Свет, который не гаснет (СИ) - Волкова Дарья - Страница 20

— Разденься и ты. Пожалуйста.

Два раза повторять не пришлось. Первым резким движением Артур сдернул и отшвырнул в сторону футболку. Вторым, не слишком элегантным, стащил джинсы вместе с трусами. И замер, упираясь разведенными в стороны коленями в постель и руками в бедра.

Смотри. Вот такой я. Ты можешь — смотри. Мне скрывать нечего. Я не могу и не хочу ничего скрывать от тебя, Свет мой Светлана.

— Какой ты красивый, — раздался тихий шепот. Артур успел только дернуться — и вот его уже обнимают мягкие, но сильные женские руки. С шумным вздохом он прижал Свету к себе. Всю. Кожа к коже. Без единого мешающего клочка одежды.

Одни сплошные охренительные изгибы. Пышная грудь, которая прижимается к его — и Артур помнит, какие на вкус ее соски, и как она сладко стонет, когда он ласкает их. И мы это обязательно повторим, а сейчас… Ладони скользнули вниз по женской спине до поясницы и…

Вот тут пошлое желание лапать, стискивать и сжимать — снова вернулось. С утроенной силой. Ну потому что для этого же они и созданы — две тугие гладкие полусферы. Да пальцы просто судорогой сведет — если это все не сжать. И ни одно слово, которым называют эту часть женского тела — ни литературное, ни похабное — не может описать и дать названия этому. Или просто у Светы это место — оно такое особое. Одуряющее. Лапательное. И бошкусносительное.

Все было в ней одуряющим. И у Артура верно и стремительно отказывали тормоза. Да и не нужны они сейчас! Когда двое так нуждаются друг в друге. Да, двое. Оба. И Светлана тоже. И от этого уносило больше всего.

Его руки жили своей жизнью, сжимая, оглаживая, пробираясь все дальше и глубже. В какой-то момент Светлана вздрогнула и попыталась отстраниться — хотя до этого лишь дрожала, всхлипывала, прижималась и мелко целовала его в плечо.

Тихо-тихо, я все понял. Сюда нельзя.

И пальцы двинулись дальше. Добравшись до раздвинутых влажных нежных складок. Света вздрогнула уже всем телом, сильно.

— Позволь мне, — словно сквозь вату услышал Артур собственный сиплый голос. — Умоляю. Позволь мне все. Я не сделаю ничего плохого…

Ее щека скользнула по его, когда Светлана кивнула. А он мягко опустил ее на кровать. Медленно развел несопротивляющиеся бедра. И припал губами.

Гладкая. Скользкая. Горячая. И все равно похожа на подтаявшее мороженое — сладкая влага и более твердая сердцевина.

Света была именно такой. Артур никогда не думал, что от этого может так унести — когда твоя женщина истекает влагой от желания. Не абстрактного. От желания тебя. Твое имя шепчет хрипло, поднимая выше бедра.

Он понимал, что ее уносит. Понимал, что его уносит еще больше. И с учетом трехгодичного целибата есть большой шанс опозориться. Еще немного этой влажности, сладости, стонов — и он на хрен, как пацан, кончит на простыню.

Артур выпрямился, и Света протестующе застонала.

— Давай вдвоем, девочка моя, — прохрипел он и резко дернул ее бедра на себя. — Я без тебя больше не могу.

Опасения Артура едва не подтвердились. Если не на простынь, так в нее и сразу. Каким-то немыслимым усилием воли удержался.

Как давно у него не было женщины.

У него никогда не было такой женщины.

Он зажмурился сильнее, до боли. Ну чтобы хоть так отвлечься. Перехватил ее бедра, опустил и прижал их к ее животу. Ее пятки уперлись ему в грудь.

У нее даже пятки мягкие.

У нее все мягкое. Нежное. Гладкое.

Он сейчас не видит. А раньше он никогда и не смотрел. Артур не помнил, чтобы когда-либо рассматривал девушек в этом месте. Что там рассматривать?

Нарцисс гребанный. Сейчас бы он посмотрел. На нее такую — нежную, гладкую, влажную и всю раскрытую. Он бы все рассмотрел сейчас — какая она там цветом, какой формы — в том месте, где он входит в нее. Где она отдает себя ему.

