Красный Герцог (СИ) - Хохлов Владислав - Страница 73

Генрих вылез из машины и направился к месту, где вчера он убил деревенского мужика. В том маленьком переулке между домами общая картина почти не изменилась, только рядом со стеной лежали наполовину сгоревшие балки. На месте тела остался только багрово-коричневое пятно и маленькие осколки стекла, гильза от последнего выстрела лежала в тени дома, и заметив её, Генрих положил эту улику в карман. По приказу офицера, только два человека покинули машину, остальные ожидали их возвращения и охраняли транспорт. Оставшиеся на открытом места солдаты, выглядели очень нервными.

Покинув предел машины, офицер задержал своего доктора в переулке между домов, — Генрих предупредил его, что они ищут человека, в ноге которого должна быть пулевая рана; сам же человек может выдумать любую легенду, но только Руди, как солдат, узнает её. Теперь в сопровождении свободного солдата и медика, Генрих начал искать местных.

Через некоторое время, петляя по огородам деревни, он услышал громкий галдёж, доносившийся от одного из домов. Подойдя к источнику звука поближе, шум стал более понятен для восприятия. В старой хижине проходил один из похоронных обрядов, где люди прощались с покойным. Кто-то кричал и громко спорил, кто-то плакал. Сам дом и источающие его звуки были угнетающими; Генрих видел, как его солдаты начали чувствовать себя некомфортно, но не он. Он, просто, слышал звуки, обычные звуки, что способны издавать любые живые существа. Хотя что-то всё-таки было на его душе, возможно, сожаление и тоска. Выпрямив спину, офицер осторожно постучал в дверь.

Генрих постучался достаточно тихо, и, этого не хватило бы, чтобы его услышали через громкий гам. Однако, по окончанию стука, все голоса внутри затихли, и наступила гробовая тишина.

Люди внутри знали, что никто не мог постучаться в дверь, ибо обряд прощания для этой группы людей ещё не окончен. (По их обычаям с покойником могло прощаться сразу по тридцать человек, из специально составленного списка, остальные не имели права их отвлекать в течении часа. Эту информацию Генрих также вычитал из полученных документов, но ему были безразличны местные обычаи, у него было дело, которое нельзя было откладывать.)

Прошла пара минут после стука, никто не открывал дверь, никто не говорил, даже не было слышно дыхания внутри дома, будто все его посетители испарились в ту же секунду, как звук удара об дерево обошёл все помещения в доме. Юноша повторил свой стук, и только после него внутренняя обстановка начала оживляться. Кто-то начал шептать, тихо возмущаться, и также был звук шагов, приближающихся к двери.

Дверь открылась, за ней стоял далеко не молодой человек. Генрих узнал его, он говорил с этим фермером, когда их отвлекла маленькая девочка. Он тоже был узнан, когда мужчина увидел своего старого гостя, его лицо резко приободрилось, теперь он не выглядел измождённым. Его удивленные глаза устремились на юношу, а рот слегка приоткрылся. Ему шло такое выражение больше, чем лицо напуганного человека.

— Ч-что вам надо? — спросил он, поперхнувшись слюной от удивления.

— Мы видели, как у вас случился пожар, поэтому привели доктора, чтобы помочь вам. — Генрих указал на взволнованного и стеснительного Руди.

Мужчина посмотрел на молодого человека, который застенчиво стоял в белом халате и красной пилоткой на голове, в его руках красовался странный саквояж с большим крестом. Врач выглядел максимально неправдоподобно и неуклюже, но мужчина, похоже, поверил в этот обман.

— У нас умер вчера друг, но мы сомневаемся, что причиной был пожар, — сомнительно ответил фермер.

— Дикое животное? — добавил Зигфрид, что сопровождал Генриха.

Мужчина только невнятно что-то пробормотал себе под нос, косясь глазами на доктора. Будто сама мысль о диком животном как-то иначе повернула всю картину.

— Будет лучше, если я вам помогу: потеря близкого человека накладывает большой стресс на организм, — сказал Руди, показывая желание действовать. — Мы просто хотим помочь.

«Молодец» — подумал про себя Генрих. Меньшего он и не ожидал от человека, что помогал ему ещё в Керхёфе. Его солдаты были хитрыми и понимали суть происходящего в самый ответственный момент.

Услышав эти слова, мужчина впустил доктора внутрь, но перегородил дорогу остальным.

