«Пассажир» из Сан-Франциско - Бальчев Анатолий - Страница 20

— Эй!

Он и не подумал обернуться, только ускорил шаг, а, достигнув вертушки, бросился бежать со всех ног. Преследователи не отставали, устрашающий топот их тяжелых ног отдавался неведомым до сей поры ревматизмом в ежесекундно ожидающей удара спине. До стоянки, где Марк припарковал свою машину, было еще ой как далеко. Марк-Антон совсем потерял голову от страха и сделал то, чего не делал еще никогда: выхватил пистолет, который выменял в лучшие времена за пару доз у окончательно сошедшего с катушек бывшего афганца. За те же деньги к нему прилагалась краткая инструкция: достал — стреляй. Круто развернувшись на ходу, изо всех сил пытаясь удержаться на предательски подгибающихся ногах, чтобы не схлопотать в придачу «асфальтовую болезнь», он трясущимися руками направил его на набегающую братву:

— Не подходи! Убью! Стоять всем!

Его истерические крики были слышны не только преследователям, но и всем в округе. Охранник у дверей клуба бросил недокуренную сигарету и неохотно направился в их сторону.

— Стоять всем! — орал обезумевший Марк.

— Стоим, братишка, стоим, — примирительно произнес один из братков и даже поднял руки. Откуда ему было знать, что стрелять Марк не умеет, а пистолет вообще не заряжен?!

Дуло черное всегда.

Марк, уловив, что чувство страха присуще не ему одному, слегка успокоился и начал медленно отходить, грозя всем окружающим подрагивающим пистолетом. Охранник, который и так был на расстоянии выстрела, подумал-подумал и вмешиваться не стал. Марк отходил к своей машине, братки, как намагниченные, неуверенно продвигались за ним. Пятясь, пианист достиг компании байкеров, мирно покуривающих у своих мотоциклов и с нескрываемым интересом наблюдавшим за всей этой катавасией. Самый азартный из них даже крикнул ему:

— Да пальни ты по ним, чего тянешь кота за яйца!

На беду, они расположились как раз между Марком и его автомобилем.

— Пропустите! — не сводя глаз с преследователей, потребовал полуевангелист, полусказочник.

Байкеры подчиняться не спешили, им хотелось продолжения зрелища.

Браткам так бессовестно прилюдно бояться пистолета стало западло, и они в любой момент могли ринуться в атаку. Неизвестно, чем бы дело кончилось, но к клубу подкатила очередная машина — довольно хорошо и долго обкатанный «БМВ», водитель которой, по-видимому, не просек ситуацию и корячился, пытаясь припарковаться. В то же мгновенье Марк метнулся к нему, рванул на себя дверцу.

— Гони! — заорал Марк водителю, тыча в него пистолетом.

— Что, машина нужна? — спокойно осведомился тот, не обращая внимания на приставленное к виску дуло.

— Они меня убьют, — голос носителя культуры в массы стал просительным и несчастным. — И вас тоже. Пожалуйста, поедем!

— Разве, что убьют, — задумчиво произнес водитель. — Поехали…

«БМВ» сорвалась с места.

Униженные и обозленные преследователи рассыпались по своим тачкам и устремились в погоню.

Не в меру азартным байкерам любопытен был финал, и они решили, что Маковский обратился к ним не зря. Мигом вскочив на своих железных коней, они сорвались с мест и понеслись следом.

Охранник, наблюдавший, как кавалькада растворяется вдали, вернулся к своей брошенной сигарете.

Логика людей на мотоциклах была такова: тем, кого преследуют, всегда однозначно хуже, А старым знакомым, по мере сил, можно и помочь. Радостно гогоча, они подрезали «братковские» машины, и достигли полной эйфории, когда одна из них, неудачно увернувшись, врезалась в фонарный столб.

С чувством выполненного долга, не дожидаясь ГИБДД и ответной реакции «братков», натужно сак-софоня на все трубные лады, они дернули в ночь.

— От кого бежим? — спросил сидящий за рулем Фил Маковский своего негаданного пассажира.

— От мафии, — ответил тот.

— Значит нам не по пути, — констатировал Фил. — Я как раз ищу встречи с ней.

— Это всегда успеется, — оценил юмор осмелевший Марк и оглянулся — их БМВуха неслась по ярко освещенной набережной Москвы-реки в гордом одиночестве.

