Заговор мерлина - Джонс Диана Уинн - Страница 54

• Предыдущая
• 54/93
• Следующая

Джудит улыбнулась мне.

— Разумеется. Но сперва…

— Да-да, сперва надо ей показать Регалии семейства Димбер. Это ее право, как женщины из нашей семьи.

И Хеппи, прямая и похожая на бочонок, устремилась на другой конец комнаты. Одна стена была обшита темным дубом. Я увидела, как она положила пухлую, чрезмерно окольцованную ручку на один из деревянных квадратов.

— Сейчас увидишь! — сказала она мне через плечо. И пустила в ход магию. Это не было похоже ни на что из той магии, которая хранилась у меня в голове. Это была благородная магия, очень древняя и очень часто используемая, и от нее у меня по спине побежали мурашки. И снова мурашки — когда в стене со скрипом распахнулись двустворчатые дверцы, которых раньше там не было. За дверью что-то ярко вспыхнуло. Сладко запахло старым деревом и свежими цветами.

Джудит обняла меня за плечи и мягко подтолкнула в сторону открывшегося пространства.

— Наши сосуды силы, — негромко сказала она. — Они полны красоты и могущества.

Я невольно ахнула. В деревянном чулане, на красном бархате, были расставлены кубки, чаши, блюда и кувшины, серебряные и золотые. Все они были весьма тонкой работы и удивительно изящной формы. Некоторые были покрыты узорами — я видела, что эти узоры что-то означают, но смысл их почему-то от меня ускользал. Некоторые были украшены сапфирами или жемчугами. Одним из самых красивых был большой хрустальный кубок на филигранном золотом основании, которое обхватывало кубок, точно венчик цветка. В центре же царственно красовалась почти плоская чаша с золотыми ручками, сплошь оплетенная мелкими извилистыми узорами. Вокруг стояли старые-престарые чарки, края которых были стерты от длительного использования. Я видела, что все это очень древнее и наполнено силой. И я чувствовала, что все это живое. Жизнь, переполнявшая эти вещи, как будто хлынула из шкафа нам навстречу и засверкала на всех изящных полированных поверхностях. И пока я пыталась решить, который из сосудов выглядит роскошнее — хрустальный кубок, плоская чаша или, быть может, маленькая странная вазочка, неравномерно усыпанная выпуклыми жемчужинами и сапфирами, — от этой их яркой живости над сосудами вспыхнули и заплясали два отблеска. Они были очень похожи на глаза.

— Не правда ли, они изумительны? — тепло спросила Хеппи.

От ее попугайского голоса глаза исчезли, но чувство теплоты и силы осталось. Эти вещи казались такими надежными и мощными, что я не сомневалась: они непременно помогут, когда я стану рассказывать про Сибиллу и мерлина.

— Это вместилища нашей силы! — восторженно сказала Джудит, неуклюже прижав руки к груди.

Сияющие сосуды отбрасывали золотой и серебряный отсвет на ее лицо, и она казалась в эти минуты очень красивой.

— И хочешь верь, хочешь не верь, но мы ими пользуемся каждый день, — добавила Хеппи.

— Да-да, каждый день, чтобы управлять тем, что в нашей власти, — сказала Джудит. — Вот сейчас мы занимаемся тем, что стараемся одолеть эту засуху. И еще, по всей видимости, сейчас в магии наблюдается некий перекос, который мы пытаемся выправить.

— И что, вы используете все это сразу? — спросила я.

— Нет, не все, конечно! — сказала Хеппи. — В зависимости от того, какой сейчас день и в какой фазе луна. И каждый раз, как мы используем их, мы даем им каплю крови. Вот почему мы не можем держать в доме мужчин. Чувствуешь, какие потаенные наши Регалии и насколько они женственные?

По правде говоря, ничего такого я не чувствовала. Сила, исходящая из шкафа, застеленного красным бархатом, не казалась мне ни особенно женственной, ни особенно мужественной. Однако я сочла за лучшее этого не говорить.

— Они… они совершенно чудесные! — сказала я. — Очень могущественные и красивые…

Но тут мои тревоги взяли надо мной верх, и я внезапно выпалила:

— Хеппи, Джудит! Как мне поднять землю?

— Владыки всеблагие!

Хеппи поспешно захлопнула обе дверцы шкафа, и щели между деревянными панелями тут же исчезли.

— О небо! Дитя мое, не говори таких вещей! Да еще при Регалиях! Даже и не думай о таком! Кто вообще вбил тебе это в голову?

