Эффект Ноцебо (СИ) - "Vladi N" - Страница 32

— Ты свободна, — киваю головой на лифт. Наблюдаю за гримасой отчаянной злости на красивом лице, а затем снова получаю ещё одну пощечину. Но, тем не менее, девушка всё-таки разворачивается, с остервенением хватая свое пальто с дивана, и яростно лупит по кнопке вызова кабины.

На этом спектакль для меня закончен, и я с тяжелым сердцем захожу в квартиру. Знаю, что снова поступил как свинья. Но разбираться с бывшими бабами при женщине, в присутствии которой меня парализует, сомнительное удовольствие. Она этого не заслуживает. Нахрен все это дерьмо. Если говорить, принимать решения и начинать что-то, то только наедине. Без оглядки на прошлое. С чистого листа.

Не нахожу Тиф ни в гостиной, ни в прилегающих комнатах. Остаётся только моя спальня, в которой не бывает посторонних. Это правило работает со всеми, кроме нее. Если учесть, что даже в поместье она заняла сердце моего крыла.

Тяжёлой поступью вхожу в комнату и в ужасе торможу. Мечусь взглядом между девушкой, стоящей возле прикроватной тумбы, и самым дорогим подарком, который был в моей жизни, и который она держит трясущимися руками. Ее колотит, словно в лихорадке, по щекам бегут слезы, а сознание настолько затуманено, что моё присутствие осталось для нее незамеченным.

Первая шоковая эмоция сменилась диким, давно забытым гневом. Никто никогда не смеет лезть в мои вещи. Никто не должен трогать мое сокровенное. То, что принадлежит мне. Что я бережно храню столько лет на задворках своей памяти.

— Что это?.. — Тиф, наконец, поднимает заплаканные глаза и выдает задушенно: — что это, Киллиан?

— Какого черта ты взяла без спроса то, на что не имела права?

Мой голос звенит от распирающего нутро гнева. В груди колотит так, что сейчас сломает, нахрен, каждую кость, которая является преградой.

— Не имела? Не имела?! — Барлоу кричит, разрывая звоном пространство. — Это книга принадлежала моей матери! Она писала тебе! Это. Моя. Мама. Я имею право знать…

— Положи все на место, — рычу сквозь сцепленные зубы. — Сейчас же!

— Ты объяснишь мне или?..

— Вон! — ору не свои голосом, заставляя девчонку испуганно попятиться назад и выронить пресловутый экземпляр Булгакова. — Вон!!!

Это стало последней каплей. Тиффани развернулась на каблуках и вылетела из моей спальни, оставив книгу и немногочисленные письма разбросанными на полу. Я не могу сдвинуться с места, слушая, как оглушает меня поток собственной крови в ушах, как тарабанит на вылет сердце, ощущая рой мурашек по всему своему телу. Лихорадочно сжимаю кулаки, сверля взглядом кучу бумаги под ногами, а сам просто уничтожаю себя собственным гневом. Захлебываюсь в нем с головой.

Звук хлопнувшей двери вырывает меня из ступора, заставляя подойти и бережно поднять видавшую виды книгу. Аккуратно провести по ней пальцами, раскрыть и перечитать дарственную, которая адресована именно мне, намеренно игнорируя первую. А затем волна неизвестной ранее паники провоцирует зацепиться взглядом за снежную бурю, развернувшуюся за окном. И тогда то дикий гнев разом сменяется на лавину бесконтрольного страха.

Бросаюсь вперёд, вылетая из квартиры. Бешено стучу ладонью по кнопке вызова лифта, мысленно матеря себя на чем свет стоит. Спускаюсь на первый этаж, но, ожидаемо, не вижу и намека на хрупкую фигуру Тиф. Выбегаю на улицу, всматриваясь в снежную стену, но абсолютно ничего не вижу. И теперь сердце не просто сжимается — оно сдувается до размера горошины, не позволяя нормально функционировать. Каждую клетку моего тела сковала лютая паника. Кровь, до этого буквально жарившая мои вены, теперь просто застыла в неимоверном холоде безысходности и тоски.

Я выгнал ее в ночь, когда за окном снежный циклон, а за ней явно установлена слежка людей, которым проигрался ее отец. Я оставил ее одну, без защиты именно тогда, когда она больше всего в ней нуждалась, из-за пресловутого собственничества и не желания, чтобы мои воспоминания, которые спасали меня на протяжении темного времени в жизни, касались кого-то ещё.