— Вы не доктора, — сказал он.

— Нам надо защищать его, — заметил Генрих, наблюдая за тем, как Руди скрылся в другой комнате.

— От кого? нас?! — удивился мужчина, демонстративно подняв свои густые брови. — Вчера ваши люди напали первыми, чего мы совсем не хотели; сейчас людей не нужно пугать или провоцировать, поэтому будет лучше, если вы останетесь здесь.

Генрих промолчал. Его бы устроило событие, где местные показали бы свою агрессивную натуру и вынудили Генриха атаковать. В такой концепции одна жизнь в обмен на три десятка звучала крайне выгодно.

Генрих сейчас свободно торговал жизнью своего подчинённого, словно продавец экзотических животных, которому главное показать товар, а не заботиться о нём. Если ранее он бы потратил на более безопасный план и операцию минимум несколько дней, то сейчас им только двигало желание сделать всё быстрее, несмотря на цену и риск. Когда он пытался избавиться от командующих Керхёфа, ему пришлось потратить пару недель для создания и подготовки идеально безопасного плана, сейчас он действовал почти наобум, пользуясь любым случаем и хватаясь за свежие идеи.

Обстановка в доме приободрилась, люди были рады видеть доброе лицо. И, похоже, никто не узнал вчерашнего солдата. Офицер отошёл в сторону и пытался прислушаться к людским речам, найти нужные слова, важные зацепки. Подойдя к другой стороне хижины, ему захотелось посмотреть через окно, и, к сожалению, для него, оно было полностью закрыто чёрными тряпками. Оставалось только дальше слушать сливающиеся воедино голоса и плач. Пытаясь убить время, Генрих думал о будущем и о событиях, что стоит совершить, думал и об ошибках что стоит исправить. В голове всплывали замечания о странных изменениях, что происходили с ним. Была ли всему причиной война или это последствия его «жертвы»?

«„А если меня попросят что-то вылечить?“ — поинтересовался псевдо-врач. — „Просто вколи что-нибудь; главную задачу я тебе сказал, остальное — неважно,“ — прозвучал вслед ответ». В голове Генриха начали всплывать события нескольких минут назад, до того, как Руди ушёл в дом. Раньше, если маленький шанс мог подвергнуть своих людей смертельному риску, Генрих дорабатывал план, менял его, строил новый. Сейчас — любой риск незначителен и не важен. Приоритет был лишь в том, чтобы Анна была жива и здорова.

Почти через час «доктор» покинул дом и вежливо попрощался с оставшимися внутри людьми.

— Ну как? — спросил его Генрих, надеясь узнать информацию про убитого.

— Это не он. Никто из них не имеет описанной раны, как ты говорил, — ответил Руди. Его голову не покидала ужасная картина, которую ему пришлось лицезреть внутри дома. Он был единственным, кому удалось заметить след ботинка на лице покойника, точнее на том, что осталось от его лица. Другие люди думали, что на голову бедолаги упало что-то тяжелое, убив его на месте.

Вслед за доктором вышел мужчина, что открывал дверь, он поблагодарил доктора и начал возвращаться в дом, как вдруг его резко остановил офицер.

— Извините. А как погиб ваш человек? Я видел следы около сгоревшего заброшенного дома? — поинтересовался Генрих, пытаясь узнать общепринятую местную легенду или принятое мнение.

— Возможно, он первый обнаружил пожар и хотел его потушить, а там что-то случилось… может быть, здание обрушилось… — вяло ответил фермер, закрывая дверь.

Когда мужчина ушел, Генрих выжидал следующей группы поминающих, надеясь и с ними провести те же действия, но спусти даже пары часов, никто не появился. «Похоже, предупредил остальных не высовываться», — подумал Генрих, проклиная ушедшего мужчину.

Дальнейшее ожидание не приводило ни к чему полезному, из-за чего офицер решил свернуть операцию. Несмотря на печальный финал, в деревне стало на одну сомнительную личность меньше. Отряду стоило вернуться в замок и обдумать новые операции. «Возможно, придётся действовать грубо» — подумал Генрих, вспоминая несколько бутылок зажигательной смеси. Вернувшись к транспорту, офицер заметил, что почти все намертво вцепились в свои ружья, каждый момент высматривая возможное нападение. У некоторых руки налились красным от крепкой, фанатичной, хватки.