Мне тебя подарили (СИ) - Салиева Александра - Страница 22

Сосуд, в котором был ристретто, отправился туда же. А сам португалец направился к машине.

— Я не привереда. Просто у меня аллергия на лактозу, — фальшиво удручённо покачал головой на мой выпад.

А в моей — апокалиптический взрыв.

 — Аллергия? — протянула осторожно.

— Ага, — кивнул мужчина, останавливаясь около водительской дверцы, потянув ту на себя.

— И как эта твоя аллергия проявляется? — добавила тихонько.

— Спазм глотки. Начинаю задыхаться. Если вовремя не… — не договорил.

Собственными словами подавился. Да и вообще в лице изменился. Смотрел на меня теперь уже с подозрением и чем-то таким, как если бы я ему только что нож в спину вонзила. Побледнел весь.

— Ты только спокойно, ладно? — моментально повинилась я за содеянное. — Спокойно. Я же не знала, что у тебя на лактозу аллергия. Думала, ты просто выпендриваешься, — протараторила поспешно, сорвавшись с места к нему ближе, как можно скорее.

Он не ответил. Со сдавленным хрипом схватился за горло. И как-то опасно быстро стал терять равновесие. А я… Что - я?! Я понятия не имею, что делать! Я ж его даже с места не сдвину, не то, чтоб ещё и поднять. А значит...

— Помогите! Тут человек умирает!

Габриэль

Реальность вернулась вместе с ощущением того, как давит на левое плечо. В башку будто ртутного раствора накачали, с таким трудом открыл глаза и сообразил: где я и что вообще происходит. Больничная койка, на которой я лежал, была жутко тесной, впритык с мой рост, сама палата — едва ли размером с мою кладовку. А плечо… в него уткнулась лбом мирно сопящая Виктория. Девушка спала, сидя на придвинутом вплотную к постели стуле.

И вот как на неё злиться?

Такая безмятежность…

Даже несмотря на то, что чуть на тот свет не отправила, вредина рыжая. К тому же и сам хорош. Сколько раз давал себе зарок не пить, не есть всякую хренотень в непонятных местах. Тем более злоеб*чий кофе! А всё равно выпил. И, ко всему прочему, поймал себя на мысли, что реально злиться на девушку не получалось. Как тогда, когда она меня из моей же спальни выставила, уснув одна поперёк кровати. Вот так просто. Нет никакого гнева или ярости. Стоит лишь единожды взглянуть на неё. Такую уютную и беззащитную.

Разве можно обидеть такую милашку?

И...

Foda-se!

Что за х*рня лезет в мои мозги?

Спишем отсутствие злости на то, что девчонка не оставила подыхать. Натворила дел — исправила. Раз уж я здесь. За окном — темно. А значит пробыл в отключке часов восемь, не меньше. Отсутствие игл и капельниц порадовало. Хоть сейчас вставай и вали восвояси. Вот только я так и не пошевелился. Тупо валялся дальше, неотрывно пялясь на свою ходячую катастрофу.

В голове то и дело всплывали воспоминания прошлого…

Каждое, с её участием.

Нет, это же надо! Сперва сбежать, а потом самой же прибежать обратно, в поисках спасения от малюсенького паука. Бедолага, сам наверное инфаркт схватил от её воплей. А погреб? Где тут логика, бл*дь? Хоть какая-нибудь? Чтоб сперва запереться в нём, заставив меня два часа проторчать под дверью в ожидании, когда она одумается, а потом самой же, как ни в чём ни бывало припереться ко мне обратно, когда уже не ждал.

Да, помнил и то, что напилась…

Вот он — катализатор её смелости.

О другом я тоже помнил.

Том, что она рассказала.

Про своего мудака…

Что сказать, дерьмо в жизни случается.

Однако кулаки всё равно зачесались.

Наверное, именно поэтому и не хотел её отпускать. Самому себе в этом только сейчас признавался. В момент, когда предлагал ей подписать соглашение, какая-то извращённая часть меня буквально жаждала услышать её отказ. Ещё одна — уже начинала строить планы о том, как этот отказ начать превращать в согласие. Долго, со вкусом и расстановкой. И уж точно ни одна часть меня не ждала, что Виктория просто согласится. Ну ладно, не совсем уж просто. Но… И ведь взамен, по сути, ничего не взяла!

