Последний бой (СИ) - "shellina" - Страница 26

— Нет, Анна Алексеевна, Петр Федорович не любил этих маскарадов, и мы никогда не принимали в них участия.

— Я знаю, что он их не любил, — Татищева улыбнулась. — Мы с его высочеством познакомились, когда он сбежал с одного такого почти сразу после приезда в Россию. Но вам там быть необходимо, так что запоминайте: на этих маскарадах женщины одеваются в мужскую одежду, чаще всего в военные мундиры, а мужчины в женские платья. И постарайтесь не опоздать, ее величество не любит, когда кто-то приходит после нее и отвлекает от нее внимание всех присутствующих.

— Хорошо, я буду на этом увеселении, — обреченно ответила Мария и, отвернувшись, поспешила к комнатам сына. Там она, уткнувшись лицом в белокурую макушку сына, позволила нескольким слезинкам скатиться из глаз. — Петр, ну где же ты? Почему ты не смог, или не захотел защитить меня от нее?

Этот вопрос так и остался без ответа, и Мария, быстро вытерев слезы, передала Павла няньке и пошла в свою комнату. Нужно было ложиться спать, чтобы с утра начать искать подходящий ей костюм.

Карл Александр Лотарингский решил не ехать на встречу со своей армией в обратном направлении, а присоединился ко мне, решив, что вполне может предоставить своим генералам провести войска до границы с Пруссией, где он их и встретит.

Мы как раз подъезжали к границе моего герцогства, когда принц решил присоединиться ко мне в моей карете.

С наступлением холодов и частых дождей вся романтика езды верхом сошла на нет. Скорость передвижения армии заметно снизилась, что заставляло меня скрипеть зубами и мечтать о вездеходах. К счастью я успел эти три полка хотя бы одеть в более удобную и теплую форму, да в приказном порядке внедрить в полки несколько штатных единиц — военных медиков, которые были обязаны следить, чтобы солдаты руки мыли, после того, как задницы подотрут, проводили бракераж, а именно — снимали пробу с еды, поэтому были кровно заинтересованы в том, чтобы к солдатам не попала отрава, следили, чтобы у солдат всегда была чистая, желательно кипяченая вода, а также осматривать и изолировать на специальные крытые телеги солдат с признаки простудных или кишечных заболеваний. Вроде нехитрые правила, а падеж от болезней в моих полках резко сократился по сравнению с другими. Командиры мрачно переглядывались и делали соответствующие записи в своих книгах, которые многие начали заводить, глядя на меня.

Я же, раздумывал над тем, как бы половчее начать производство автоматических ручек и ежедневников. Вот где золотая жила. И ведь производство этих безусловно нужных вещей — не такое уж и сверхсложное. И я точно помню, что первую автоматическую ручку лет через пятьдесят всего запатентуют, правда не воспользуются этим патентом, значит попытки создать нечто подобное уже ведутся. А знаю я это потому что, однажды меня заставили выбирать подарок для шефа на какой-то юбилей. Выбор тогда пал на универсальный презент — дорогой паркер с золотым пером. Вот выбирая его, я и углубился слегка в историю создания этих самых ручек, не зря же меня слегка на них заклинило. К тому же — это будет предприятие на века, статусные вещи есть статусные вещи и это практически никогда не потеряет актуальности.

— О чем вы так напряженно думаете, ваше высочество? — я отвлекся от представления ручки, усыпанной бриллиантами, которую можно вместо ордена каким-нибудь особо отличившимся чиновникам давать, и посмотрел на принца, который до этого момента дремал, привалившись к стене кареты.

— Пытаюсь понять одну вещь, — я потер шею. Мы ехали уже несколько часов и тело порядком затекло, но на привал решили не останавливаться, опередив полки примерно на день пути. Дожидаться их подхода было решено на самой границе. Как раз должны будут вернуться разведчики, посланные убедиться, что нас не ждут впереди неприятные неожиданности.

— И какую же вещь вы пытаетесь понять, ваше высочество? — Карл Александр повел плечами, тоже чувствуя определенный дискомфорт.

— Один умелец, а в Российской империи можно такие самородки откопать, что просто диву даешься, предложил мне создать перо, которое будет иметь небольшой резервуар, и подавать чернила при письме на самый кончик. Таким образом его не надо постоянно макать в чернильницу, что весьма удобно, особенно, если находишься в пути и тебе нужно что-то записать. Да и клякс будет гораздо меньше. Вот я и думаю, если я построю мануфактуру, которая будет мне эти перья изготовлять, они будут пользоваться успехом? Вот вы бы, ваше высочество, приобрели бы такое перо?

