Нерушимый (СИ) - Ратманов Денис - Страница 32

— Кот, вы чего такие хмурые?

Так, кто-то подкрался незаметно. Настя тоже насторожилась, положила «дождик» обратно в коробку, встала, отдернула блузку.

Я обернулся. Позади меня стояли четверо. Мой сосед Артур — лопоухий и немного окосевший от алкоголя. Его придерживал длинный парень, смуглый и кудрявый, похожий на Пушкина без бакенбард. По краям и чуть сзади — толстяк в кепке-аэродромке, отдаленно напоминающий Шрека, и шкет с непропорционально большой головой и телом подростка.

«Эмпатия» подсказала, что эти люди меня не любят и очень хотят восстановить справедливость. Вот только что они под ней подразумевают?

— Здорово, мужики, — поприветствовал их я. — И тебе салют, сосед.

— Это мы еще посмотрим, — хмуро ответил Артур и глянул на толстяка, которого блондинка назвала Котом. По мне, так Шрек Шреком. — Кот, вот он.

Шрек выдвинулся вперед, встал передо мной, сложив руки на груди. Агрессии не проявлял, но тон был угрожающим:

— Значит так, новенький. Даю тебе три минуты. Возвращаешь, что взял, Артуру, просишь прощения, потом собираешь манатки и исчезаешь из нашей общаги. Иначе побьем, а потом еще и дело пришьем.

Какой-то сегодня неудачный день, все пытаются самоутвердиться за счет новенького. Кулаки сжались, в горле стало горячо, на сердце — тоже.

— Что ты им про меня наплел? — спросил я у Артура.

— Ничего, кроме правды, — холодно ответил он. — Что крыса у нас в общаге завелась.

— Ребята, ну что вы пристали? — проговорила блондинка, развешивая мишуру по елке. — Идите туда, откуда пришли.

— Отвали, Наташка, — рыкнул Шрек и ввинтил в меня глазки-буравчики.

Я поднялся, посмотрел на Артура.

— У тебя ко мне какие-то предъявы? Валяй.

Артур шагнул вперед и сжал кулаки.

— У меня заначка пропала, как только ты в моей комнате завелся.

— Не брал я ничего.

— Тогда где она?

— А где она была?

— В ботинке под кроватью.

Я напряг память. Ботинки там и правда стояли. Я вымел их, перевернув, а потом переставлял по комнате. Затем пылесосил. Может, и не заметил денег, а пылесос-зверь их всосал. Но нет, не настолько я рассеянный. Скорее всего, Артур врет, и сам верит, и в каждое слово вкладывает по огромному куску души.

— Говорю: не брал я его деньги, — повторил я на автомате, пока размышлял.

— Вот и выясним, — дохнул перегаром мелкий.

Пока думал, Настя встала между нами и улыбнулась:

— Мальчики, не портите нам праздник! Ну пожа-а…

Договорить она не успела, громила Шрек отодвинул ее граблей. Он жаждал моей крови, и его до того скучающее равнодушие ко мне сменилось злобой. Так-так, а ведь Настя ему небезразлична! Увидел во мне соперника и решил двух зайцев убить: помочь Артуру и убрать конкурента?

— Выйдем! — прорычал он и, бросив взгляд на Настю, сказал уже спокойнее: — Не будем людям портить вечер.

— Говорить как будем: хором или по-мужски, по одному? — усмехнулся я. — Вы, я вижу, любители хорового пения.

Саня, не нарывайся! Прикуси язык, включи дипломатию! Как же тяжело себя контролировать в молодом теле, когда гормон так и прет, эмоции так и захлестывают. Очень. Бесит. Что эти. Люди. Портят. Настроение.

Видимо, двусмысленности они не уловили, потому что, ткнув в себя пальцем, Шрек сказал:

— Я с тобой буду говорить. Артурка мне как брат, а ты лоб здоровый.

— Ты тоже немаленький, — процедил я. Меня все-таки захлестнуло и понесло: — Так что, если отобью тебе башку, и без нее проживешь. Походу, она тебе на хрен не сдалась, раз веришь всякой херне. Ты ж ничего не знаешь, а вписываешься за него.

Глаза Шрека налились кровью, он потянулся к моему вороту, но я уклонился, отбил руку, и он зашипел:

— У нас принято верить своим — раз, — объяснил он. — Если всякая левая шелупонь залупается, мы своих не бросаем — два.

