Пробуждение Ваирагии (СИ) - Аббасов Талех - Страница 4

Адари идёт по главной дороге мимо похожих друг на друга одно-, реже двухэтажных, бревенчатых домов. Из труб некоторых тянется сизый дым. Во дворах, огороженных низким заборчиком, снуют туда-сюда куры и утки. Слышно мычание коров и блеяние коз из хлевов. В грязи валяются да самодовольно похрюкивают свиньи. Где-то слева за одним из домов раздаётся стук топора — кто-то колет дрова. Возле реки играет детвора, разливается детских смех, к которому примешивается весёлый собачий лай.

Вот и постоялый двор — двухэтажный сруб, к которому примыкают конюшня и баня. Адари поднимается по старым каменным ступеням, слыша, как на ветру скрежещут цепи деревянной вывески. Кадирша толкает дверь, та со скрипом открывается, пропуская девушку в тёплое нутро постоялого двора.

Посетителей сейчас мало. Только за парой столов на грубых скамьях сидит мужичьё да попивает из деревянных кружек барос — Адари чует хмельной запах напитка. Не обращая внимания на пялящихся на неё деревенских, девушка проходит мимо столов, мимо квадратных подпирающих потолок столбов, прямиком к стойке, за которой стоит хозяин заведения — мужчина за сорок.

— А… полукровка, — мужик недовольно топорщит усы с редкой проседью и теряет к посетительнице интерес, возвращается к раскладыванию по местам деревянной и глиняной посуды на полках шкафа. — Чего тебе? — бросает он через плечо.

— Иро, мне нужны припасы, — Адари опускает локти на стойку, — и пара лошадей.

— Хм… — хозяин поворачивается, с интересом смотрит на гостью. — Припасы — хорошо. А лошади? Раньше ты обходилась без них.

— Не всё ли равно? Я плачу и ухожу, не беспокоя тебя и не раздражая твоих посетителей.

— Хорошо, — хозяин постоялого двора кивает, хмурится, раздумывая о цене. — Припасы — как всегда — по той же цене. Лошадь могу продать, но только одну. Скажем, за четыре золотых.

Адари еле дёргает уголком губ. Она может заплатить и больше, но если не поторгуется, то вызовет ненужные подозрения. К тому же за четыре золотые монеты можно купить двух лошадей. Или одну с повозкой.

— Иро, ты заламываешь цену, — Адари качает головой. — Два.

— Три, — ухмыляется мужик.

— Два и пять серебряных, и не монетой больше, — кадирша усмехается в ответ.

— Три, — Иро скрещивает на груди руки, требовательно смотрит на девушку.

— Как хочешь, — Адари пожимает плечами. — Давай только припасы за пять серебряных. Обойдусь без лошади.

— Проклятая вымогательница! — Иро скрипит зубами, вздуваются на скулах желваки. — Три, — хозяин постоялого двора для пущей убедительности показывает гостье три пальца. — Добавлю сверху мешок овса для лошади и небольшую повозку. Старую, но крепкую.

Хитрозадый засранец. Уже не знает, кому сплавить своё старьё. Но… лучше так. Дальше препираться смысла нет.

— Договорились, — Адари кивает и, достав из кошеля три золотые и пять серебряных монет, кладёт на стойку.

Адари сидит на облучке, поскрипывают колёса, стучат по дороге копыта да лениво пофыркивает лошадь. Повозку иногда потряхивает на камнях. Галфал с ребёнком лежат на сене, там хотя бы мягче, и тряска не столь ощутима. Дом, как и лес, остался далеко позади. Повозка катит по дороге всё дальше и дальше по северному торговому тракту меж холмов, поросших редким, уже облетелым кустарником.

Слуги Даррата наверняка уже поняли, что упустили добычу, а потому станут искать ребёнка за пределами леса. Если у культистов есть хорошие следопыты, то те, найдя брошенную хижину кадиров, пустятся в погоню. Возможно, даже организуют засаду. Если точно поймут, кого искать и в каком направлении. Кого искать — поймут, это вопрос времени. Разузнают в деревне охотников, кто жил в лесной хижине. Не сразу, конечно, так что есть у них время, чтобы оказаться от вероятных преследователей как можно дальше. Что касаемо направления — тут культистам придётся поломать голову. Пока имелись силы, Адари скрывала следы повозки с помощью ваирагии тьмы, так что связь между деревней охотников и хижиной когти Даррата найдут, а вот куда отправилась хозяйка хижины — определят не сразу. Фанатикам придётся распылить силы, искать сразу в нескольких направлениях. К тому моменту, когда враги поймут, где надо искать беглецов, Адари с семьёй будет уже далеко отсюда. По крайней мере, она на это надеется, ибо нельзя исключать, что когти Даррата могут передать сведения о кадирше своим людям с помощью магической связи. Тогда впереди вполне возможна засада.

