Болотник (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 37

— Хорошо, они перепишут, а то что пса моего подстрелили, это как? Нормально?

— Да жив твой волкодав. С вышек его уже несколько раз видели, крутится возле опушки, не выходит на вырубку. С виду цел и здоров. За овчарку ни каких претензий, оформим как несчастный случай и спишем.

— Так ведь всё равно, кто-нибудь, да сдаст. Слишком много свидетелей.

— Ты посмотри, где мы находимся. Солдатики от сюда только на дембель уедут, а офицеры молчать будут. За них я ручаюсь.

— Короче, что предлагаешь Константин Геннадьевич?

— Одинцов и Зинченко принесут тебе официальные извинения. Можешь даже в морду им дать, если хочешь, утрутся. Лейтенанта я своей властью накажу, пожалеет, что на свет родился. Будет у меня год шваброй от антенны помехи разгонять. Вещи тебе все вернем естественно. Ну и подкинем, чего по мелочи, коньяк хороший есть, спирт, тушёнки, сгущёнки, шоколад, затарим тебя по полной.

Я молчал, обдумывая ситуацию. В принципе меня всё устраивало, ситуация разрешилась довольно хорошо, но надо выжать её по полной.

— Ты подумай, сержант. Если кипеж начнется, всем мало не покажется. И тебе тоже прилетит. Тут действительно режимная зона, в радиусе пяти километров, и запретные знаки в лесу стоят, правда только со стороны посёлка. Со стороны болота и тайги, откуда ты вышел, мы их не ставили, тоже наш косяк, но тем не менее, ты всё же в режимной зоне и без пропуска. Я тебе хороший вариант предлагаю.

— Да согласен я. Скажи мне Геннадьевич, а кто этот пропуск выписывает?

— А тебе зачем? Ну положим командир полка может выписать.

— Так я тут, честно говоря не просто так оказался. Нет, специально я сюда к тебе не шёл. Просто я себе промысловый участок нашёл, далеко, за болотом, и путь короткий искал. Вдоль болота самое то получается. На пару дней короче, чем в обход. Мне бы этот пропуск не помешал. Давай вместо морды твоего лейтенанта и особиста на пропуск договоримся?

— Идёт. Есть у меня пустой бланк с подписью, впишу тебя. Только ты уж близко к части не подходи. Если надо будет, лучше с опушки часовым маякни как-то, досмотровой группе уже пропуск покажешь.

— Да нафиг мне ваша часть сдалась, это на всякий случай. Мне вашего лейтенанта за глаза хватило.

Через пять минут, лейтенант Одинцов и майор Зинченко стояли передо мной, в кабинете начальника караула, и извинялись. Лейтенант вид имел растерянный и помятый, лицо горело краской, он промямлил свои извинения и попросив разрешения у подполковника, буквально вылетел из кабинета. Зинченко виноватым не выглядел, свои извинения он мне тоже принёс, но по нему было видно, что ни капли не раскаивается. В глазах усмешка, хитрый хохол. Не удивлюсь, если узнаю, что и первая попытка решить проблему и история с примирением и извинениями, это его задумка. Ну что же, у него работа такая. Хорошо, что всё так хорошо закончилось.

С КПП радарной установки я выходил изрядно загруженный. Подполковник сдержал своё обещание и уже в воротах КПП, где я проверял свои вещи и документы, меня догнал Зинченко и вручил сидор, полный всяких нештяков. Хотя я его и не развязывал, но и так было видно, выпирающие сквозь ткань, ребра банок и бутылок. На всякий случай я попросил у майора и перевязочный материал, неизвестно что с Батоном, но ясно, что медицинскую помощь ему придется оказывать.

Мой пёс нашел меня сам, как только я вошёл в тайгу. Батону изрядно досталось. Весь в крови и грязи. Задняя лапа прострелена насквозь, хорошо, что кость и крупные артерии не были повреждены, даже кровь уже запеклась и не бежала. От овчарки ему тоже перепало не слабо. Куча кусаных ран по всему телу, особенно много на загривке и шеи. Дорого ему победа обошлась. Батон жался ко мне, виновато глядя мне в глаза и виляя хвостом, при этом он не переставал жалобно поскуливать. В первую очередь я осмотрел пса и тщательно очистил раны от грязи и попавших в них предметов, отрезал мелкие фрагменты поврежденной кожи (лучше это сделать сразу, потому что вероятность того, что тонкий лоскут приживется, невелика, а вот начать загнивать он может). Раны после промывки обработал йодом, стянул и зафиксировал бинтом. Всю эту болезненную процедуру пёс вытерпел стойко, не пытался укусить или рычать, а только поскуливал и вздрагивал, когда ему было особенно больно. В результате моих стараний, у меня в руках оказалась мумия пса. Батон был покрыт бинтами с ног и до основания хвоста.