Но он не увидит. Зато может представить. Нафантазировать. Припухшая сверху. Изгибы внутренних лепестков. Снаружи чуть темнее, в серединке светлее. Розовая. Блестящая от влаги. Вся такая… раскрытая. Ждущая его. Желанная.

Нет, лучше не представлять. Иначе позор точно неизбежен. И Артур аккуратно двинул бедрами, еще сильнее зажмурившись.

Не видеть. Не представлять. Только чувствовать.

Лучше не смотреть. Его зажмуренные глаза добавляют горечи в сладость. А она сама… Как она, наверное, ужасно выглядит — с бесстыдно разведенными и прижатыми к животу ногами. С ее-то бедрами и ее-то животом. И такой совершенно красивый Артур — во всем великолепии рельефного торса и точеного лица.

Красавец и чудовище.

Нет. Закрыть глаза. Мы будем на равных.

Но стоило лишь закрыть глаза, как все эти глупые мысли тут же исчезли из ее головы. И остались лишь мягкие плавные движения. Чувство растяжения и наполненности. Его пальцы, сжимающие ее ноги под коленями.

А потом все быстрее. Все наполненнее. Его низкий стон, еще один. Пальцы его соскальзывают с ее ног и оказываются, там, чуть выше того места, где он творит с их телами какое-то волшебство. Прикосновение, огненное, электрическое. И внезапный разряд. С полной перезагрузкой всей Светы.

Реальный мир возвращался поэтапно. Сначала включился слух. И непонятно, это шумное дыхание — ее, его? Потом вернулось зрение, показав темно-серые шторы на окне.

И лишь потом включилось все остальное. И оказалось, что она лежит на боку, а Артур обнимает ее сзади, положив одну руку ей на грудь, а другую на живот.

На живот!

А ведь у нее не милый животик, а целый жировой валик — как раз под его ладонью. Света шевельнулась, но руки Артура сжались сильнее, прижимая. И Света обреченно замерла. Смысл уже трепыхаться? Он уже все ее «великолепные» сантиметры потрогал. Теперь только лежать и сгорать со стыда. От того, какие они разные. И как она бесстыдно себя вела.

Как она отличается от всех тех, кто когда-то — в другой жизни, кажется, — бывал в его постели. Теперь Артуру кажется, что женщину он держит в своих объятьях впервые. Такую, что не лапать, не обнимать, не ласкать ее невозможно. Все эти изгибы, гладкость нежной кожи, то, как ее пышное и упругое тело реагирует на его прикосновения… Кто раньше был в его постели, если с ними даже обниматься не хотелось?!

А сейчас… такое ощущение, что секса вот только что не было. Потому что хочется снова. Что Света о нем подумает? Что он озабоченный?

Ну пусть думает. Это, похоже, правда. И Артур прижался к ней сильнее уже снова отвердевшим пахом. То место, к которому он прижимался, снова врубило воображение на полную катушку. Сзади. Как же, наверное, офигенно взять ее сзади.

Он прижал ее к себе еще плотнее и начал медленно целовать плечо и шею. Думай обо мне, что хочешь, Свет-Светлана. Только не прогоняй.

Он хочет? Хочет снова? Так ведь и она… хочет. Немыслимо сейчас, чтобы он встал и ушел — в душ, например. А потом оделся и… и все. Нет, пожалуйста, можно еще этого… волшебства?

— Тебе было хорошо со мной? — раздался за спиной тихий вопрос. Артур перестал целовать ей плечи, от чего Светлана снова вся начала покрываться мурашками. Он ждал ответа.

Света поняла, что ничего кроме правды, сказать сейчас не сможет.

— Мне было очень хорошо с тобой. Я никогда раньше… — Света вдруг смутилась. Может быть, не очень правильно сейчас говорить про какое-то «раньше». — Мне впервые было так… — Она окончательно запуталась в словах и вдруг выпалила: — А тебе было хорошо со мной?

Артур в ответ лишь хмыкнул. А потом взял ее руку — и прижал ее к животу. Светкиному собственному животу. Что он хочет сказать?! Что она слишком толстая?!

— Я тебя всю обкончал, — раздался сзади тихий шепот. — Как ты думаешь, мне было хорошо?

Только после его слов Светлана ощутила влагу под своими пальцами. И вспомнила его резкое движение в самом конце. Так вот что это, оказывается, было… Ну хоть у Артура хватило ума позаботиться о контрацепции.