оказалась в компании Рея и Витати не просто так. Уже позже, в приватных беседах с винефиком, маг узнал, что Рей, по всей видимости, приударил за внучкой покойного императора, а та, к удивлению всех, ответила молодому магику взаимностью.

Услышав это, Осиор только ухмыльнулся и покачал головой. От дочери кухарки к принцессе империи — его ученик на самом деле был слишком на него похож, пусть Осиор изо всех сил надеялся на иное. Но нет, горькие слова мага, что он когда-то неосторожно бросил о неизбежном одиночестве, что ждет на жизненном пути Рея, упали в благодатную почву. Парень сделал свои выводы и попытался пойти против пророчества учителя; если он будет великим магом, то ему необходимо найти себе не менее великую спутницу…

Отавия же тоже была не так проста. Хоть Осиор был знаком с ней всего ничего, маг четко видел, что девушка хорошо чувствует в людях силу, стержень. Этой силой был наделен Рей — пусть он толком не умел ею пользоваться, предпочитая выполнять указания — эту силу испускал сам Осиор. А научилась она ее видеть, конечно же, благодаря своему деду. Хоть и дряхлому, и немощному в последнее десятилетие, но ранее — крайне властному и могущественному человеку. И каждый, кто хоть как-то походил этой своей внутренней силой на покойного деда, был, по мнению принцессы, достоин доверия.

А еще отличным знаком того, что отношения между его учеником и принцессой были не так просты, стал ее амулет.

Впервые увидев его, Осиор даже удивился, зачем он императорской особы, которая круглые сутки находилась под охраной гвардии и гвардейских магов. И только спросив Отавию прямо, он узнал, что это подарок Рея.

— Это белый амулет, — сказала девушка, касаясь украшения на своей груди. — Рей сказал, что он способен остановить любое заклинание…

— Способен, — согласился Осиор. — Только будьте с ним аккуратнее, Ваше Высочество.

— Почему же? — удивилась Отавия. — Он ни о чем таком меня не предупреждал…

— Не предупреждал, — кивнул маг, — но на всей Лаолисе не найдется колдуна кроме Рея, кто бы был способен его зарядить. Так что пока…

— Я поняла, — кивнула девушка, пряча кулон под платье, — все ясно.

— Да, поберегите контуры, пока Рей не очнется, — закончил Осиор.

Этот разговор состоялся у них еще в Нипсе, когда парень лежал без сознания, раненый, а они ожидали приезда Бальдура.

Столица островного государства по сравнению со столицей Дагерийской Империи выглядела, как дремучая провинция. Не слишком большая, Акрильсера стояла на реке, которая рассекала город с севера на юг. На обжитой, восточной части, стояла основная часть города и дворец, когда как рабочий район с лавками мастеровых, кузнями и доками находился на западном берегу.

Это разделение на верхний и нижний город тут было намного ярче, чем в Шамограде; столица Дагерийской Империи была слишком велика и разнообразна, чтобы даже такое препятствие, как река, четко определяло границы районов. Тут же, в Лаолисе, все было совершенно иначе.

Еще одно серьезное отличие южного города было в рабах, точнее, в их количестве.

Когда Осиор попал в Акрильсеру впервые, ему вовсе показалось, что город целиком состоит из невольников и стражи. Рабы были повсюду; в качестве прислуги, носильщиков, грузчиков, рабов содержали трактирщики, кузнецы и кожемяки, рабы трудились в порту и на баржах, убирали улицы и помогали пекарям месить тесто. От этого Акрильсера была похожа на гигантский плавильный котел, в котором смешались все расы и нации обеих Пресий. Тут легко можно было увидеть и чернокожего келандца, и проданного за долги крестьянина из Гоунса, не были диковинкой тут плосколицые ирубийцы и экимийцы, и раскосые, с черными и жесткими волосами выходцы Абалата.

Когда они уже спустились на берег в речном порту Акрильсеры и Осиор уплатил грузчикам за доставку их вещей по указанному адресу, к истигатору подошла Витати:

— Есть разговор, — начала девушка.

— Что такое? — спросил Осиор, даже не поворачивая головы, почувствовав напряжение в голосе келандки.

— Я чувствую кое-что знакомое. За нами следят, — ответила винефик. — Наверное, еще с территории Гоунса.

— Конечно следят, — легкомысленно ответил истигатор, породолжая раздавать грузчикам, что сейчас таскали их сундуки и сумки, указания, — а как иначе?

— Вас это не тревожит? — удивилась Витати.

— Тревожит, — согласился Осиор, — но, думаю, это больше грозит Ее Высочеству, чем нам с тобой.

— Они тут по душу принцессы?

— А по чью еще? — удивился Осиор. — Витати, я лично знаком с Саином Торлорном. Это жестокий и хитрый солдафон, прикрывающийся благими намерениями. Не удивительно, что вас обнаружили и теперь не выпускают из виду. Особенно зная, с кем, скорее всего, сбежала из столицы принцесса. Но если вас не попытались убить или ограбить… Ты говорила, что недалеко от Шамограда вы ждали нападения, так? Тогда вы заметили у Рея проблемы со сном, правильно?

Молчание келандки стало для мага лучшим ответом.

— И больше нападений не было… Нет, Витати, я уверен, что это люди Торлорна, и они тогда и решили ваши проблемы с наемниками. Принцесса нужна ему живой, но не сейчас. Так что он просто позволяет Отавии думать, что она смогла сбежать, вот и все. Герцог укрепит свою власть в качестве имперского регента, а после по-тихому вернет в государство и наследницу престола, которая незаметно станет его женой… Вот и вся недолга.

— Не думаю, что нашу белоручку так просто можно будет заставить лечь под своего же дядюшку, — фыркнула винефик.

Осиор отвлекся и внимательно посмотрел на Витати.

— Это для тебя, воительницы, лучше смерть, чем позор. Жизнь в изгнании, на подаяниях чужих правителей — всегда испытание. Нет, пройдет время, и, я боюсь, она сама предложит Торлорну этот союз. Чтобы вернуть себе и своей семье хотя бы частицу власти.

— Власть переоценена и ничего не стоит, если ты недостаточно силен для нее, — возразила келандка.

— Это ты так считаешь, — ответил Осиор. — Это в Степях власть — это право силы и выбирается только достойный. Тут, на Западе, все иначе. Власть — это наследство, а удался ли наследник для правления — дело десятое.