Граф прошлого Рождества (ЛП) - Берн Керриган - Страница 4

Джон находил это чертовски заманчивым.

Наклонившись, чтобы расшнуровать и снять ботинки, она повернулась к нему спиной, лицом к огню. Ванесса сбросила шерстяной плащ и повесила его сушиться на стенной крючок поближе к камину.

Затем принялась расстёгивать блузку.

Дьявол его побери. Это соблазнительное создание собиралось раздеться догола и искупаться. Здесь. В комнате, которая служила ему тюрьмой чёртову тучу лет.

Её движения были быстрыми и порывистыми, как будто сделались неуклюжими от усталости и холода.

В своё время Джон был благородным джентльменом. Чересчур образованным и напичканным сводами утверждённых правил поведения. И это воспитание сейчас над ним довлело. Он должен отвернуться. Должен оставить её одну, пока она не искупается и не оденется. Эта нарушительница его беспросветного, бесконечного существования, если можно так выразиться. Миниатюрное создание, словно сотканное из света и полное жизни.

Он мог бы поступить благородно…

Вот только Джон не мог заставить себя отвернуться и наблюдал, как она стягивает с рук блузку, обнажая плечи, гладкие, как шёлк, и белые, как густые сливки.

Господи, он замер как вкопанный. Несмотря на то, что технически Джон парил над землёй, его ноги словно приросли к полу.

Он наблюдал за тем, как она расшнуровывает завязки корсета спереди и задавался вопросом, в какой момент времени мода так изменилась. Её подбородок коснулся плеча, она оглянулась, будто почувствовав его пристальный взгляд. Слава богу, Ванесса посмотрела прямо сквозь него, потому что, если бы Джон был видимым, она бы сразу заметила его беспардонную и внушительную эрекцию, которая оскорбила бы даже куртизанку.

Джона кольнула совесть. Ему не следует разглядывать Ванессу... Но в этом беспросветном одиноком аду вдали от дома она была прекрасным оазисом. Английской розой в окружении шотландского чертополоха.

На фоне отблесков огня в камине вырисовывались её полные, слегка приоткрытые губы, дерзкий вздёрнутый носик и поразительно длинные ресницы.

Он беспомощно упивался зрелищем.

Вздохнув и слегка покачав головой, словно прогоняя глупые мысли, Ванесса, поколдовав над пряжкой широкого пояса, спустила юбку с бёдер, одновременно стягивая тонкое нижнее бельё.

Будь у него колени, они бы подогнулись. Будь у него кулак, он бы впился в него зубами, чтобы сдержать глухой стон, рвущийся из груди.

Поскольку Ванесса считала, что находится в комнате одна, она не смущалась и вела себя раскованно. Её движения не были медленными, отточенными движениями любовницы, которая дразнит и возбуждает. И всё же, когда она наклонилась, чтобы окончательно избавиться от одежды, вид её голых ягодиц в форме сердца окончательно погубил Джона.

Если бы она стояла лицом к свету, а не против него, Джон смог бы разглядеть интимную ложбинку между её бёдер.

Но боги были не столь снисходительны.

Она выпрямилась, подрагивая, стянула с себя простую белую сорочку и повернулась к ванне в центре комнаты.

И к Джону.

Его рот наполнился слюной, это был первый признак того, что начинается бесконечно медленный и оттого приводящий в бешенство процесс обретения подобия телесности.

Он бы порадовался этому ощущению, если бы не был так сильно увлечён видом нагой красоты.

Господи. Она являла собой настоящий шедевр, созданный влюблённым мастером из какого-то иного материала, отличного от минералов и грязи, из которых вылеплен остальной человеческий род. Любая другая женщина теперь казалась неуклюжей глиняной подделкой на фоне безупречного мраморного изваяния.

Её фигурка была миниатюрной, но она гордо держала плечи прямо, благодаря годами отработанной осанке. Эта осанка идеально демонстрировала её груди в форме капли. Затвердевшие от холода соски оказались того же персикового оттенка, что и её губы бантиком.

Боже, у него чесались руки от желания дотронуться до неё. Исследовать каждый дюйм её тела цвета сливок. Выяснить, где прикосновения заставляют Ванессу задыхаться и трепетать от удовольствия.