Ясное дело, меня собирались бить. Черта с два те трое будут стоять благородно в сторонке, когда я наваляю Шреку. Но это ж советские милиционеры, а не беспредельщики. Тем более столько свидетелей. Короче говоря, угрозы для жизни нет, для зубов — да, есть. Но если спрятаться за юбку Насти или за однорукого коменданта, спустить ситуацию на тормозах, то репутация труса намертво приклеится.

К тому же я знал, что выстою хотя бы потому, что они пьяны. Пусть не в зюзю, но движения плавные, реакция смазанная…

— Ну идем выйдем тогда, — вздохнул я. — Три.

— Мальчики, не надо! — Настя снова попыталась между нами всунуться. — Да вы знаете, кто он такой? Да он…

Встретившись со мной взглядом, она прикусила язык.

— Настя не лезь, я сам разберусь. И товарища Мищенко не вмешивай, все в порядке. — Я посмотрел на нее и произнес с нажимом: — Не лезь.

Она надулась и занялась елкой, искоса на нас поглядывая. Остальные девочки делали вид, будто ничего не происходит. Наверное, привыкли. Если в замкнутом пространстве заперта толпа молодых самцов, это приводит к борьбе за лидерство. А возраст… Да сколько им — двадцать-двадцать пять? Да и как там в фильме говорилось? «Взрослых нет, есть постаревшие мальчики и девочки»?

— Идем! — рыкнул здоровяк и направился к выходу

Троица его приятелей окружила меня, а Артур ехидно дохнул перегаром в лицо:

— Песец тебе, урод, понял? Кот в беспредельных боях участвует!

Что такое беспредельные бои, я узнал от Достоевского. Получается, раз туда взяли Шрека, который, конечно, большой, но и падает, очевидно, громко, то берут всех? Или он выступает в роли боксерской груши? Скоро проверим.

До того дремавший инстинкт самосохранения вдруг проснулся и завопил, что я в опасности, и нужно немедленно придумать причину и не идти. Прикинуться больным, уставшим или сказать, что мне в шесть утра вставать на работу, поэтому я не могу драться! Тем более против четверых! Инстинкт колотил себя в грудь и кричал, что бой не будет честным! «Вали, хозяин, пока цел!» — било по вискам и отразилось в ослабевших коленях.

Последнее меня не удивило — верный признак адреналина. В той жизни, в любительских турнирах по бразильскому джиу-джитсу, я ощущал такое же перед каждым боем. И никак не мог избавиться от этого сосущего под ложечкой чувства.

«Есть же Мищенко! — обрадовался инстинкт самосохранения. — Пожалуйся ему, он все остановит!»

Но поддаться слабости мы не могли: ни я, ни тестостерон. Так что я велел инстинкту притихнуть, заглохнуть и не маячить, пообещав, что всего-то хочу устроить тест-драйв своей божественной реакции, посмотреть, на что способен в реальной драке. Испытание на рынке было слишком стремительным и скоротечным, чтобы делать серьезные выводы.

Выйдя из спортзала, я выпустил троицу вероятных противников и пристроился в хвост — не хватало еще их за спиной оставлять. Они неохотно побрели за Шреком.

Ничего не подозревающий Мищенко сидел себе на проходной, смотрел в ноутбуке какой-то фильм. Интересно, скачал или смотрит по советскому стриминг-сервису вроде «Нетфликса»? Мысль была вроде праздная, но отчего-то запала в душу, словно ответ был важен. А, ну да, если стриминг, значит сеть быстрая, и этот Союз не отстает от Запада. А если…

«Не заговаривай зубы», — отмахнулся инстинкт самосохранения.

Комендант и вахтер, единый в двух ролях товарищ Мищенко, не глядя на нас, буркнул:

— Опять курить идете?

— Так точно, товарищ Мищенко, — откликнулся шкет и бросил на меня хитрый взгляд. — Надо дать новичку прикурить.

— Когда вы уже накуритесь? — проворчал Мищенко. — Не забываем, что в двенадцать — тишина.

Электронное табло показывало пятнадцать минут двенадцатого, когда мы вышли в правильную, потрескивающую морозцем под ногами, декабрьскую ночь.

— Куда идем хоть? — спросил я, выпуская облако пара изо рта.

— На спортплощадку, — ответил Шрек, оглянувшись. — Чтобы не палиться перед Ильичем, Саня. Тебя же Саней зовут? Ну вот. Не ссы, тут близко. Замерзнуть не успеешь.