Воспитанник орков 1 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 24

Но пока нужно было идти, идти, идти... Ровная и гладкая дорога, волы идут очень медленно. Да и куда им спешить? Возчики по очереди поют песни — заунывные, но дорогу скрашивающие, охрана переговаривается, передавая друг другу бочонки с пивом и жбаны с вином. После строгого распорядка Хандварка, да не осушить жбан—другой? Скажи кому — не поверят. На привалах варится густая каша, щедро заправленная салом. И чего, собственно говоря, все боялись?

Можно было даже любоваться дорогой. Поначалу она шла через лес, в окружении гранитных камней, настолько высоких, что порой казалось, что едешь сквозь каменный коридор. Потом высокие деревья стали попадаться все реже и реже, сменившись худосочными сосенками и березками — верный признак приближающегося болота.

До болота добрались без происшествий, само болото одолели не без труда. Уверения хандварцев о регулярном осмотре и обновлении гати оказались насквозь лживыми и гнилыми, как сам настил. Если его подновляли, то очень давно, потому что жерди и бревна уже вошли в гнилую болотную грязь, а кое—где вместо них были набросаны охапки хвороста, полуистлевшего от времени и сырости. (Вроде фашин, которыми забрасывают ров перед вражеской крепостью, припомнились Дануту читанные прежде книги.) Колеса уходили в гнилье и мокроту по самые ступицы, животные проваливались по самый хвост и, время от времени, приходилось толкать телеги плечом, помогая волам. О том, что будет на обратном пути, когда возы будут гружеными, не хотелось и думать. Но, кое—как осилили дорогу, не потеряв ни одной повозки. Уже в самом конце пути погиб один из приказчиков — парень, чуть старше Данута, имя которого он так и не узнал. Бедолага наступил на связку хвороста, показавшуюся надежной, но та повернулась вокруг оси, а нога парня угодила в болото. Пытаясь выбраться, несчастный запаниковал и, вместо того, чтобы выдирать ногу неспешно, слишком резко оттолкнулся, не рассчитав силы, поскользнулся на злополучной фашине. Теперь уже обе ноги оказались в трясине, руки сжаты болотной водой, рот, зашедший в крике, тотчас залеплен вязкой вонючей грязью. Когда к нему подбежали товарищи, кидая веревку, было уже поздно — на том месте, где только что был человек, вздулся и лопнул огромный пузырь.

Дело шло к ночи, надо было разбивать лагерь. Едва перейдя за линию болотной воды и, выбравшись на твердую почву, решили остановиться на отдых. Но поначалу следовало распрячь волов, задать им корм. Волы ж повели себя странно. Не захотев оставаться в том месте, что было уготовано им на ночлег, они потянулись дальше, не обращая внимания ни на крики, ни на удары погонщиков. Животные тупо и упрямо шли, остановившись лишь в миле от кромки болота. Оставлять их одних не решились и, вздохнув, погонщики, охранники и приказчики двинулись следом, кляня бестолковых скотов.

Когда люди смогли позаботиться о себе, разбить костры и приготовить еду, прошла уже половина ночи. А когда стали укладываться на ночлег, начинался рассвет. Возможно, это—то их и спасло.

Со стороны болота донесся странный звук, словно бы лопнул огромный пузырь, откуда—то сверху полетели сгустки болотной тины и воды, а потом всех обдало порцией такой вони, словно кто—то разбил огромное тухлое яйцо. Или же, великан испортил воздух прямо в лицо. Следом за вонью, наползающей из болота, накатила волна жутких тварей, похожих на гигантских лягушек. Преодолевая расстояние стремительными скачками, существа набрасывались на людей и животных, сбивая с ног и людей и животных, а потом тащили оглушенную или мертвую добычу в болото.

Кажется, ни пожилые возчики, ни молодые, но опытные охранники из числа тех, что водили караваны с петролом туда и обратно, не раз проходившие через безымянное болото, ни разу не сталкивались с подобной напастью. Может, подействовал запах? Не зная, как быть дальше, люди растерялись, чем не замедлили воспользоваться болотные твари.

— В шеренгу, мать вашу так, становись! — заорал Данут, сообразившим, что надо хоть что—то делать. — Быстрее копыта переставляйте! Оружие хватайте, щуки безмозглые! Что, лягушат не видели? Щас мы этим жабам лапы поотрываем!

