Война паука (СИ) - "Tayon" - Страница 60

Девушка подняла голову и посмотрела на паука.

— Какой старый хитрец, — прошептала девушка. — Ну, чтож… в это можно играть вдвоем…

Жизнь пауков начинается с боли и голода.

Они рождаются с муками внутри своих яиц отложенных в еще живом теле и прогрызают себе путь наружу через агонию носителя. Эта боль частично передается и новорожденным и те в ярости грызут свой кокон и вырываются наружу. Следом, когда они оказываются снаружи трупа, в котором были помещены их яйца, то наступает сильный голод. И они сначала съедают тело, а после ищут другую еду.

Еды всегда мало и среди молодняка уже на этом этапе идет борьба за выживание. Убивай брата, чтобы съесть его и прожить еще один ужасный день. Отбивайся от сестер, что пришли разорвать тебя и беги.

Убивай. Убивай. Убивай. Убивай.

И это в первую же неделю после рождения.

Таков ужасный цикл жизни у арахнидов.

И П’Джер прошел такой же путь.

Он родился в боли и крови, и его жажда жизни была неимоверна, а потому он первым додумался убивать своих братьев и сестер, чтобы выжить. Он убивал каждого, кто был рядом, пока те не успели окрепнуть и прийти к тем же мыслям. Он сражался за свое существование с первого же дня как появился на свет.

А потому такое стремление привлекло внимание старика Фохота, что взял новорожденного П’Джера и вырастил из него своего телохранителя. Он не был заботливым и добрым родителем, а бросил еще молодого паучка в бойцовскую яму, где молодняк сражался друг с другом и становился сильнее.

Так П’Джер рос, день ото дня, неделю за неделей, месяц за месяц и год от года. Его воля к жизни, его жажда существовать была столь сильна, что он прогрыз себе свободу через неисчислимое количество трупов таких же, как он и иных существ.

И за свою силу и талант он удостоился чести стать телохранителем для старейшины Фохота — одного из первых детей Матери Долорэ. Он стал Кислокровным Арахнозверем и с гордостью исполнял свой долг многие годы…

П’Джер не был умным или особо сообразительным арахнидом.

Да, создание его ранга не может не обладать разумом, но его просто не интересовало применение оного. Скудных познаний в речи хватало, чтобы, пусть с трудом, но выразить свои желания или предупредить братьев об опасности, познаний в магии — чтобы овладеть заклинанием достаточно, чтобы Хроники предложили его приобрести. Во всем остальном он просто не видел особого смысла.

Однако арахнозверь прекрасно понимал приказы и умел видеть опасность и адаптироваться под нее. Он развил в себе звериное чутье, которое позволяло ему выбираться из самых сложных ситуаций и выживать в битве с разными врагами.

Вот только ни одна из этих битв не могла подготовить его к такому.

То, что враг догадался о слабости кислоты перед водой было ожидаемо, но вот что это за странная светящаяся сила, которая так сильно обжигала П’Джера тот не понимал. Ему еще не приходилось сталкиваться с такой энергией, и он просто не знал, как с ней справляться. То, что враг использовал цепи, было неожиданно, но арахнид сумел выкрутиться, а вот как быть с остальным он не представлял.

Тот светящийся золотистый меч очень опасен.

Арахнос ощутил угрозу самим нутром и внимательно следил за копьем, чтобы вовремя использовать свою Поглощающую Сферу. Инстинкты просто вопили при виде этой странной силы и Кислокровный Арахнозверь не собирался погибать тут.

Он всегда сражался один и не принял бы помощи от других, однако сейчас его уверенность в победе была не столь сильна.

С этим закованным в металл мертвецом все было сложно.

От него прямо веяло угрозой и опасностью, и он был способен защищаться от основного оружия П’Джера так же, как и П’Джер от его клинка. Бой, должный быть стремительным, превращался в схватку на выносливость, выжимающую из бойцов все резервы. Паук нутром понимал, что перебороть в этом нежить почти невозможно, он может свалиться от банальной усталости раньше, чем у обоих закончится аура.

Одно было хорошо.

Враг не мог одновременно защищаться и нападать. Чем бы та золотая сила ни была, она не работает со льдом.

Он заметил как противник, чтобы использовать свой сияющий меч был вынужден убрать лед с оружия, благодаря чему П’Джер и успевал среагировать на опасность. Это стоит запомнить и использовать. Противник явно будет пытаться задеть его этим оружием и нужно просто следить за льдом и смотреть, когда его убирают. Единственный раз, первый, когда противник не убрал лед, взрыв перед разворотом клинка все равно предупредил, так что опасаться внезапной атаки не стоит.

Вот враг поднял щит и отвел копье, за спину готовясь к очередному рывку. Он весьма быстр и имеет несколько способов сокращать и разрывать дистанцию. Обычно видя угрозу, он сдвигается в сторону, как только что-то идет не так, как он хочет, то сразу отпрыгивает, а в случае чего выпускает цепи и виснет на них.

Как паук…

А значит… он предсказуем…

П’Джер далеко не самый умный арахнид.

Он не умеет читать и писать, с трудом разговаривает, а его мышление идет не словами или четкими мыслями, а образами и чувствами, но вот интуиция и звериное чутье у него отличное. Благодаря этому он и выживал столько лет. Может он и не знал, как все это работает, но умел запоминать движения противника и реагировать на них. Да ему и не нужно. Пусть глупые разумные думают и волнуются, настоящему зверю хватит и инстинктов.

А потому…

Кислотный болт!

Выплюнув сжатый шарик кислоты П’Джер сразу же сместился и вдогонку к первому выстрелил еще пятью.

Враг сразу же закрылся ледяным щитом и попытался сместиться с траектории движения, но снарядов оказалось больше, чем он ожидал, а потому сразу же отпрыгнул, прямо в то место, куда арахнозверь уже запустил свою следующую атаку.

Кислотная паутина!

Сродство с кислотой позволяет не только быть частично этой самой едкой жидкостью, что заменяла ему кровь и все жидкости организма, но и добавлять её даже в обычные паучьи приемы. А потому его паутина не только липкая, но и едкая.

Рыцарь понимает, что летит в ловушку и тут же выстреливает цепью в стену и притягивается к ней, а в воздухе он крайне уязвим и П’Джер уже двигался к нужному месту. Ведь целых руин, к которым можно притянуться вокруг не так уж и много.

Кислокровный ловит врага в полете и врезается в него всеми конечностями отправляя того в полет.

Арахнозверь тут же поднимает голову и сконцентрировавшись на всей имеющейся у него кислоте тут же выплевывает её вверх, образуя мощный поток кислоты, что, подлетев в воздух падает на все вокруг дождем.

Едкий дождь!

Но и на этом он не остановился, а тут же подчинил себе все тяжелые и липкие капли разъедающей субстанции, все, что падает с неба, все что валяется на земле, все что еще не растворилось в воде и не испарилось на камнях, а затем всю эту монструозную волну он обрушивает на упавшего мертвеца.

Тот лишь успел подняться на ноги, когда поток обрушился на него со всех сторон и от которого уже не сбежать.

— Кха-а-а-а-а…. Кха-а-а-а-а-а… ха-а-а-а-а… — тяжелое дыхание разнеслось в полной тишине их самобытной арены.

То, что ранее было руинами форпоста, сейчас представляло собой изъеденные камни лужи испаряющейся кислоты…

Такая атака стоила П’Джер большей части его сил и серьезно вымотал его, однако это был единственный способ все же склонить чашу весов в сторону арахнида. Вот теперь врагу точно некуда деваться и он…

Посреди огромной лужи кислоты показалась… ледяная глыба…

— ГРА-А-А-А-А! — взревел почти от радости монстр и бросился в атаку.

Мыслеобразы в голове сложились практически моментально, и радость сама собой подстегнула арахнозверя к действию. Пускай враг и пережил его атаку, создав воду и укрывшись в ледяной глыбе, но он же тем самым и стал уязвимым для всего.

Кислотная паутина!

Из брюшка выстрелила паутинная жидкость и ударила в глыбу начав опутывать её.