Выбери любимый жанр

Путешествие среди выживших христиан в арабском мире - Вивель Клаус - Страница 37


Изменить размер шрифта:

37

Тогда как многие на Западе считают себя обманутыми христианской группировкой, следующей убийственным фашистским идеалам, сами марониты думают, что Запад просто-напросто бросил их одних на погибель. Они ощущают, что их окружают враги, внутренние и внешние, которые постепенно забирают под себя страну. Даже спустя 20 лет после гражданской войны здесь царит повсеместное разочарование. Никогда в жизни я не встречал столь бурную критику ислама среди христиан, как в этой стране.

Сын Шарля Малика ведет меня в холодный дождливый день в кафе «Старбакс», расположенное в модном торговом центре в пригороде Бейрута. Зовут его Хабиб Малик. Самюэль Тадрос из Каира передал мне его контакты. Как и отец, Хабиб Малик человек начитанный, с философским образованием (помимо других он написал книгу о Сёрене Кьеркегоре) и четкими убеждениями. Это огромный высоколобый великан с зачесанными на пробор волосами. Однако орлиный нос и густые брови сын у отца не перенял. Он не разделяет оптимизм родителя по поводу своей страны. Старое поколение ушло, и настроения теперь совсем иные.

Мы сели в большие мягкие кресла, стоявшие на начищенном до блеска плиточном полу. С тем же успехом мы сейчас могли находиться в любой точке мира – в Таллинне, Сингапуре или Солт-Лейк-Сити, торговый центр выглядел бы точно так же. Однако история, которую он рассказывает за чашкой кофе, типично ливанская и типично христианская. С него-то я и решил начать свое знакомство с ливанскими христианами; сидя здесь, в центре зала, между торгующих нижним бельем и игрушками магазинов, я проникся раздирающими маронитов чувствами миссионерства и отчаяния. Их депрессивные настроения Хабиб выразил в небольшой антиутопии, написанной в 2010 г.

В ней он объясняет, что, несмотря на то что эта часть мира часто упоминается как родной дом для трех монотеистических религий, похоже, лишь двум из них удалось пустить здесь корни, исламу и иудаизму. Несмотря на то что христианство получило распространение по всему миру, оно практически вымирает там, откуда берет свои истоки.

Хабиб Малик разделяет ближневосточных христиан на две категории: свободные, которых можно встретить только в Ливане и на Кипре, и угнетенные, составляющие 90 %, которые разбросаны по всему мусульманскому миру. Про них можно сказать, что на протяжении долгого времени они чувствовали себя в большей степени частью исламской культуры, чем объединенными с другими христианами посреди мусульманского мира. Используя укоренившуюся на Западе терминологию, Хабиб Малик называет их зимми́.

На самом деле этим термином определяется подневольная категория людей, которые не являются мусульманами – иудеи, христиане, за кем закрепился более низкий социальный и правовой статус в мусульманских странах. Им разрешено исповедовать свою религию и исполнять религиозные обряды, но в тех случаях, когда они по своим убеждениям не могут идти в армию, их обязывают выплачивать джи́зью. Христианам-зимми́ и иудеям на протяжении веков приходилось носить специальную цветную одежду; им не позволялось в открытую исповедовать свою религию; они вынуждены были ездить только боком на ослах или мулах и придерживаться дальних улиц и переулков. Хоронить своих умерших им позволялось лишь в полнейшей тишине.

– Строго возбранялись и наказывались такие действия, как звон в церковные колокола, демонстрация крестов или другой религиозной символики, громкое пение во время литургии. Кроме того, христианам-зимми́ не разрешалось торговать алкоголем и носить при себе оружие, они освобождались от службы в армии. Они не имели никаких политических прав, – поясняет Хабиб Малик[166].

И хотя ограничения для зимми́ уже отменены современными законами арабских стран, остатки этого мышления можно встретить и по сей день: такие, например, как запрет на миссионерскую работу в Алжире, при нарушении которого священник может получить до 5 лет лишения свободы[167], или смертная казнь за вероотступничество в Йемене и Саудовской Аравии.

