Темный посредник 3 (СИ) - "Amazerak" - Страница 3

Я усмехнулся. Неужели майор с Олесей «поработал», чтобы она меня убедила воевать на его стороне? Впрочем, Олеся и раньше имела похожий настрой.

— У меня цель и так есть, — ответил я. — На данный момент меня волнует только Вениамин Куракин. Вот убью его, тогда посмотрим, что делать. Пока мне не до ваших войн.

— И как же ты собираешься убить Куракина? Он же в «гадюшник». Ты сам его не достанешь.

— Подумаю, — коротко ответил я, и Олеся, не найдя возражений, замолчала.

Так мы и шли дальше в полном молчании. Снова свернули во дворы. Тут Олеся остановилась.

— Ты всё ещё дуешься? — спросила она. — Ну я же извинилась, я…

—…ляпнула, не подумав, — закончился я фразу. — Да не дуюсь я, успокойся. Пошли скорее домой. Там поговорим. А то стреляют, вон, опять.

Стреляли где-то совсем близко. Трещали наперебой автоматные очереди, басом рокотал крупнокалиберный пулемёт. Непонятно, правда, кто с кем воюет. То ли загировцы снова пошли в наступление, то ли военные схлестнулись с ещё какой-то бандой.

Мы пересекли двор. Стреляли на улице, прямо за многоэтажкой, а нам надо было именно туда. Выглянув из-за угла дома, я осмотрелся. На дороге задом к нам стояли два бронетранспортёра и из башенных пулемётов били короткими очередями в направлении кольца. Группа солдат держалась за машинами. Они временами высовывались и тоже куда-то стреляли. На другой стороне улицы за деревьями виднелось трёхэтажное кирпичное здание, над его железной дверью висела большая жёлтая вывеска с надписью «почта».

— Что там? — спросила Олеся. Она стояла позади и не видела, что происходит на улице.

— Стреляют. Пригнись и бегом за мной на ту сторону, — приказал я.

Мы уже пересекли дорогу, когда я услышал за спиной взрыв. Обернулся. Один из бронетранспортёров затянуло дымом. Второй дал задний ход и — я не поверил своим глазам — его начало сминать, будто картонную коробку. Со стороны кольца двигался лёгкий броневик, выкрашенный в чёрный цвет, с ним шла группа бойцов в чёрной униформе.

Точно такой же броневик я видел на перекрёстке, где погибли Амалия с семьёй и несколько случайных людей. Но теперь на крыше броневика был пулемёт, за которым сидел боец в чёрной каске и строчил длинными очередями.

Очевидно, кто-то из князей всё же бросил своих солдат в наступление, и даже небольших сил оказалось достаточно, чтобы прорвать оборону.

Света и Вадим сидели за столом для переговоров. Напротив расположились полковник Савельев — здоровый плечистый мужик с каменной мордой и майор Беридзе — высокий лысый грузин.

Света с пренебрежением смотрела на этих двух простолюдинов, возглавлявших мятежный полк, ей стоило некоторых усилий сдерживать бушевавшие внутри эмоции. Люди эти выглядели в её глазах предателями. О том, сколь ненадёжной в последние годы стала регулярная армия, Света знала и раньше, вот только не ожидала она, что потребуется так мало времени, чтобы войско простолюдинов повернулось против императора.

Впрочем, Свете приходилось напоминать себе что теперь она тоже на стороне повстанцев, и с этого пути сходить она не собирается после преступления, совершённого в её семье. К тому же Вадим уверил её, что нынешняя власть ведёт государство к краху, а потому надо срочно её сменить, отдав право выбора нового правителя в руки народа.

И именно у регулярной армии, костяк которой составляли выходцы из простого народа, Вадим искал поддержки в достижении своих целей.

А цели у Вадима были глобальные. Первым делом он собирался объединить восставшие военные части Московской губернии, а потом — все остальные, сформировав единый кулак против разрозненных княжеских гвардий.

Среди идей, которые Вадим намеревался воплотить в жизнь, было создание народной думы, передача парламенту и думе основных полномочий, а так же изменения в законодательстве, направленные на устранение сословного неравенства. По его словам, этот комплекс мер должен полностью преобразовать общество, сделав его более справедливым.

Однако, как утверждал Вадим, идеи эти принадлежат не ему. В юности он интересовался трудами философов-гуманистов, они-то и определили его нынешние взгляды на мир и общество. Он даже почитывал запрещённую литературу, написанную всякими современными теоретиками нового социального устройства. Нечто подобное он собирался воплотить в жизнь. Вадим считал, будто государство разрослось настолько, что уже не в состоянии поддерживать свою целостность. Для расширения и удержания границ требуется огромная армия, которую приходится набирать из простолюдинов. «Духовных» уже давно не хватает даже для комплектации офицерского состава, а потому регулярная армия и простые люди, обученные держать в руках оружие, рано или поздно осознают свою силу и восстанут против аристократии. А аристократия погрязнет в раздорах и склоках. И тогда понадобится идея, способная объединить всех и разрешить накопившиеся противоречия.

Вадим полагал, что сейчас как раз настало такое время. Общество окончательно раскололось, низы видят в князьях скорее угнетателей, нежели защитников, и вскоре народ, забыв о межнациональной вражде и прочих разногласиях, устремят свой гнев на княжеские роды. Свою же роль Вадим видел в том, чтобы сплотить людей и донести идею нового общества до аристократических кругов, дабы обойтись малой кровью и не допустить развала империи, который неизбежен, если начнётся гражданская война.

Свете подобные идеи были чужды и непонятны, и она сразу заявила об этом Вадиму. Но тот лишь улыбнулся и сказал, что скоро она всё поймёт, и дал несколько книг из своей библиотеки, дыба Света просвещалась в этом направлении.

На встрече с полковником Савельевым Вадим прямо изложил своё видение нового общества и способы достижения поставленной цели. Он акцентировал внимание на том, что среди дворянства произошёл крупный раскол, и пока в Белом городе аристократы заняты выяснением отношений, армия и народ должны объединиться и взять власть в свои руки.

— Это что ж выходит, опять под Орловых стелиться? — произнёс полковник Савельев без особого пиетета, когда выслушал речь Вадима. Судя по его немногочисленным репликам, полковник был человеком грубым и прямолинейным.

— Вовсе нет, — ответил Вадим. — Род не имеет к этому никакого отношения, а я ни в коем случае не настаиваю на своей кандидатуре в качестве лидера народного движения. Я предлагаю выход из сложившейся ситуации, предлагаю изменения, которые жаждет вся страна. И жаждет не только простой народ, но и аристократия, ибо иного пути, как сохранить целостность государства и избежать грядущих кровавых потрясений, не существует. Мы должны показать великим семьям этот путь, убедить их последовать ему. А кто это может сделать лучше, чем один из них?

Света слушала этот разговор вполуха. Думала же она сейчас совсем о другом. Она вспоминала парня-подростка лет шестнадцати-семнадцати, которого она видела возле штаба. Света встретилась с ним взглядом, и в памяти сразу всплыла та проклятая ночь, когда гвардейский отряд пострадал от рук одного единственного посредника. Света не знала, почему ей вспомнилась та злополучная операция и тот парень. Вряд ли это он: такое совпадение просто невозможно. Однако его взгляд заставил Свету содрогнуться: это был тот самый взгляд, который она мельком видела в темноте в луче фонаря — взгляд холодный и пустой, лишённый жалости.

В дверь постучались, полковник велел войти. В кабинет ворвался молодой лейтенант из штабных.

— Господин полковник, — отчеканил он, — только что передали: в районе площади Павлова вражеский отряд прорвал оборону. Там же наблюдается демоническое вторжение.

Олеся спряталась за стойку обслуживания посетителей, а я сидел на корточках возле большого разбитого окна и наблюдал за тем, что происходит на улице. Еле-еле успели забраться сюда, не попавшись на глаза противнику.

Солдаты регулярной армии начали тактическое отступление, а точнее сказать, бежали сверка пятками. Один боец растянулся на дороге, а в следующий миг его грудная клетка лопнула, будто на него упало что-то очень тяжелое, и внутренности веером разлетелись по асфальту. Затем споткнулся второй, и его тоже размазало — словно катком переехало. Такая же участь постигла третьего, четвёртого, пятого… Людей давило, словно тараканов невидимым тапком. Разумеется, виной тому был какой-то «духовный», шедший в рядах наступающих.