Может быть поэтому я так зациклился?

Не разгадал ещё…

А в рассуждения об этом настолько погрузился, что пропустил её пробуждение. Опомнился лишь после того, как в руку впились хрупкие пальчики, а моё плечо стало свободным.

— Очнулся! — с заметным облегчением выдохнула Ви, помедлила совсем немного, разглядывая меня с лёгким прищуром. — Ты в порядке? Где-нибудь болит? Доктор сказал, что всё в порядке, угроза миновала, но нужно будет позвать его, когда ты очнёшься, — следуя своим же словам, резво подскочила на ноги, явно собираясь этого самого доктора позвать.

Не позволил. Отойти от меня. За руку поймал. Обратно к стулу притянул. Буквально вынудил сесть.

— Ты не ушла, — констатировал факт. — Осталась со мной. Всё это время. Почему?

В голубых глазах мелькнула растерянность. Девчонка явно занервничала, услышав вопрос. Уставилась на мою ладонь, удерживающую её поблизости. Но и молчала недолго.

— Я отравила тебя, — отозвалась тихонько. — Не намеренно! — добавила поспешно. — Но отравила. А ты на меня не злишься. Почему?

Виктория

Последние часы напоминали каторгу. Сидеть и ждать, когда Габриэль откроет глаза. Особенно, если учесть, что навязчиво казалось — не откроет. Вообще никогда. От этого чувство вины лишь усиливалось. Потому сидела около него, как прикованная, всё дожидаясь и дожидаясь… Почти приговора. Нисколько не облегчало собственное состояние и то, что доктор заверил в обратном: очнётся, ничего серьёзного его здоровью не угрожает, вовремя среагировали, вколов антигистаминный препарат. В последнем помог всё тот же работник кофейни. Вытащил из аптечки в машине Габриэля нужную ампулу. А вот колоть самой пришлось! Впервые в жизни. Прежде только в теории изучала, как это делается. Мама когда-то пыталась научить, но я ни в какую осуществлять на практике не соглашалась. Рука у меня тяжёлая. Последнее, к слову, беспокоило больше остального.

Вдруг добила, вместо того, чтобы спасти?

Но нет.

Правда очнулся.

Замечательно! Было. Сперва.

На его вопрос…

Зависла.

И ушла от ответа. Задав встречный вопрос.

А пока ждала того, что будет дальше, даже дыхание задержала в напряжении. Явно ведь, если не сразу взбесился, то потом непременно отомстит. И неизвестно ещё, что похуже будет…

— Не знаю, — наконец, нарушил молчание Габриэль. — А должен? — тоже спросил. — Ты же не знала про мою непереносимость, — помолчал немного, после чего добавил в привычно издевательской манере: — Или знала?

Округлила глаза.

— Откуда мне знать такое?!

Он одарил понимающей усмешкой. Промолчал. Уселся на постели удобнее. Последующую паузу заполнил его проницательный взгляд, которым мужчина долго и вдумчиво рассматривал моё лицо.

— Вернёмся на виллу? — предложил неожиданно.

Снова растерялась.

— Зачем нам возвращаться на виллу? — нахмурилась. — То есть, тебе — понятно зачем, ты там живёшь. Но я…

А что я?

Мне домой надо. И ещё я в отель собиралась. Если португалец его оплатит. В долг. Потому что за долгие часы отключки Габриэля я всё-таки связалась с мамой, сперва через электронную почту, потом — по звонку. Вот только в деньгах она отказала. И подтвердила, что моя кофейня закрыта. Опечатана. Ведь взятые в счёт залога средства никто возвращать не собирается. А у меня остаётся совсем немного времени, чтобы вернуться на родину и уладить эту грёбанную проблему.

— Всё-таки собираешься в отель? — как отражение моих мыслей, отозвался мужчина.

— До завтрашнего вечера, — не стала отрицать. — Завтра ведь мы вернём мои документы? — уточнила. — Пойми, я должна как можно скорее найти девочек и купить билет на самолёт. Дома у меня… не всё в порядке.

И если почти всё время, что я говорила, на лице Габриэля хранилась маска полнейшего спокойствия, то при упоминании о моём доме португалец помрачнел.

— Что не так? — проговорил всё с такой же мрачностью.