Двое молодых возчиков, не выдержав, вскочили с места и побежали, куда глаза глядят. Данут, догнал парней и, ухватив их за шиворот, как следует приложив их лбами друг к другу. Может, затопчут их твари, сожрут, но пусть уж так, нежели два урода посеют панику.

Данут пинками и оплеухами выводил из ступора людей, некоторые из которых годились ему в отцы. Кажется, под горячую руку попал и старший приказчик Инвудас. Вон — крутит башкой, в изумлении потирает затылок! Ну, сам виноват, не надо стоять, как влюбленный баран перед нарядной овцой. И не пустую башку тереть надо, а хватать топор!

Сбросив оцепенение, охранники выхватили оружие, построились в шеренгу и принялись отражать нападения лягушек—переростков. Глядя на них, похватали дубины и копья возчики.

Твари, выскочившие из болота, не имели оружия, но искупали его отсутствие прыгучестью и передними лапами, настолько сильными, что один удар переламывал человеческие кости, а треугольная пасть, сжимаясь, сминала черепа как бумагу. Но скоро люди приноровились отражать атаки, а потом и сами перешли в наступление. Пока возчик удерживал пытавшуюся прыгнуть тварь копьем или дубиной, охранник успевал раскроить ее череп топором. Да и прыжки оказались хотя и высокими, но неуклюжими. Ну, лягушка, она лягушка и есть, будь она хоть того больше. Можно было определить, куда собирается вскочить существо, увернуться, а потом ударить.

Плохо, что этих тварей не брали стрелы. Вон, лучший из нанятых лучников Бенеш успел выпустить в одну из тварей добрый десяток стрел, а ей хоть бы хны!

В сумерках человеческая кровь кажется черной, но кровь болотных существ (или, что там у них течет?) была белесой и липкой. Попав в лицо человека, она щипала кожу, а глаза начинали чесаться, словно плеснули уксусом.

Данут дрался как бешеный. Кажется, сам не ожидал от себя такой энергии и прыти. Он успевал везде. Топор, что парень схватил вначале, сломался. Он сам не помнил, как в руках оказался отцовский меч. Вот тут он поддержал падавшего под натиском болотных существ возчика, разрубив обе лапы одной «лягушке», разрубив голову другой, дав мужику возможность немного передохнуть и подобрать оружие. Оставив возчика, пнул подвернувшуюся жабу—переростка, заставив ее повернуться к нему мордой, а потом раскроил неуклюжую башку. Вот здесь он смахнул мечом тварь, успевшую заскочить на шею одного из волов. Уронив ее под копыта разъяренных животных, добивать не стал — справятся и без него. Волы повели себя выше всяких похвал. В отличие от хозяев, животные не растерялись, а безо всяких понуканий организовали сопротивление. Не сбились в кучу, как перепуганные коровы, а бесстрашно ринулись в бой, сметая рогами и давя копытами болотных тварей! Людям бы так! А если вспомнить, что из—за волов лагерь был разбит не прямо у болота, а дальше, то получается, что они спасли людей. Эти полмили дали людям немного времени, чтобы слегка опомниться. А будь бивак у кромки болота, то неизвестно, что бы случилось.

Постепенно люди стали перемогать тварей. Волы нажимали с левого фланга, люди напирали на правый, вытесняя лягушек к болоту. Десятки болотных существ валялись под ногами, шевелились, не спеша умирать — «лягушки» были на удивление живучи. Даже с пробитой башкой, тварь пыталась куда—то ползти, а то и прыгнуть, сцепить челюсти на туловище или ноге человека.

Бой закончился с первыми лучами солнца. Как только из—за верхушек деревьев выглянуло светило, болотные твари, словно по команде, развернулись и запрыгали в сторону болота. Даже те, что были изувечены, ковыляли обратно. Преследовать не было сил.

Не спавшие всю ночь, обессиленные люди опускались прямо на влажную землю, политую кровью и слизью, роняли оружие и засыпали, прямо между тел мертвых товарищей и издыхающих тварей.

Данут, уставший не меньше, а может и больше, не мог позволить заснуть ни себе, ни другим. Спать можно потом. Но вначале отыскать тех, кому еще можно помочь. Опять в ход пошли пинки и кулаки. С трудом, но удалось разбудить и поднять народ на ноги.