До поселка я дошёл с трудом. Батона пришлось нести на руках. Изготовленная мною, возле воинской части волокуша, не помогла. Лежать на ней Батон категорически не желал. В итоге на волокуше ехали два моих рюкзака и оружие, а Батона я нес на руках, перед собой. Двадцать килограмм, вес не большой, если несешь его в удобном рюкзаке или на плече, а вы попробуйте нести его на руках, да еще и несколько дней. К концу дневного перехода, руки у меня просто не разгибались. Да и ноша постоянно крутилась и выражала свой протест, таким обращением, всеми доступными ей средствами. Батону было больно, найти удобное положение не получалось. Как не возьми, всё время где то, да зажмёшь рану. Но худо-бедно, справился. Дошли. Сказать, что я устал, значит ничего не сказать. Уже во второй раз я выходил из тайги как зомби. Традиция, однако. Что не выход, то приключения. Всё, завязываю с походами. Отдыхать. Уже завтра мне надо выходить на работу в депо. Выкроить, хотя бы день, на отдых и передышку, не получилось. Гребанные вояки порушили всем мои планы.

Как только я заявился домой, на пороге появился Савельич.

— Здорова Кирюха. А я смотрю, дым с трубы повалил, я обычно вечером печку топил. Ты чего такой замученный? Как будто на тебе пахали.

— Привет Савельич. Да вот, три дня назад, на волка наткнулся, Батона порвал. Пришлось на руках тащить. Еле дошёл. — рассказывать старому прапорщику о своих приключениях в режимной зоне военного объекта не хотелось.

— Эва как. Не повезло. Я думал ты раньше появишься. Нашел свой участок?

— Нашёл. Отличный участок. У черта на куличках правда, но отличное место. Летом начну обустраиваться. А сейчас в баню. Попарюсь, поем и на боковую. Завтра уже на работу выходить. Не в службу, а в дружбу Савельич, помоги пожалуйста Батона перевязать. Сил нет.

Вдвоем с Савельичем, мы сняли с Батона старые повязки, и хорошенько его вымыли. Раны уже стали заживать и снова перевязывать я его не стал. Принес свой старый ватник и положил в пустой комнате. Поживет пока в доме, несколько дней, потом уже в вольер переселю. Боевая собака, весь в шрамах, глаза умные и серьёзные, а ведь ещё совсем недавно это был весёлый щенок, с гладкой шерстью и шальными глазами.

— Да, досталось ему — сочувственно сказал Савельич — да и ты не лучше выглядишь.

— Ничего, пару дней и отойду. В баню со мной пойдёшь?

— А и схожу, пройдусь по тебе веником как следует, после баньки то оно всегда легче.

Вечером, распаренный и расслабленный я сидел в предбаннике и пил чай. Савельич своё обещание выполнил. Как следует прошёлся по мне в два веника. Оба — в дребезги. Я уж думал, он меня убить хочет. Отлично попарился, усталость отпускала. Ни Андрюхе, ни Толику, я просил пока не говорить, что я вернулся. Их увидеть конечно хотелось, а вот пить — нет. Я-то знаю Андрея, он явится с пузырем — алкаш неугомонный. А если сказать Толику, Андрюха узнает о моём приходе уже через пять минут. Завтра, после работы к ним загляну.

Утром, в восемь утра, я был на проходной депо. Баня конечно помогла, но отдохнувшим я себя, всё равно не чувствовал. Мужики в депо встретили меня приветливо. Поздоровались уважительно. Уже весь город знал, что в декабре, я участвовал в задержании опасных преступников, даже в местной газете об этом писали. Иваныча встретил на проходной. С нового года, мы с ним не виделись.

— Здорова, герой. Знаешь, что про тебя в газете написали? Я даже несколько штук купил, для тебя и для Семёна. Написали, что вас наградили обоих, правительственными наградами. Я тебя поздравляю!