Skinова печать - Алов Сергей - Страница 55

«Вдруг это срочный вызов?» — подумал он.

Оперу страшно захотелось отправиться прямо сейчас на место какого-нибудь преступления. Лишь бы не писать никаких дурацких бумажек. Он решительно поднял телефонную трубку.

— Опер Крюк, «Отдел расизма и расовой дискриминации», — представился он.

— Крюк, это Крамской! — прокричал голос в трубке. — Я у Жидоморова. Его убили, приезжай быстрее.

«Ты этого хотел?» — спросил себя сыщик, спешно покидая кабинет.

Поздним вечером того же дня Крюков загрузил в «рябуху» Алана и более или менее пришедшего в себя Хорста. И повез их к бабушке Фире.

Та долго не открывала, наконец, послышались шаги, и дверь открылась.

— Как вы себя чувствуете? — с беспокойством спросил сыщик с порога.

— Еще да, — ответила старушка.

Весть о пропаже внучки она перенесла стойко, только все время вздыхала.

— И за что все эти цорес на мою бедную еврейскую голову?

За чаем обсуждали главный вопрос — кто и почему мог похитить Машку?

— Мы все время отстаем как минимум на один ход, а то и больше, — констатировал Крюков. — Мы не успели определиться, мог ли Жидоморов быть наследником Рабиновича, а его уже убили. И знаете, чему я больше всего удивился? Что рядом с его телом я не нашел ничего, указывающего на причастность нашего друга, — он указал на Хорста. — То ли убийцы поспешили, то ли у них улики кончились. Не успели мы сообразить, что Машка крайняя, как ее похитили.

— Или убили, — тихо, чтобы не слышала старушка, вышедшая в кухню, подсказал Алан.

— Это в том случае, если имеется еще один наследник, — уточнил Крюков.

— Нету никаких наследников, — бабушка Фира оказалась гораздо ближе, чем они предполагали, и слышала она тоже гораздо лучше, чем про нее думали. — Машку украли, чтобы жениться на ней и получить наследство. Пока этого не произойдет, она в безопасности. А вот та бедная девочка, которую убили… Я бы расстреляла этих мерзавцев собственными руками! Это говорю вам я, старая еврейская партизанка!

Спорить с ней никто не захотел. А, собственно, о чем тут спорить?

— Кто ее похитил, и куда ее могли вывезти? Вот два ключевых вопроса, — определил опер. — Кто — понятно. То есть было понятно. Я думал, что за всем этим стоит Жидоморов, но оказалось, что он в этой цепочке — не первое звено. За ним — шишки покрупнее. А связь, я думаю, идет через Анвара. В последнее время, куда ни сунешься, отовсюду его уши торчат.

Алан засопел. Сыщик внимательно посмотрел на него.

— Хочешь что-то добавить?

Алан рассудительно произнес:

— В общем, да. Анвар меня вербовал. Для этого его люди вывозили меня к нему в особняк. Это где-то под Москвой. Наверняка Санчес там же и взрывчатку у Анвара получал.

— Где-то под Москвой? Точное место, — усмехнулся опер. — Остается поехать туда и…

— Соберем группу и налетим, — Хорст еще толком не пришел в себя, поэтому не понял иронии сыщика. — Всех перемочим! Атака рейнджеров.

Крюков хлопнул его по плечу.

— Отдыхай пока. А лучше маме позвони, рейнджер хренов. Когда ее последний раз видел? Так давай звони, обрадуй. Скажи, что ты пока еще живой и на свободе.

Хорст автоматически снял трубку телефона и набрал домашний номер. Сначала он говорил негромко. Потом вдруг удивленно поднял брови и обратился к Крюкову и остальным:

— У меня дома сидит сестра Татьянки. Та ей оставила какие-то бумаги и велела передать их мне, если с ней что-нибудь случится.

— Пусть едет сюда, — распорядился Крюков. — И как можно быстрее.

Хорст передал приказ. В это время с кухни донесся голос бабушки Фиры.

— Идите пить чай!

На большой, метров в двадцать, кухне за массивным столом сидели двое, Барин и Оборотень. Белый потолок кухни пересекали черные деревянные балки. Над столом свисала, сияя тусклой бронзой, лампа, стилизованная под старинную керосиновую. Стариной веяло от чугунной плиты и от дубового буфета. Даже холодильник имел вид изразцовой печи.

Здесь Барин чувствовал себя комфортно. Здесь не надо было прикидываться любителем экзотических блюд и напитков. Пил и ел то, что хотел и сколько хотел.