— Уф! — с облегчением произнес Марк-Антон, к которому возвращался былой шик, промокая со лба пот, бесцеремонно вытащенной из бардачка салфеткой. — Спасибо, спасли!

Маковский покосился на него, хмыкнул, ожидая, что его вот-вот снисходительно потреплют по плечу.

— Не за что. Неплохо повеселились. Куда дальше ехать-то?

— В Центр.

— В Центр так в Центр, — легко согласился Фил, без предупреждения закладывая вираж. Не снижая скорости, он резко ударил по тормозам, отчего вылупившего глаза, не пристегнутого к сиденью Марка-Антона неумолимая центробежная сила попыталась тут же вышвырнуть через лобовое стекло, и лишь изо всех сил вцепившись побелевшими пальцами в обивку, ему чудом удалось задержаться в салоне. Мушка, естественно, сбилась. Машина развернулась на сто восемьдесят градусов, застыла на какое-то мгновенье, переваривая собственную прыть, и устремилась обратным курсом.

— Может, расскажешь, — как ни в чем не бывало поинтересовался Маковский, — из-за чего мы тут каскадеров изображаем?

Пианист переводил дух. К чести его надо заметить, восстанавливался он весьма быстро, Маковский был бы очень удивлен, узнав, что в его маши-не сидит музыкант.

— Много будешь знать, — непритязательно сказал Марк-Антон, по-свойски и уже в окончательном варианте переходя на «ты», — на тот свет от-грузят… Молоденьким…

— Столько, сколько знаю я, на десять покойников потянет.

— Да хоть на двадцать, — совсем уже неучтиво прервал его Марк. — Ты лучше рули…

Неприятная мысль к этому моменту посетила Марка и серебряной пулей застряла в воспаленном мозгу: чем же он будет расплачиваться с прибалтом?! Ведь не за здорово живешь он с ним кочевряжится?!

В том, что он имеет дело с пригнавшим на продажу «БМВ» и решившим слегка развеяться литовцем или латышом, Марк не сомневался ни минуты. Захаживали к ним в заведение такие. Денег в кармане было с гулькин… Ладно, пусть будет нос. Может, дозу ему предложить? Прибалты падкие на это дело. А у него как раз кое-что завалялось. Черт с ним, используем не по назначению. Из какой передряги вывез.

— Не поделили кое-что, — неохотно признался Марк. — Притормози здесь.

«БМВ» вильнула к парапету и застыла в нетерпеливом ожидании.

— Кстати, мужик, у меня с башлями напряг, не успел сделать обмен товар — деньги. Может, дозой возьмешь в счет услуги? Хочешь, на пару оттянемся?

— По-нят-но, — по слогам протянул водила. — Не-а, братан, я не по этому делу. В следующий раз отдашь. Будешь должен…

Откровенное пренебрежение звучало в его голосе. И Марк-Антон взвился: и что этот занюханный чухонец себе позволяет?! Пренебрегает им, брезгует. Ну, погоди, сейчас я тебя раздрочу! Ты на минуточку не перепутал, у кого пистолет в руках?!

— Тогда извини за компанию, — сказал он. — Я, ей-богу, хотел по-хорошему. Ты не оценил. Пусть будет по-твоему. По-плохому, значит. С песней выметайся из машины…

Пистолет снова был у виска Маковского.

— И не ерунди! Одно движение…

Бедный неудачник Марк-Антон! Это же не гаммы играть. Одно движение сделал Маковский. Резкое и неожиданное. Был пистолет — и нет его… в руке музыканта. Зато вот он — полновесно покачивается на ладони Маковского. Дальше как по нотам. Тот передернул затвор и убедился, что патронник пуст. Сказал закрывшемуся ладонями от предполагаемого удара пианисту:

— Засунь в задницу свой муляж. И вали отсюда!

Повторять было не надо.

Генерал Соколов жил и работал по «детскому» времени.

Будь то десять или двадцать два.

Соколов смотрел на часы, которые, как и президент, носил на правой руке, — надо заметить, в отличие от некоторых, привычку эту он приобрел заведомо раньше президента, хотя свою первоочередность и не выпячивал, — и констатировал:

— А время-то еще детское…

Когда на ежегодных профилактических осмотрах, которые и по сей день именуются препротивнейшим словом «диспансеризация», врачи спрашивали его: