Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ) - Андриевская Стася - Страница 12

Он вошёл в комнату тихо, как тень. Я не услышала. И лишь почувствовав внезапную тревогу, какая бывает от пристального взгляда спросонья, резко очнулась от мучительного из-за затёкших суставов полудрёма. И испуганно задохнулась — на меня со строгим недовольством взирал Гордеев!

— Ну привет, — ледяным тоном изрёк он. — Соскучилась?

В одно мгновенье — тысячи мыслей-ощущений. И злость, и вина, и радость, и обида… И финальным аккордом жестокое разочарование — нет, это не он! И по большому счёту, даже не очень-то и похож. Но это не отменяло той фигни, что меня по какой-то странной причине опять на нём заглючило! Наверное аура. Такая же упёртая и властная, как у Гордеева. Ненавистная и обжигающая… до дурацких мурашек по спине.

Взгляд хозяина бесцеремонно блуждал по мне и был тяжёл, словно чугунное ядро, но при этом слеп. Словно мыслями он находился где-то далеко, в персональном Аду, где его вот уже целую вечность как истязают куда более глобальными нежели покоцанная тачка за двадцать лямов проблемами. А я просто попала под руку. И если предположить, что источником его тяжких дум является жена, то я попала вдвойне: её-то он может и не тронет, милые бранятся — только тешатся, а вот я… Стать «козой отпущения» для богатенького самодура — хуже не придумаешь. Поэтому лучше мне помалкивать и придерживаться прежней тактики.

Попыталась скорчить максимально презрительную рожу, что довольно-таки сложно с порнушным шариком во рту, но ничего не произошло. Мужик продолжал уничтожать меня тяжёлым невидящим взглядом и молчал. А я из последних сил держала свою дерзкую марку и почему-то снова проваливалась в ощущение Гордеева.

А что, вполне в его крокодильем духе — таинственно заткнуться и терпеливо ждать пока жертва сама сдохнет от невнятного чувства вины и… передоза мурашек в организме. Нет, это какая-то Гордеево-мания, честное слово! Мне даже захотелось мотнуть головой и проморгаться, чтобы скинуть наваждение.

Скрипнула дверь, и у стены встал Толик с широким армейским ремнём в руке. Я поёжилась. Пороть что ли будут? Это была бы эпичная кара, чего уж там. Даже Гордеев бы одобрил.

Всё происходило безмолвно и даже как-то обыденно, и от этого становилось ещё тревожнее. Почти все маньяки и садисты — тихушники, так говорил Гордеев. А кому, как не ему знать это наверняка?

— Щипцы есть? — скептически глянув на ремень, спросил хозяин.

Хорошо, что у меня шарик во рту — не так заметно, как перекосило лицо…

— Пассатижи, — кивнул тот.

— Отлично. Если к обеду не одумается, начинайте с ногтей. На ногах. Руки я тогда сам, ближе к вечеру. Если не заговорит, конечно.

— Заговорит. У меня ещё ни один клиент больше трёх ногтей не выдерживал. Про зубы вообще молчу.

— Ну и хорошо, — безучастно согласился хозяин и, поднявшись со стула, шагнул ко мне.

Я невольно дёрнулась, пытаясь отползти, но получилась просто конвульсия. Хозяин с ледяной усмешкой потрепал меня по щеке.

— Ну давай, не скучай тут… дерзкая. А если что — зови этого дяденьку, он развлечёт.

В голову ударила, но тут же утонула в дикой злости паника. Да как они смеют, вообще?!

— Я девочка Гордеева! — закричала я. — Он за меня уроет! Из-под земли тебя достанет, гад!

Но получилось лишь яростное «Ммм-мм-м-м!» и вспыхнувшее от натужного бессилия лицо…

Через пару часов Толик снова зашёл, но вместо обещанных пассатижей, как ни странно, принёс стакан воды. Мои рот и горло давно пересохли, на языке шероховато солонел вкус проклятого порношарика. Пить хотелось почти как жить, но я отказалась — мало ли чего он туда подсыпал! — и тюремщику пришлось больно сжать мои щёки, насильно разжимая челюсть. А вот воду заливал аккуратно, стараясь не расплескать и приговаривая почти ласково:

— Пей, дура, не бойся. Родниковая!

Напоив, сурово нахмурился:

— Ну? Говорить будем?

«Ага, — чувствуя, как влага возвращает к жизни, вымученно отметила я про себя, — меняет тактику. Кнутом не вышло, пробует пряником. Ну и отлично. Значит, и у меня всё по плану» Вяло огрызнулась:

— Прощайся с жизнью, гандон.

— Кто?! — резко схватил он меня за химо. Дёрнул, приподнимая над кроватью. — Кто заказчик?! Говори, сука!

Замахнулся врезать пощёчину, я инстинктивно зажмурилась, дёрнула головой, уклоняясь… Но удара так и не последовало. Его ладонь, дрожа от напряжения, замерла в миллиметре от моей щеки. К лицу приблизилось перекошенная бессильной злостью морда:

— Говори, сука, кто заказчик, или я тебя на бутылку посажу. Клянусь!

— Валяй, — выдохнула я ему в лицо. — Но потом посадят тебя. Жопой на кол. Это прям точно.

Он отшвырнул меня на постель.

— Всё. Это было последнее предупреждение. Следующего не будет!

А когда небо уже полностью просветлело, и в оконце моей тюрьмы заглянул розовый рассвет, он вернулся с Васей. Красиво разложили на прикроватной тумбе щипцы-ножницы-напильники, верёвки, паяльник и даже кусок провода со штепселем на одном конце и оголёнными проводами на другом. Я сначала подумала — опять пугают, но когда меня, освободив от верёвки-простыни и порношарика, загнули в жуткую позу и взялись пассатижами за ноготь на мизинце, запаниковала.

«Да катись оно всё! — пулей промелькнуло в голове. — Признаться, и пусть сдают ментам! Если Гордеев меня ищет, то к нему я в конечном итоге и попаду, только и всего. А если нет…»

Тоскливо кольнуло в самое сердце. Так внезапно и больно, что глаза защипало от слёзной дымки. Потому что поняла вдруг простую истину — если уж он не ищет, то похрен тогда вообще на всё!

— Последний раз спрашиваю, кто заказчик? — плотнее зажимая пассатижи, прорычал Вася. — Раз, два…

— Х*й в пальто, — шмыгнула я носом. По щеке скользнула слеза, хотя больно пока не было. Во всяком случае телу.

— Твою мать! — сгрёб меня за шкирку Толя. — Зае*ала, сука!

И поволок куда-то, сшибая мною углы и мебель. Я обречённо зажмурилась и уже открыла было рот, чтобы сдать с потрохами изобретательную дамочку… Как Толик вдруг грубо пихнул меня за порог дома — с крылечка и прямо на мягкую росную травку.

— Вали отсюда, дура! Ещё раз увижу… — доходчиво качнул кулаком и захлопнул дверь изнутри.

«Да ну их на хрен! — улепётывая подальше от проклятого места, думала я. — И бабу эту, с её деньгами, и сам этот чёртов город!»

Но пока добралась до укромного местечка, в котором запрятала накануне сумку со своим нехитрым скарбом, а потом с жадностью «доедала» оставшиеся от вчерашней тысячи деньги и подсчитывала грустно звякающие в кармане последние монетки, над паникой возобладал холодный расчёт. И злость.

Работу я выполнила, так? Страстей натерпелась? Значит, имею право получить свой бакшиш! И пусть эта дамочка только попробует слиться! Продам информацию прямиком её муженьку!

Объятая справедливым гневом, я даже свой старенький мобильник включила практически не задумываясь. Впервые с момента бегства из Клондайка. К счастью, батарея оказалась не на нуле, а на симке, точно знаю, оставались деньги. Но вот номер дамочки…

Обдало отчаянием — я не помнила последние цифры! Вот просто пустота, даже вариантов нет! И только теперь дошло наконец и то, что при всём желании я не смогла бы выйти на её муженька иначе, чем вернувшись обратно в избушку к Васе и Толе. Такое себе удовольствие. Из разряда суицидов.

Сидела и тупо пялилась на экран, когда он вдруг вспыхнул сам:

«Как только сможешь, сразу выходи на связь»

Ну надо же! А дамочка-то с понятиями и даже не собиралась кидать!

Договорились на шесть вечера, там же, где встретились впервые. Можно было бы и поближе, дамочка вообще предлагала в кафе, и звучало это весьма соблазнительно, но у меня был свой умысел — поскорее покинуть город и, получив наконец деньги, продолжить двигаться дальше в неизвестном направлении.

Однако дамочки в нужный час на заправке не оказалось.

«Я на месте» — кинула я СМС.

Ответа — ноль. Подождала минут пятнадцать, ошиваясь чуть поодаль, чтобы случайно не нарваться на мужика, который заловил меня в прошлый раз. В голову лезли разные мысли, вроде того, что мы с мадамой не поняли друг друга, и, может, она всё-таки ждёт меня где-нибудь в кафе. Снова набрала: