Княжич Олекса. Сказ второй (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 39

Сейчас, озирая холодный облик Александра, князь начал осознавать: что-то переменилось в его сыне за те месяцы, что провел он в ссылке. Раньше, стоило Александру увидеть отца после разлуки, то загорались его глаза радостью — и легко в них читались и почтение и детская привязанность к отцу. То грело Ярославу сердце! А что теперь? Глаза сына похожи на запертые накрепко двери, за которыми невозможно увидеть ни мыслей его, ни чувств. Закрылся Александр от него, отгородился стеной равнодушия…

«Полно о чепухе думать! — осадил сам себя князь. — Ишь, дуется мальчишка на меня! Ничего, меня этим не проймешь!»

В честь приезда семьи, Ярослав распорядился накрыть столы во дворище и закатить пир да гуляния.

Княгиня Ростислава, восседая подле мужа во главе стола, ощущала истинное женское умиротворение. Как же ждала она этого мгновения! Вот и вся семья в сборе! Она подле Ярослава — и он даже дозволил ей на людях проявить супружеское участие и положить ладонь на его руку — а рядом с ними их дети. И чувствует она гордость за то, что есть у нее такая семья!

— Светишься ты вся, матушка! — с улыбкой заметил тогда Андрей.

— То с радости, милый мой, — заулыбалась в ответ Ростислава. — Вот бы каждый день походил на этот!

Андрей перевел взор свой на молчаливого по своему обыкновению Александра. Тот являлся для него примером для подражания и хотел Андрей перенять от него хотя бы толику его стати, покорявшей сердца окружающих. Ради этого Андрей и стремился заполучить в кормильцы Мусуда, полагая, что именно благодаря татарину его брат в столь юном возрасте уже прославился на Новугородской земле своими боевыми достоинствами.

К великой печали Андрея, Мусуд отказался стать его кормильцем, предпочтя вернуться в гридники к князю. Вопреки всем мольбам Андрея, князь Ярослав и не подумал принуждать татарина становиться его наставником. Пытался Андрей и уговорить Мусуда и подкупить — всё без толку! Освободившись от обязанностей кормильца и телохранителя, тот вернулся к своему первоначальному ремеслу — стал выполнять военные и политические поручения князя. Ранней весной, еще до наступления половодья, Мусуд в должности воеводы ходил с дружиною поход на северо-восток Новугородской Вольницы, подавляя непокорные языческие племена. Князь остался так доволен успешно совершенным походом и размером доставленной Мусудом военной добычи, что щедро наградил татарина и всем прочим воеводам ставил его в пример.

— Олекса! Отрадно, что воротился ты, — заявил Андрей, обращая внимания брата на себя. — Помоги уж ты мне! Уговори Мусуда стать моим кормильцем!

Александр отнесся к его просьбе пренебрежительно:

— Я Мусуду больше не господин. О сём проси батюшку.

Вздохнул Андрей удрученно: знал он, что с отцом заводить об этом речь бесполезно.

Их отец, услышав разговор сыновей, не преминул воспользоваться возможностью поддеть Александра:

— А что же, Олекса, не хочешь внове удаль свою показать? Не сразишься ли в потешном поединке? Али заржавел ты за то время, что сиднем сидел в Переяславле, а?

Ему удалось добиться хоть какого-то проявления чувств у Александра: тот слегка побледнел от его насмешки. Но ответить отцу он ничего не успел — вмешалась княгиня Ростислава. Видела она, как неприятны были пасынку речи Ярослава и испугалась она, что такой светлый для неё день будет омрачен трениями между Александром и отцом его.

— К чему затевать бой, хоть и потешный? — ласково обратилась она к своему супругу. — Сердце мое песни хочет слышать да пляски задорные видеть, а не драку.

К её удовольствию, Ярослав пошел на уступку:

— Коли так, не стану я огорчать княгиню, — снисходительно проговорил он. — Пускай твое сердце позабавится, душа моя!

Княжич Федор исподтишка бросал на Александра угрюмые взгляды. Не успел тот возвратиться в Новугород, как уже встал у первенца Ярослава костью в горле! Те пять месяцев, что провел Александр в Переяславле-Залесском, стали для Федора едва ли не самыми счастливыми в его жизни — ведь исчезла угроза, которую непрестанно ощущал старший княжич со стороны брата. Угроза его первенству в глазах отца, угроза его преуспеянию на ниве восхождения на княжеский столец! Лелеял Федор надежды, что князь-батюшка осерчает на Олексу настолько, что и вовсе оставит того в Переяславле и не позволит тому вернуться в Новугород… Но вот Александр здесь, в Новугородской Вольнице! И опять все вокруг только и говорят о нём, смакуя подробности его смелой проказы в битве на Омовже!

Но отнюдь не людские толки, хвалебно превозносившие самовольство Александра, были главной причиной затаенной злобы Федора, нет! Гневился первенец Ярослава на другое.

По традиции и обычаю, женитьба означала для княжеских отпрысков не только начало супружеской жизни, но и предполагала выделение в кормление удельного княжеского стольца — для того, чтобы сын мог учиться править самостоятельно. Конечно, далеко не все князья на Руси могли позволить себе наделить своих сыновей удельным княжеством — были и нищие князья, чьи сыновья никуда не уезжали после женитьбы, а жили вместе с отцом в его владениях — но ведь имел Ярослав Всеволодович такую возможность!

Федор самоуверенно полагал, что отец — в качестве свадебного подарка — назначит его своим преемником на новугородском княжеском стольце. Это соответствовало бы статусу Федора как первенца князя! Но когда он осмелился заговорить об этом с отцом, то оказался потрясен его ответом:

"Правильно судишь, Федор. Женишься ты, вступаешь в жизнь как мужчина, а значит и как князю тебе пора состояться! Однако ж новугородский столец я оставляю за собой, — строго ответил Ярослав Всеволодович сыну. — А ты после свадьбы с Улией Михайловной отправляешься княжить в Тверь. Будешь там удельным служивым князем под моим начальством".

Онемел тогда Федор, чувствуя себя донельзя оскорбленным и униженным. Тверское княжество! Такое захолустье даже по сравнению с Переяславлем-Залесским, не говоря уже о Новугороде! И такую участь определил Ярослав своему старшему сыну, будто бы в насмешку над ним!

И понимал старший княжич прекрасно — в таком решении отца замешан Александр. Пусть тот и удален был в Переяславль, но даже так он занимал в сердце Ярослава главенствующее место. Хочет Ярослав оставить новугородский столец за Олексой, сомнений в том у Федора уже не оставалось! И его догадку подтверждали сплетни, упорно ходившие в княжеской свите — мол, любит князь Александра пуще других своих отпрысков и потому подготавливает ему столь щедрый дар как Новугородскую Вольницу.

И тогда переменилось что-то в душе Федора окончательно.

«Не видать Олексе Новугорода! Не позволю ему отнять у меня ни земель, ни власти! Ежели уступить ему сейчас, то потом его уже никакими силами не подвинешь в сторону, — решил тогда он, ощущая, как ненависть к брату без остатка поглощает его разум. — Надобно избавиться от него поскорее. Пусть погибнет, пусть сгинет навсегда! И когда не станет его, то займу я причитающееся мне по праву место!»

Так решил он, позволив дурным намерениям одержать над ним победу. И когда случилось то, ощутил Федор, как непривычная ему сила и уверенность наполнили всё его существо. Теперь он точно знал, как ему быть, как действовать! Отныне в нем не осталось ни капли сомнений! А наградой за его решительность станет поистине княжеская доля, причитавшаяся ему по праву рождения.

Свой план Федор привел в действие прямо на пиру в Городище.

— Олекса! Соскучился, поди, по охотничьим забавам? — обратился Федор к брату. — Мож возьмем мы с тобой коней резвых, да отправимся на охоту на денек-другой? А то чего сидеть в хоромах без дела, покуда гости в Новугород съезжаются!

Александр, кажется, был немного удивлен его предложением.

— Отчего нет? — помолчав, откликнулся он. — Если батюшка дозволит.

Сыновья вопросительно глянули на Ярослава, а тот добродушно усмехнулся:

— Верно, полезно вам будет кости размять! Погляжу потом я, какую добычу каждый из вас сумеет привезти.