Пробуждение Ваирагии (СИ) - Аббасов Талех - Страница 28

— Может и убью!

— Тогда тебе придётся стать в очередь, — он пожимает свободным плечом, подходит к ней. — Отойди.

Гиртан стоит в узком проходе между стеной и койками, а Зирани преграждает путь.

— Куда ты собрался?

— Не всё ли равно? Просто отойди…

— Нет, пока не ответишь на мои вопросы!

Мальчик тяжело вздыхает, косится в сторону, где на койках сидят остальные трое соучеников, молча наблюдающие за происходящим.

— Я уже сказал — у меня нет для тебя ответов. Прошу, Зирани. Отойди.

— Да куда ты пойдёшь?! Ночь ведь скоро!

— Меня изгнали, Зи! Понимаешь?! Изгнали! — в плохо освещённой комнате девочка заметила, как сверкнули глаза мальчика — один блеснул золотом, другой вспыхнул алым багрянцем. Зирани вздрагивает, отступает в сторону, и Гиртан проходит вперёд.

— Извини, — тихо произносит он, опустив голову, и вздыхает. — Не хотел кричать… Удачи вам, а я пойду.

Он выходит и закрывает за собой дверь. Слышны удаляющиеся шаги в коридоре, затем очередной стук закрывшейся двери и тишина. Девочка не верит в происходящее. Гиртана изгнали? Как? И почему на душе от его слов так плохо?! От того, что он сократил её имя так же, как и делали иногда родители? Только они её так называли ласково, а не в порыве гнева…

— Ну и проваливай! — Зирани от злости бьёт кулаком по стене.

Погано и хреново на сердце и в мыслях. Зря вспылил. Не хотел кричать на девчонку, но… не сдержался — изгнание задело меня за живое. Ну а Зирани тут причём? Куда легче думать, что моё дурацкое поведение оправдано изгнанием, чем то, что я просто не смог удержать себя в руках. Болван! Хотя… кому от этого легче? Уж точно не мне. Ладно, моим высокородным соученикам хотя бы будет проще без меня. Надоели их косые взгляды, но всё равно погано… только прибыл, и уже ухожу отсюда, будто побитая дворняга!

Светила скрылись за горным кольцом, оставив после себя золотисто-голубоватое зарево. Небо разрезает полупрозрачная тень кольца Сарин. В дали чернеет двойной пик Клешни. Брррр! Как вспомню, что обратный путь лежит сквозь расколотую гору, так на душе сразу же становится зябко…

Бреду через тренировочную площадку. Тут пусто. Только настоятель стоит всё там же, где он распрощался со мной. Смотрит на остекленевшие на полу кольца и хмурится. Ветер всё так же треплет его бороду и полы балахона.

— Не передумал? — бросает настоятель мне в спину, когда я прохожу мимо.

— Нет, — замираю на миг и качаю головой, даже не обернувшись.

— Тогда пожелаю тебе удачи, Гиртан.

Пфф. В задницу засунь свои пожелания…

— Зайди в столовую, возьми еды в дорогу, — говорит Гирард напоследок. — Там тебя будет ждать наставница Эяла. Скажешь ей, чтобы она проводила тебя на обратном пути.

Я киваю и иду дальше. Что ж, хоть без еды и проводника не оставили. И на том спасибо. Хотя насчёт проводника я не волновался — уверен, что Талгас меня сопроводил бы.

Учителя Фрол и Гаран подходят к настоятелю, смотрят вслед удаляющемуся ученику.

— Всё готово, мастер, — говорит Гаран.

Гирард коротко кивает.

— Готовы действовать по твоему приказу, брат, — наставник Фрол проводит пальцами по шраму, еле касаясь кончиками следа, оставшегося после страшной раны; в тот день, когда лицо хранителя изуродовали в бою, Фрол произнёс те же слова.

— Спасибо, брат, — настоятель вновь кивает.

— Мастер, может, всё же стоило проводить мальчика мне? — спрашивает Гаран.

— Нет, — Гирард качает головой, закрыв глаза. — Сейчас он тебе будет доверять меньше, чем той, кто похожа на него.

Фигурка мальчика скрылась в здании столовой.

— Вы знаете, что делать, — шепчет Гирард. — Начинаем.

— Ты пропустил тренировку, — встречает меня Эяла, прислонившись спиной к стене возле входа в столовую.

— Теперь пропущу все, — пожимаю плечами, глядя в её глаза, поблёскивающие золотым отливом. — Меня изгнали.

— Не повезло, — она коротко кивает.

Даже не удивилась, словно ожидала, что так и должно было произойти. Обидно. Впрочем, чего это я? Теперь уже наплевать…

— Настоятель сказал, чтобы я попросил тебя, проводить меня в обратный путь.

— Хорошо, — Эяла отлипает от стены, подходит ко мне и долго смотрит мне в глаза, с интересом рассматривая то левый, то правый. — Иди. Возьми еды в дорогу. Я подожду тут.

Вскоре мы отправляемся в путь. Потяжелевший дорожный мешок оттягивает мне плечо, поэтому время от времени приходится поправлять лямки.

Мы с Эялой проходим мимо домов горного храма, направляемся к каменной лестнице.

— Не жалеешь? — вдруг спрашивает бывшая наставница.

— Поздно о чём-либо сожалеть.

— Совсем не жаль? — улыбается моя спутница.

И чего ей смешно?

— Нет. Бессмысленно сожалеть о том, что уже потеряно.

— Тут ты, конечно, прав, но и нос вешать не надо. Всё будет хорошо.

— Да, если когти Даррата до меня не доберутся.

— В Дэрионе у них нет никакого влияния…

— Не нужно, учитель, — машу рукой в сторону. — Чтобы подослать убийцу, никакое влияние не нужно. Но… я справлюсь. Не Орден Хранителей, так друзья помогут мне стать сильнее.

По лестнице мы поднимаемся в полном молчании. Только стук наших шагов да завывания ветра нарушают тишину. На последней ступеньке оборачиваюсь, окидываю на прощание взглядом долину и ухожу прочь с лёгким сердцем. Это место всё равно не успело стать мне родным.

В дали темнеет мрачный силуэт Клешни. Надеюсь, мы не будем идти сквозь гору ночью.

— Учитель, путь назад не близкий. Кто вместо вас будет заниматься… ну… с оставшимися?

— Найдут замену, — она пожимает плечами. — Меня куда больше интересуют твои глаза, Гиртан. Раньше они оба отливали золотым, а теперь…

— А теперь левый — похож на глаза кадиров, — заканчиваю я. — Это плохо?

— Нет. Галамиры, как и сэнайны, не считают тёмных какими-то тварями.

— В отличие от людей? — усмехаюсь я.

— Люди побаиваются тёмных за их скрытность и уединённость. Недолюбливают. Среди них есть и те, кто считает, что все беды людей в королевствах как раз из-за кадиров.

— Ну да. Людям только дай повод заклеймить всемирным злом то, что они не понимают, а вот посмотреть в себя, увидеть свои недостатки и корень всех своих проблем в себе они не способны.

— Сколько тебе лет, Гиртан? Сколько тебе лет на самом деле?

— Не помню, — всё же решился я на некоторую откровенность.

— То есть?

— Тело ребёнка, разум взрослого человека. Я жил в другом мире, учитель. Кажется, я там умер, когда был взрослым, ну а потом… переродился в этом мире. Поэтому и не помню, сколько лет мне на самом деле. Тридцать восемь? Тридцать в том мире и восемь — в этом. Наверное. Так мне кажется, по крайней мере, — пожимаю плечами. — Я точно знаю, что попал сюда из другого мира, но помню о нём всего лишь какие-то обрывки. К примеру, в том мире — всего одно солнце. И луна — тоже одна. Как и почему я переродился в Ардане — тоже не помню, — я усмехаюсь самому себе. — Вы первая, кому я об этом рассказал, учитель.

Эяла молчит, раздумывает, видимо, над моими словами.

— Если это правда, тогда это объясняет, почему ты не похож на обычных детей, — наконец, говорит наставница.

— Ну, другого объяснения у меня всё равно нет. Да и я склонен верить своим чувствам.

— Но это не объясняет, почему твой левый глаз, как у кадиров. Ты ловко уклонился от ответа, но и я не промах, — она улыбается, и эта тёплая улыбка внушает доверие.

— Может, потому что я светлый, но лишь наполовину? А на другую — тёмный. Ты способна управлять стихией, наставница, а я — нет. Чёрный огонь, белое пламя… — это тьма и свет, изменённые через стихию. Я не галамир, учитель, но и не кадир. Меня защищает пламя Риданис. Мой путь озаряет свет Сэнасера. Я стою в тени Райшенис.

Наставница замирает, смотрит на меня округлившимися глазами. Останавливаюсь и я.