Золотая рыбка для мажора (СИ) - Абинская Анна - Страница 33

Он всегда меня слушается, классный пацан.

Рита с ним скрываются в тридцать восьмой квартире, а я впускаю змею в нашу. Гадина пока до конца не понимает, что игра закончена, и, вползая, пытается нападать и жалить.

— Гриша, ты что творишь?! — наезжает с порога. — Я еле выкрутилась! С трудом нашла деньги, уговорила обойтись без селфи…

Это утомляет и раздражает.

— Хватит. Достаточно с меня, — обрываю её, — я женюсь, и меня не волнуют больше твои проблемы. Они меня и раньше не особо волновали — мне Геру было жаль, а теперь я подумал: а сколько можно? У меня ещё дети будут. Законнорожденные. Я лучше о них позабочусь.

Блефую, конечно. Не был бы уверен, что она врет, не стал бы будущим парня так рисковать. Герка для меня важен.

— Что ты такое говоришь?! — ахает змея, прижимая руки к объёмной груди, выставляя её напоказ. — Как можно?! Умоляю, Гриша! Я что хочешь…

Она пытается разыграть привычную карту со слезами и падением в ноги, но я обхожу её и прохожу в гостиную, не оглядываясь.

— Советую проделать этот трюк перед мужем, а не передо мной, — бросаю через плечо. — Я повторяю: дальше — без меня. Мы с Ритой не участвуем в спонсировании твоего будущего, — намекаю более чем прозрачно, что её раскусили. — Попробуешь к нам ещё раз сунуться — я лично отцу всю историю расскажу с самого начала. Мне вообще нечего терять.

Поворачиваюсь, сложив руки на груди, и сверлю её самым тяжёлым взглядом, какой имею в арсенале.

Змея открывает и закрывает рот, но жало не выпускает. Ей хватает ума понять, что лучше не продолжать и радоваться тому, что уже награбила.

— Если у Геры все пойдёт наперекосяк — это будет твоя вина! — все же шипит она, прежде чем вылететь из моей квартиры.

От общения остаётся неприятный осадок. Я думаю: может, мальчишку забрать себе? Поговорить с Ритой и забрать? То, что у него может что-то пойти наперекосяк — вполне вероятно. Но только не из-за меня, а из-за его мамаши.

Возвращаюсь в гостиную и тупо пялюсь в окно, пытаясь понять: как сделать правильно.

— Гриш, все будет хорошо, — Рита тихонько подходит сзади и обнимает меня, прижавшись головой к спине. — Я ей сказала сейчас, что слышала тогда их с твоим отцом и предупредила, что в гневе очень страшна. Мне кажется, она все поняла и к нам никогда не сунется.

Скорее всего, так и будет.

— Ты прямо у меня боевая зая, — сообщаю ей с ухмылкой, и за «заю» получаю кулачком по спине, — но спасибо тебе за поддержку.

Я правда очень ей благодарен. Я сильный, почти всемогущий и самодостаточный. Но только с Ритой понял, как одинок был много лет. А теперь, когда осознал, что приобрёл с её появлением в моей жизни, приложу все силы, чтобы никогда не потерять.

— Гриша, я тебе клянусь, что не рассказывала отцу вашу с Натальей историю! — принимаюсь я горячо убеждать мужа, как только мы выходим за ворота бывшего кладбища шедевров, а ныне особняка родителей.

Сегодня был просто эпический ужин, и я не могла дождаться конца, чтобы сообщить своему Гессу, что я к произошедшему не имею никакого отношения!

Муж смеётся и обнимает меня за плечи — уф, значит, и правда не злится, а то я подумала, что притворялся.

Мы идём в свой дом — он недалеко от родительского, через две улицы — пешком, ещё и потому, что врач велел мне побольше двигаться. Я набрала избыток веса за последний месяц, а мне ещё три носить нашего сынулю. Нельзя расслабляться, а то будет тяжело рожать.

— Я знаю, Рит. Это я ему рассказал.

— Зачем?! — удивляюсь я. — Чтобы он устроил вот этот цирк с конями?!

— А мне понравилось, — беззаботно пожимает Гриша плечами и опять не может сдержать смех. — Богдан просто настоящий тролль. Я еле сдержался! Тебе не понравилось, что ли?