Сейчас комфортное состояние он ценил особенно. Нервы стали совсем ни к черту. На работе против него собралась целая коалиция, враги так и норовили обжать со всех сторон, спасало только особое доверие президента. Но это неустойчивое равновесие могло рухнуть в любой момент. И вместе с теплым местом он лишится и всех своих акций нефтяных и алюминиевых компаний, полученных за верную службу. А наркобизнес Анвара, похоже, накрылся медным тазом.

Ну, а о том, что творилось дома, лучше было вообще не думать. Сын-наркоман откалывал такие номера, что Баринову самому порой хотелось застрелиться от стыда. Анвар, скотина, вместо того, чтобы уберечь его мальчика, сам подсадил его на иглу. И этим самым Барина за горло взял, за кадык. За пищик, блин. И держит. Совсем, сука, кислород перекрыл. Врачи неделю назад предынфарктное состояние констатировали. В тот раз пронесло, но поберечься наперед стоило. Покой и еще раз покой.

Только поэтому Барин и решился пригласить в свой дом злейшего друга — Оборотня. Они уже успели выпить ледяной водки, закусить икоркой, огурчиками и грибками, после чего прислуга выложила на блюдо шампуры с шипящим мясом и удалилась. Барин на правах хозяина снова наполнил рюмки. Выпили.

— На Анваре можете поставить крест, — вторя его мыслям, категорически заключил Оборотень. — В том дерьме, что произошло на рынке Мусы. Анвар засветился по самое дальше некуда. Следствие выйдет на него если не сегодня, так завтра. Поэтому от него нужно срочно избавляться. Кстати, вам ведь до зарезу нужен террористический акт? Вот пусть он его и совершит.

Теракт Барину и в самом деле требовался до зарезу. Это был тот единственный козырь, которым он смог бы побить карты своих врагов. Если произойдет теракт, он, Баринов, сразу станет фигурой номер один. Потому что в любой критической ситуации, и особенно при устранении ее последствий, что главное? Правильно — финансирование. А финансирование — это он, Барин. И те шавки, которые на него сейчас лают и стремятся укусить, будут ему руки и ноги лизать, да еще при этом визжать от удовольствия.

Но только сам теракт должен быть дозированным, без перебора. Ни в коем случае нельзя вызвать раздражения у вышестоящих. Нужно просто напомнить о существовании Барина, о его незаменимости. Никаких сотен жертв. Максимум человек десять — двадцать. Ну, двадцать пять.

Барин весь так и заерзал на месте от нетерпения. Даром, что водку пил.

— А как заставить Анвара совершить этот теракт? — он искательно заглянул в глаза Оборотню.

Надо же, перед какой мразью пресмыкаться приходится!

Оборотень, казалось, не обращал на хозяина дома никакого внимания. Просто рассуждал вслух:

— Элементарно. Надо натравить на него бритоголовых, а еще лучше — ментов. Вспугнуть, короче. Как жирного тетерева на охоте. Для этого ведь и существуют легавые собаки. Половина дела уже, собственно, сделана. Проблемами его напряги, выхода у него нет. А теперь я сам поеду к нему и подскажу правильное решение. Возможно, сам и возглавлю акцию. Давно ментов не стрелял, руки чешутся. Особенно одного козла завалить очень хочется, по фамилии Крюков. А он наверняка туда первым примчится. Но за это я требую вашей поддержки в деле с наследством Рабиновича. Мне понадобятся настоящие документы, юристы международного класса, нотариус и прочее.

Барин поспешил заверить гостя:

— Все это у тебя будет, не волнуйся. Только скажи, зачем тебе это надо?

Оборотень сделал вид, что обиделся.

— А чем я хуже других? Свадьба, кольца, белый лимузин с разноцветными лентами. Крики: «Горько»! Шампанского попить, салатику поесть. Подружку невесты на кухне трахнуть. Чтобы все как у людей. Или всем можно, а мне нельзя? Ладно, шучу. От женитьбы мне нужно две вещи — сначала штамп в паспорте, а потом доверенность на распоряжение наследством. Невесту сначала на иглу, а потом и совсем убрать можно будет. И коротать остаток жизни в тоскливом одиночестве в собственном дворце. Эх, не дано мне встретить старость в теплых войлочных тапочках, читая сказки внукам! Подохну от инсульта или инфаркта, в каком-нибудь пятизвездочном люксе, в постели с молодой, развратной мулаткой. А то и с двумя сразу. Вот мерзость!