Но проблема в том, что они действительно касаются ее. И она имеет право знать правду. А я просто трус.

Если с ней что-то случится, то я сам себя убью.

Hero — Skillet

Киллиан

Медленно перевожу взгляд с часов на дисплее мобильного на стакан с бурбоном, который я так и не выпил. Внутри все нервы натянуты так, что одно неверное движение — все треснет по швам, выпуская весь тот шлак, что я копил в себе годами. Пульс в каком-то жёстком противоречии то долбит по вискам с разряжающей сознание скоростью, то, напротив, замедляется так, словно ещё секунда — и я труп.

Но правда в том, что мне хуево так, как давно уже не было. Потому что дико страшно. А это чувство я много лет назад выбросил из своей жизни за ненадобностью. Сейчас же меня буквально на куски рвет от лютой эмоции, пробивающей дно в моем самообладании.

Я поднял всех своих парней. Обзвонил каждого, чтобы глаз не сомкнули, но прошерстили этот грёбаный город и нашли мне Тиф. Я сам около двух часов бродил под снегом, заглядывая в каждое, мать его, заведение, в поисках девушки, которую я так бессовестно выставил вон. Как побитая собака скулил возле людей, спрашивая, не видел ли кто Барлоу. Ответ был неизменным. Именно поэтому сейчас я сижу в своей долбаной кухне и гипнотизирую спасительный стакан, но понимаю, что не поможет. Не сегодня.

Бешеный стук в дверь выдирает меня из разрушительных мыслей. Медленно встаю и иду ко входу, распахивая настежь темное полотно.

Первое, что ощущаю — точный удар, со всей дури прилетающий мне в скулу. Боль адская. Чувствую, как обожжённая плоть начинает неметь от полученной порции братского негодования.

— Я так и знал, твою мать! — орет Чарли, залетая внутрь. За его спиной неуверенно семенит Элизабет, осторожно оглядываясь по сторонам, а завершает всю процессию Ник, хмуро взглянувший на меня, но оставивший руки при себе. Младший знает, что ему такая роскошь не позволена. — Ты совсем конченый долбоеб или прикидываешься?!

Молчу, рассматривая злость на обычно собранном лице брата. Мне нечего сказать. Я облажался по полной программе.

— Почему все, к чему ты прикасаешься, летит к ебаной матери, Киллиан? Что сейчас нам прикажешь делать? Где ее искать?!

— Чарли… — маленькая ладошка аккуратно гладит мощное плечо, скрытое под темной тканью пальто, а голубые глаза мужчины жгут меня насквозь.

— Я виноват и я это понимаю. От того, что ты дерешь горло, легче не станет.

— Кил прав, — Николас проходит вперёд и протягивает среднему из нас пресловутый стакан с виски. Чарли залпом осушает янтарную жидкость, даже не поморщившись. — Снег почти закончился, сейчас будет проще приступить к поискам. Я сказал своим пацанам.

— Да, мои люди тоже подключились, — Чарльз крепко сжал ладонь Лиз, а у меня снова застопорились все системы жизнеобеспечения, глядя на них. До жути захотелось заключить в объятия другую женщину. До одури снова накатила паника, заставляя последние крупицы здравого смысла уступать место внутренним демонам.

— Что между вами произошло? — взгляд брата, в котором больше нет упрека. Только непомерное беспокойство.

— Не важно, что произошло. Важно то, что она сейчас одна и неизвестно где. Поверь, Чарли, я сам себя прибью, если с ее головы хоть один волос упадет.

— Не сомневаюсь.

В квартире снова возникла звенящая и терзающая душу тишина. Каждый из нас был полностью погружен в свои собственные мысли. Удручающие, волнующие, страшные. Все это было написано на лицах моих братьев и девушки, до смерти напуганной происходящим.

Когда терпение и самоконтроль были практически на исходе, мой телефон издал пронзительный вопль входящего звонка. Быстрым шагом преодолеваю гостиную и хватаю мобильник с кухонного острова. На дисплее крупными буквами высветилось имя Джейсона — моего неизменного спаринг-партнера и хорошего приятеля.

— Джейс?

— Киллиан… — слышу громкие крики на заднем плане, перекрывающие взволнованный голос мужчины, и неосознанно застываю. — Здесь какая-то дичь.