Понравилось ли мне? Даже не знаю что сказать…

Мы вернулись из Испании два года назад, но так и не собрались на совместный ужин с моими родителями и отцом с мачехой Гриши. На свадьбе нашей их тоже не было. Гриша только бабулю свою привозил в ЗАГС, а в ночь мы улетели. А когда окончилась моя учёба, и мы опять оказались в Москве, мама моя была на сносях — она решилась родить мне братишку, а Вязьмину сына. Так что не до сомнительных родственных посиделок нам было. Потом мы покупали дом, делали ремонт, потом я забеременела…

И вот только сейчас выбрали время и собрались на ужин в доме моих родителей.

Всё шло замечательно. Наталья молчала, будто резко онемела, и только косилась на мой живот с нечитабельным выражением лица. Эрнест Гесс с моим отцом мигом нашли темы для обсуждения — они давно знакомы и имеют кучу общих интересов. Прослойка-то у них, миллиардеров, узкая. Мы с мамой и бабулей Ви обсуждали детей и разницу в рекомендациях врачей прошлого и нынешнего времени. Гриша успевал и с пацанятами — Германом и моим братом Климом — поиграть на новенькой детской площадке, и с нами посидеть, чтобы вставить свои пять копеек. Он у меня очень всеми советами врачей интересуется и разбирается в течении беременности лучше меня. Замумукал всех в элитной консультации своей дотошностью.

В общем, ничего не предвещало, когда мой отец вдруг говорит:

— А я же свое кладбище переименовал в аллею шедевров и перенёс. Хотите посмотреть? У меня на заднем дворе теперь почти как в Версале.

Разумеется, Эрнест Гесс не мог отказать, а у меня сразу зародилось неприятное предчувствие: папа явно затеял что-то недоброе! Ну и что же вышло? Конечно же, я оказалась права!

— Эрни, ты на Аполлонов моих не смотри, тебе, наверное, больно видеть их в такой боевой готовности… — говорит отец, едва гостям открывается вид на его творения. — Ты на Афродит лучше смотри, может, что-то шевельнется…

Я в тот момент чуть сквозь землю не проваливаюсь! И дело даже не в том, что гениальный скульптор подобное ляпает без всякого стеснения. За время ужина я поняла, что пошловатые подколки старые приятели могут вполне себе позволить по отношению друг к другу — степень близости знакомства позволяет. А мама с бабулей остались за столом, можно не сдерживаться. Я просто чётко осознаю, что сейчас такое начнётся, что лучше бы мне было сквозь землю и провалиться.

— Ха, не дождёшься! — со смешком парирует пока ещё ничего не понимающий Гесс-старший. — Я ещё всем твоим Аполлонам фору дам. Мы с Наташей решили ещё одного ребёнка завести.

— Рад, рад за тебя, дружище. Опять в клинике или лекарство нашёл?

Что отец в курсе сказки, которую придумала Наталья, мне становится ясно как день, когда он ещё только заводит эту тему! Но откуда он знает?

— Что ты несёшь, Богдан? — шутка свёкру не нравится, естественно, и тон его меняется на недовольный. — Я всё всегда делаю сам.

— Да-а-а? — удивлённо тянет Вязьмин и очень выразительно, буквально без слов говоря «Как ты могла оболгать мужа?», глядит на Наталью. Эрнест этот взгляд, конечно, ловит и сразу делается мрачнее тучи. А его жена не знает, куда себя деть. — Прости, тогда. Я, наверное, что-то не так понял.

На этом званый ужин как-то сразу стухает и подходит к концу. Гессы быстро собираются и уезжают.

— Зачем? — пытаюсь я выслушать отцовские мотивы «преступления» и отчитать за беспардонность.

Но тут Гриша тоже резко приспичило уйти домой, и он меня быстренько уводит.

Погода такая хорошая… Лето в этом году стоит тёплое, но не жаркое. Повезло мне с беременностью. Обычно мы в конце весны и до поздней осени улетаем жить к морю, а в этом году из-за моего положения остались дома, но я не жалею. Я вообще ни разу не пожалела, что стала Маргаритой Гесс. Между нами с мужем не бывает недомолвок и долгих ссор, поэтому я всё же ещё раз задаю вопрос:

— Гриш, но я не поняла, зачем вы с отцом решили потыкать палкой в это осиное гнездо спустя столько лет?

— Змеиное, — поправляет муж, но все же поясняет. — Я теперь, Рит, не могу оставаться беспечным, у меня семья. Поэтому руку на пульсе происходящего вокруг нас я держу неотрывно. Так вот мне доложили, что змея в последние недели активизировалась.