Адари морщится. В лучшем случае добраться до северных границ Эриоса получится дней через десять. Если не возникнет каких-либо сюрпризов… но и на это вряд ли стоит рассчитывать — кадирам в Ардане живётся сложнее, чем людям и галамирам. Жалеет ли она, что пришлось оставить дом из-за ребёнка? В каком-то смысле — да, ведь к дому они с братом привыкли, а обустраиваться на новом месте кадирам всегда трудно. С другой стороны, бросить младенца на произвол судьбы, позволить фанатикам его забрать Адари не могла. Тем более что, выяснилось — ребёнок оказался одним из своих…

— Сестра, он действительно один из нас! — Галфал сверкнул белозубой улыбкой, встречая Адари, когда та переступила порог дома.

— С чего ты взял? — спросила она, снимая да вешая на гвоздь у двери дорожный плащ.

— Малыш выпил гриум и даже не поморщился.

— Целый кувшин?!

— Адари, я ж не дурак… — Галфал обиженно засопел, скрестил на груди руки, но его обиды всегда проходили почти мгновенно; так и в этот раз младший улыбнулся и продолжил: — Только несколько глоточков дал ему, — брат большим и указательным пальцами показал, сколь мало выпил ребёнок.

— Ладно, — она тяжело вздохнула. — Ты уже все вещи собрал?

— Одежду, остатки еды, деньги, запасы воды и гриума, — стал перечислять Галфал на пальцах, потом указал на стоявшую в углу плетёную прямоугольную корзину. — Всё там. Твою алхимическую посуду и ингредиенты не трогал.

— Хорошо, их сама соберу в походный мешок, — Адари кивнула. — А корзину погрузим на дно повозки, накроем сеном. Что с малышом?

— За всё время даже не пикнул, — брат пожал плечами. — Знаешь, сестра, он необычный ребёнок. Не плачет, сморит любопытно, слушает внимательно. Мне вообще кажется, что он меня понимает.

Адари удивилась, но не стала это показывать. Потом разберутся со всеми странностями младенца.

— Собирайся, Галфал. Пора убираться из этого королевства.

Адари правила бы повозку и всю ночь — кадиры прекрасно видят в темноте, да только лошади требовался отдых. К тому же необходимо связаться со своими, разузнать, что нового творится в королевствах Ардана, да и самой поделиться вестями — о необычном малыше и об интересе когтей Даррата к нему.

Они сворачивают с тракта, удаляются от дороги на запад, петляя меж холмов. Адари вновь использует силу тьмы, чтобы скрыть следы. Повозку нещадно трясёт на бездорожье, так что кадирам приходится терпеть неудобства, стиснув зубы. Адари заводит повозку за один из холмов, останавливает лошадь, натянув поводья, а затем создаёт сферу — вуаль тьмы: тёмная иллюзия скроет от посторонних глаз, ушей и даже носов; разве что маг какой-то сможет почувствовать здесь сосредоточение незримой силы, но всё равно не сможет развеять иллюзию — это тёмным ваирагом надо быть.

Теперь можно и отдохнуть. Только сначала следует накормить лошадь.

— Ну как он? — Адари взбирается на повозку, устраивается на сене, подперев рукой голову.

— Спокоен и тих, — Галфал фыркает.

— Да уж, — усмехается девушка, пальцем касается носа младенца. — Дети чувствительны к шумам, тряске, а этот почти всю дорогу спал.

— Сестра, надо дать ему имя.

— Он один из наших, а это значит, что имя ему дали ещё при рождении, — не соглашается Адари. — Имя влияет на путь.

— Знаю, сестра…

— Напомнить не помешает, — она гладит брата по волосам.

— Но… как же нам его тогда называть?