Отыскать все восхитительные местечки персикового цвета.

Как будто нехотя отойдя от жаркого камина, Ванесса взяла мыло и нижнее белье и на цыпочках подошла к краю ванны.

Неказистый чан едва доходил ей до колен, поэтому Ванессе не пришлось высоко поднимать ногу, чтобы проверить температуру воды. Она опустила сперва носок, затем женственно изогнутую стопу, а потом и стройную икру.

Джон никогда не завидовал неодушевлённым предметам, но, когда Ванесса шумно вдыхая, погрузила своё продрогшее тело в горячую ванну, он без раздумий поменялся бы местами с водой.

Он ещё не обрёл осязаемого тела.

Но одна из его частей уже затвердела...

Джон приcел вместе с ней, не в силах оторвать от неё взгляд. Она подтянула ноги к груди, устроилась в тёплой ванне и со свистом выдохнула, сдавшись на милость блаженству.

Он бы продал душу дьяволу, лишь бы добиться от неё такого звука ещё раз. Особенно теперь, когда узнал, как она выглядит с приоткрытыми от удовольствия губами и вьющимися от пара волосами, которые она ещё не успела распустить.

Отложив мыло и нижнее бельё в сторону, Ванесса какое-то время просто наслаждалась теплом воды, набирая её в ладонь и поливая те части груди и плеч, которые оставались снаружи.

Боже, Джон помнил, каково это принимать горячую ванну холодным вечером.

Он бы всё отдал, лишь бы почувствовать тепло.

У Джона закружилась голова, пока он пытался проследить за каждой сверкающей капелькой воды, которая скатывалась по манящим изгибам её тела. И хотя Ванесса сидела в неприглядном чане в переполненной гостинице на краю цивилизованного мира, с таким же успехом она могла бы быть зимней богиней, купающейся в тёмных водах.

Жаль, он не может помочь ей принять ванну. Проследить языком за маленькими сверкающими, словно драгоценные камни, капельками воды и выяснить интригующие места, куда они приземляются.

Возбудить её.

В конце концов, она взяла своё нижнее белье, которое, учитывая все обстоятельства, оставалось довольно чистым, и принялась тереть его мылом.

Он вспомнил, как она упомянула, что у неё нет с собой багажа, и, вероятно, ей придётся снова надеть это бельё завтра, пока не заберут её сундуки.

Закончив, она отжала нижнее бельё, отложила его в сторону и снова взяла мыло.

В юности Джон не был святым. Он веселился и прелюбодействовал в компании своих молодых и аристократических друзей, делил с ними куртизанок и тому подобное. Ему нравилось наблюдать за женщинами. Как они ублажают друг друга, мужчин.

Себя.

Но, по правде говоря, Джон не мог припомнить, чтобы когда-нибудь получал столь яркое интимное удовольствие, как сейчас, просто наблюдая, как Ванесса намыливает ногу до бедра с внешней стороны, потом между бёдер и переходит к внутренней поверхности.

Если бы он уже не был мёртв, то скончался бы прямо сейчас оттого, что так надолго затаил дыхание.

Неприкаянный и возбуждённый, Джон кружил вокруг ванны, пока Ванесса мылась, тихо напевая незнакомую мелодию, а отблески огня танцевали на её коже.

Джон оказался позади неё, когда Ванесса провела намыленной рукой по плечам и сделала всё возможное, чтобы дотянуться до спины. Она чуть не оставила пену на тёмном шелковистом локоне, который выбивался из причёски, и рука Джона машинально потянулась, чтобы убрать его в сторону.

Он понимал, что у него ничего не выйдет. Заранее предвидел, что рука пройдёт сквозь неё.

Но ничего не мог с собой поделать.

Поэтому приглушённый вскрик Ванессы перепугал их обоих.

Девушка вскочила на ноги грациозно, как газель, схватила полотенце и выпрыгнула из ванны, а потом отошла от Джона как можно дальше.

Она завернулась в полотенце и прижала его к ключицам, скрыв большую часть своей прекрасной фигуры от его глаз, но Джон был слишком потрясён, чтобы сокрушаться по этому поводу.