— Тебе на самом деле не следует знать о таких вещах, — укоризненно сказала Джудит. — Поди сюда, сядь, милая, и расскажи нам, что тебя заставило заговорить об этом. Я вижу, что ты ужасно чем-то озабочена, но я практически уверена, что ты преувеличиваешь.

Я поняла, что они обе относятся ко мне как к чересчур впечатлительному ребенку. Я вздохнула. Но все-таки села в кресло с прямой спинкой, на которое указала мне Джудит, и попыталась рассказать. К тому времени тревога терзала меня так сильно, что на глаза сами собой наворачивались слезы, и я слышала, что голос у меня дрожит.

И действительно ничего не вышло. Выслушав меня, Хеппи добродушно рассмеялась.

— Нет, деточка! Ты просто что-то недопоняла. Мерлины всегда хотят только добра, а придворных волшебников нарочно отбирают из числа самых верных подданных. Того, о чем ты говоришь, на Островах Блаженных случиться просто не может. У нас ведь самый стабильный из всех миров. Ты просто не поняла какого-то взрослого разговора, детка. Только и всего.

— Разумеется, нетрудно, подслушав в темноте разговор троих взрослых, навоображать себе всяких ужасов, — поддержала ее Джудит. — Неудивительно, что тебе потом снились дурные сны. Если бы все это происходило среди бела дня, ты бы отнеслась к этому совсем иначе.

— Но вы же сами сказали, что в магии чувствуется перекос! — в отчаянии возразила я. — И дедушка Гвин говорил…

— Тсс! — сурово перебила Хеппи. — Об Этом мы здесь не упоминаем. И он не из тех, кого ты способна понять, — пройдет еще много лет, прежде чем тебе это будет дано. Иди, милая Арианрод, поиграй в саду и не тревожься больше. Джудит позвонит Максвеллу по дальноговорителю, и все устроится еще до вечера. Вот увидишь.

Я оставила Джудит разыскивать дальноговоритель среди ткацких станков и уныло потащилась в сад. Он был почти такой же голый, как и палисадник, одна трава, обнесенная проволочной сеткой. На траве, обняв собаку, сидел Грундо, и вид у него был самый отсутствующий.

Вокруг резвились Иззи.

— Жуть! — говорила одна.

— Медвежуть! — говорила другая. — Подумать только, этот медвежутик не понимает нас, семейство Димбер!

Увидев меня, они отвязались от Грундо и принялись делать стойки на руках у проволочной сетки.

— Ты-то хоть нас понимаешь, верно? — сказала Изадора.

Голос ее звучал довольно придушенно, оттого что юбка платья упала ей на голову. Я сделала вид, что не слышу, и с тревогой взглянула на Грундо. Но он, похоже, просто думал о своем. В конце концов, у него был многолетний опыт: он всю жизнь старался не обращать внимания на Алишу.

— Женщины нашей семьи никогда не остаются замужем надолго! — объявила Ильзабиль, колотя ногами по сетке. — Это против наших правил. В любом случае, я, наверное, поступлю в цирк.

— Это мы изобрели матерей-одиночек! — объявила Иза-дора изнутри своего платья. И плюхнулась на землю, путаясь в розовом шелке. — Наши традиции имеют тысячелетнюю историю, — добавила она, отдуваясь, — но я никогда замуж не выйду! Мальчишки все ужасные. И цирки тоже. Я стану великой актрисой!

— Я тебе верю, — сказала я.

Ильзабиль тоже плюхнулась на землю и тут же снова встала вверх тормашками, загрохотав сеткой.

— А я выйду замуж за великого волшебника, — заявила она, — буду носить массу драгоценностей и губной помады. А через семь лет выгоню его взашей, а денежки останутся при мне! Потому что это меня выберут третьей Димбер, а не Изадору… Уй-я!

Она взвизгнула и плюхнулась на землю, когда Изадора бросилась на нее с воплями:

— Нет, меня, меня! — и сильно ударила ее в живот.

— Гадкая ведьма! — заверещала Ильзабиль.

И они покатились по траве, энергично дубася друг друга. Розовое платье порвалось со звуком пистолетного выстрела.

Однако Грундо, судя по всему, ничего этого не заметил. Тогда я подумала, что он просто отключился от Иззей, как делал с Алишей или Сибиллой. Мне и в голову не пришло, что он что-то задумал.

• Предыдущая
• 54/93
• Следующая