Хабиб Малик рассказывает, что насилие по отношению к христианам берет начало в XIX в., после того как до Ближнего Востока добрались западные идеалы эпохи Просвещения. Причина в том, что эти идеалы, которые позднее кристаллизовались в Декларацию ООН по правам человека, коснулись и статуса зимми́, превратив их в частично равноправных граждан. Это привело к тому что мусульмане потеряли свои исключительные привилегии и более высокие позиции по сравнению с христианами, иудеями и другими немусульманами.

И началась реакция. В XIX в. происходили еврейские и христианские погромы, десятки тысяч людей были убиты в Ливане и Сирии. Хабиб Малик объясняет эту резню борьбой мусульман за сохранение своего особого статуса. Поскольку влияние Просвещения пришло из христианских западных стран, в странах Ближнего Востока христиан считают «пятой колонной» и предателями.

Но стоит ли по-прежнему считать, будто установление полного равенства было в интересах христиан арабского мира? Можно ли предполагать, что они с готовностью стали бы частью либеральной команды Шарля Малика?

Слова, которые я слышу в ответ от его сына, звучат не на шутку агрессивно. Хабиб Малик считает, что много веков, проведенных в страхе и угнетении, создали своего рода эффект Стокгольмского синдрома для христиан, и это вынуждает их защищать тех, кто ставит им сапог на голову. Здесь требуется небольшое пояснение: после Второй мировой войны арабский мир пребывал под гнетом двух доминирующих деспотических идеологий. Первая – это идея арабского единства, или панарабизм, которая считается секулярной, социалистической и националистической. Вторая – исламизм, на основе религии. За последние несколько лет в арабском мире произошло смещение тектонических плит. В Египте свергнут Хосни Мубарак, в Ираке – Саддам Хусейн, в Ливии – Муаммар Каддафи, в Палестине – Ясир Арафат. Все они были детьми панарабизма. Положение Башара Аль-Асада в Сирии, порожденное той же самой идеологией, довольно шаткое. Исламизм вот-вот придет к власти в таких странах, как Тунис и Сирия. Из Египта его убрать можно только с помощью насилия.

Идея панарабизма состоит в том, чтобы объединить всех арабов в единый блок. Здесь во главу угла ставятся общий язык, традиции и общая история мусульман и немусульман, в то время как у религиозных аспектов более скромная роль. Панарабизм дает возможность объединить христиан с мусульманами. Это объясняет, почему идеологическими пионерами панарабизма стали зимми́-христиане, как их снисходительно называет Хабиб Малик.

В Египте у Насера была собственная версия панарабизма, которая в итоге привела к катастрофическим последствиям для торговли и изгнанию десятков тысяч людей. В Сирии и Ираке появилась еще одна версия, баасизм, одна из последних современных тоталитарных идеологий. Имя человека, сформулировавшего мрачные идеи, впоследствии положенные в основу баасизма, – Мишель Афляк. Этот христианский философ посчитал необходимостью очистить «арабский разум от вторжения западной цивилизации»[168].

– Причем для этого он использовал идеи, импортированные из той самой западной цивилизации, – говорит Хабиб Малик.

Мишеля Афляка вдохновляли немецкие идеалы чистоты расы, социализма и культа личности 1930-х. В этом он мало чем отличался от остальных современных арабских интеллектуалов.

– Во имя своей ненависти они подобрали все самые худшие европейские идеи и с такой же уверенностью отбросили в сторону все самые лучшие, такие, например, как политический либерализм и права человека, – поясняет мой собеседник.

Ирак пребывает под контролем баасизма уже 35 лет, находясь последние 23 года под управлением Саддама. В течение полувека в Сирии преобладают взгляды Асадов (отца и сына), которые возглавляют страну вот уже более четырех десятилетий. Идеология баасизма привела в обоих случаях к катастрофическим последствиям, превратила эти государства в полицейские системы.

37
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело