Каратель (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 17

— Но партийная организация нашего района не позволит этой грязной провокации осуществится. Этого агентишку — палец ткнулся в меня: — немедленно вывезти из района, пусть убирается туда, откуда появился.

— А вы, поддавшиеся на тупую провокацию, и перекрывшие автомобильное движение на важнейшей магистрали республики — палец затрясся перед лицами членов делегации от протестующих: — ответите по закону, как мелкие хулиганы. Уж по трое суток, минимум, завтра от судьи получите. Уводите всех — эту команду третий секретарь отдал начальнику РОВД, тот кивнул головой, и в этот миг, два участковых, стоящих у двери в ленинскую комнату, бросились на меня. Один, обхватив локтем мою шею, начал проводить удушения, а второй пытался завернуть левую руку, одновременно пытаясь согнуть меня вниз и вперед. Пока, два бравых охранителя, пыхтя и мешая друг-другу, бороли меня, а делегацию, как гусей, гнали в коридор, взбрыкнул Дашина папаша.

— Так я не понял? — крупный мужчина резко остановился в проходе, заставив застопориться остальных, бывших протестунов, а теперь административно задержанных: мою дочь связали, чуть не оттрахали, а меня еще «на сутки» запереть собрались? Так что ли, Советская власть?

— А не хрен блядищь воспитывать — в Дашиному отцу, торжествующе улыбаясь, из задних рядов, сунулся профсоюзный босс обогатительной фабрики.

— Что? — огромный медведь в серой телогрейке и резиновых сапогах, если надо, мог разворачиваться очень быстро и бесшумно: — Что ты сказал, тварь ушастая?

Медведь легонько махнул лапой, и товарищ Мангышь Монгал Опаевич, председатель профкома, так и улегся между рядов стульев в Ленинской комнате — с ехидной улыбкой на лице, и глазами, закатившимися под веки. Папа Глаши умел бить резко, и на повал, хорошо, что я к нему, за время нашего знакомства, особенно близко не приближался.

Заведясь, медведь начал крушить врагов, не успевших отбежать подальше. Один из участковых, что старательно душил меня за шею, получив удар в голову, перестал геройствовать, а тихо повис на моем плече. Я, не по товарищески, его скинул и повернулся к моему второму противнику, который от неожиданности, отпустил меня, и выскочил в коридор. Президиум, сбив с ног начальника РОВД, толкался в узком дверном проеме, мешая милицейскому подкреплению войти в Ленинскую комнату. Наконец руководители выбежали, а подкрепления вошли. И нас стали задерживать по жесткому. В процессе чего, стенд «Двадцать восьмому съезду КПСС — нашу отличную работу» уронили и прошли по нему ногами, пробив подошвами тонкую фанеру. Один из батыров, ловко вскочив на спинки сидений, носком ботинка угодил в голову заместителю директора фабрики. Не успев отметить танцем орла победу над урусом, торжествующий абориген, с высоты, позвоночником, упал на спинки сидений, так как ряд стульев, на которых он стоял, я выбил из-под него. Но это была наша последняя победа. Нас побороли, надели наручники, и запихнули в вонючую камеру», громко хлопнув дверью из толстого металла.

Глава десять. Кулуарные решения

Камера была как камера — металлические двери с грубо приваренной щеколдой снаружи, толстое органическое стекло в треть двери, хорошо глушащее звуки, две металлические лавки вдоль покрытой известковой «шубой» стен. Воздух влажный, вонючий, пропитанный миазмами мочи и рвоты. Потолок влажный, покрытый мутными каплями и возбужденными клопами, которые через пару минут стали активно падать нам на головы.

Я уселся на лавку, протертую шароварами предыдущих сидельцев и с интересом уставился на своих подельников, которые брезгливо морщась, стояли в ряд посреди закутка, стараясь не касаться одеждой окружающей обстановки. Правда, заместителя директора фабрики, получившего, в пылу борьбы удар в голову, надолго не хватило, т он почти упал на металлическое сидение, рядом со мной.

— Что делать будете, коллеги? — я обвел взглядом поникших товарищей по несчастью.

— А ты что предлагаешь?

— Я бы, на вашем месте, очень упорно, сменяя друг друга, стал бы долбить в это окошечко на двери и требовать врачей для пострадавшего.

— А сам, что, не будешь долбиться? — отец Глаши, как всегда, пытается меня дизлайкнуть.

— Мне нельзя, у меня с ними — я кивнул в сторону суетящихся в помещении дежурной части сотрудников милиции: — что не говори, но корпоративная солидарность.

— Кто, какая солидарность? — папа Глаши не мог промолчать: — Скажи просто ссышь и все…

— Нет, не ссу. Кстати, Павел — я протянул руку держащемуся за голову мужчине.

— Олег Иванович, заместитель директора фабрики по общим вопросам.

Второй мужчина в костюме оказался главным энергетиком района, третий мужчина — пожарным — десантником из местного аэромобильного отряда.

Последним, покривившись, мне протянул руку Глашин папа:

— Владимир Иванович Серебряков.

— Так вот, коллеги, предлагаю вам начинать долбить в дверь и требовать медиков, а вам, уважаемый Олег Иванович, лечь на эту лавочку и изображать умирающего лебеда.

Мужики поломались, но последовали моему настоятельному совету. Заместитель директора принял позу эмбриона, рискуя в любой момент, свалится с узкого металлического сидения, а остальные, по очереди стали долбить в громко дребезжащую от мощных ударов дверь, постепенно входя в раж. Сначала, на нашу активность не обращали внимание, потом к стеклу прижалось плоское и злобное лицо дежурного по отделу:

— Стучать прекращаем, а то, сейчас «черемухой» все зальем!

«Дверобойцы» растерянно повернулись ко мне:

— Ну и что?

— Продолжайте, у вас хорошо получается!

— Да ты смеешься, что ли? Сейчас "слезогонки" напрыскают, как мы здесь будем?

— Блин, а я не с вами здесь нахожусь? У меня от запаха мочи слезы из глаз скоро затекут, а вы «черемухи» испугались? Прибежит с баллоном — от двери отходите, я сам с ними переговорю.

— Ну ладно, но если что — смотри…. — угроза осталась недосказанной, но я сделал вид, что испугался.

Минут через пять, в течении которых вся дежурка тряслась от гулких, размеренных ударов, к двери снова подскочили два аборигена, мужики отхлынули к задней стенке, а я встал на пороге.

Белый баллон с красной головкой в нос мне ткнули, но распылят жгучую струю не стали:

— Чего тебе?

— Дежурный, ты что творишь? Все начальники отмажутся, а ты сядешь?

— Ты что такое говоришь?

— Вон, заместитель директора фабрики союзного подчинения с проломленной головой умирает, а ты даже «скорую» не вызвал.

Дежурный капитан изменился в лице, растолкал нас, увидел скрюченное тело в пиджаке, и начал орать на помощника на своем языке. Прооравшись, дежурный вновь повернулся ко мне:

— Я не видел, сейчас «скорую» вызовем!

— Ты не видел, а отвечаешь за все ты!

— Я понял, если что стучи. Сейчас врачи будут — помощник уже орал в трубку, вызывая «неотложку».

— Ну вот, видите, сейчас будут врачи, и нашего раненого эвакуируют.

— Да я нормально себя чувствую — Олег Иванович оторвал голову от лавки и попытался встать.

— Да, все равно, как вы себя чувствуете. Во — первых, у вас может быть шок, вас в любом случае надо отправить в больницу. А, во-вторых, надо ваших соратников сюда подгонять, а то, нас реально всех репрессируют. Врачам скажете, что нас всех в камеру посадили, а завтра всех остальных начнут давить, что бы вы глаза от земли поднять боялись. И кстати, у меня есть вопрос — а, что-нибудь, подобное того, что с Глашей произошло, раньше случалось?

Мои сокамерники посовещались рассказали следующую историю:

— В прошлом году пропала девочка Люся Соловьев. На следующий день поисков на брегу реки, в семи километрах от поселка, нашли ее разорванную одежду, я через две недели обезображенный труп был обнаружен пастухами в двадцати километрах ниже по течению. Местная милиция дала заключение, что Люся утонула во время купания. Каких либо повреждений на теле не было обнаружено. Вопрос об отсутствии на трупе одежды и порванном платье с трусиками никто не задавал. Родители девочки, у которых было еще две дочери младшего школьного возраста, сразу после этого уехали куда то под Горький. Кроме этого случая, других, подобных, никто вспомнить не смог.