— Конечно, — он усмехнулся, поглядывая на меня несколько покровительственно. — Но, полагаю, что ваш самородок вас попросту обманул, ваше высочество. Нет таких перьев, и вряд ли кто-то сумеет когда-нибудь их изготовить.

— Ну да, ну да, — я потер подбородок, поморщившись, когда пальцы кольнула щетина. Она была у меня светлая, все-таки у блондинов волосы почти везде светлые, и не так бросалась в глаза, но это не отменяло того факта, что она все-таки присутствовала на лице. — Но, допустим, что все-таки кто-то сумел сделать нечто подобное, эта ручка стала бы пользоваться определенным успехом?

— Ручка? — переспросил Карл.

— Да, ручка, — я утвердительно кивнул. Вообще в эти дни я старался не думать о предстоящих битвах. Настолько далеко я был всегда от поля боя, что сейчас испытывал самый настоящий мандраж.

— Почему ручка? — Карл пытался понять, почему я назвал ручку ручкой, а мне внезапно стало смешно. Я понимаю, что это, скорее всего, нервное, но поделать ничего с собой не мог.

— А почему бы и нет? — я пожал плечами и прикусил нижнюю губу, чтобы не заржать.

— Действительно, почему бы и нет, — кивнул принц и задумался. — Знаете, ваше высочество, если ваш умелец все же сумеет создать эту ручку, то я первый заплачу за нее достойную цену.

— Отлично, — я скрестил руки на груди. — Пожалуй, я пришлю вам ее в подарок, потому что верю в то, что ее все-таки сумеют сделать.

— Вот что, ваше высочество, — Карл Александр так же, как и я скрестил руки на груди и насмешливо посмотрел на меня. Он все еще не воспринимал меня всерьез, полагая, что моими устами говорит какой-то приближенный мне фаворит, Гюнтер фон Криббе, к примеру, или не он один. — Я планирую, как только мы войдем в Берлин, забрать в качестве трофея любимую флейту короля Фридриха. Если вы мне пришлете это чудо, о котором говорите, то я, пожалуй, пришлю вам ответный подарок — эту самую флейту.

— Ваше предложение больше похоже на пари, которое я, конечно же, приму, — отодвинув шторку с окна я посмотрел на стремительно опускающиеся сумерки. — Вот только, сдается мне, что свою самую любимую флейту король Фридрих возит с собой. И вам придется постараться, чтобы завладеть ею.

— Так ведь мы на Берлине и не остановимся, — и Карл Александр улыбнулся, продемонстрировав мне странно здоровые для этого времени зубы, которые буквально блеснули в темноте кареты. — Так что, думаю, любимую флейту короля Фридриха я все же получу.

— Дай-то Бог, — я вернулся на место, а карета начала сбавлять ход. — Вы уверены, что мы сумеем взять Берлин без особых потерь, чтобы продолжить кампанию?

— Я в этом практически уверен. Главное, чтобы сработал ваш план, и Фридриха в столице не было. Тогда наши войска войдут в Берлин, не прилагая больших усилий. — Я лишь поморщился. Мне так и не удалось его убедить в том, что город может оказаться не столь уж беззащитным, как представляется командующему австрийской армией. Мне вот почему-то казалось, что повоевать все же придется. И тут главным было взять Берлин до того момента, когда разъяренный Фридрих вернется вместе с армией и обрушит на нас весь свой военный гений.

На наше счастье выкрутасы прусского короля надоели императору Священной Римской империи до такой степени, что он решил наложить на него имперскую экзекуцию. А может быть, ему просто надоело решать ставшие уже постоянными территориальные претензии всех и вся, потому что Фридрих на Силезии и Саксонии явно ненамерен был останавливаться. Император был болен, он мучился от болей, и выслушивать претензии ему быстро надоело. Так что какая-то поддержка у нашего похода была. Но, с другой стороны, Фридрих заключил договор с Ганновером. И Англия автоматически встала на его сторону. А уж как может гадить владычица морей, знают даже дети во всех мирах. Ладно, нечего вперед забегать. Поживем-увидим, может быть Ганновер останется в стороне. Можно ведь так стремиться оказать помощь, так стремиться... Вот только внутренний голос говорил мне, что это пустые надежды, и от этого мне становилось сильно не по себе.