Незваная гостья - Кинселла Софи - Страница 7

О боже! Это происходит!

– Нет, – как можно небрежнее говорю я. – Нет, я ни с кем не встречаюсь.

– А надо бы. – Он окидывает меня сочувственным взглядом. – Потому что мне кажется, что на самом деле ты еще не пережила развод своих родителей.

Когда я прихожу домой, в душе по-прежнему саднит. Я пережила развод родителей. Конечно, пережила. Можно ведь «пережить» и по-прежнему обсуждать это, разве нет?

И я не ревела. Теперь, оглядываясь назад, я в этом уверена. Мои глаза слезились из-за супа. Все дело в нем.

Я с мрачным видом толкаю дверь в квартиру и обнаруживаю Тэми сидящей на полу перед ноутбуком – косы падают ей на плечи.

– Привет, – говорит она, поднимая глаза. – Почему ты дома?

– Закончили раньше, – говорю я, не желая вдаваться в подробности. (На самом деле все не так плохо, как я думала. В агентстве довольно спокойно отреагировали на то, что Дамиан меня выставил за дверь. Говорят, с ним такое постоянно случается, и меня неделю не будут направлять к нему. Затем они поставили меня на десять корпоративных ланчей.)

– Тогда ладно, – ведется на мои слова Тэми. – Я зашла на Rightmove. Здесь сказано «Продан». Выглядит изумительно, – добавляет она.

Ранее я отправила Тэми эсэмэс о том, что «Зеленые дубы» проданы. Недвижимость – ее конек, поэтому я знала, что ей будет интересно. Кроме того, она провела много времени в нашем доме во время школьных каникул, так что для нее это еще и личный вопрос.

– «Посетители этой викторианской готической усадьбы на краю прелестной деревеньки Натворт в Западном Сассексе будут поражены грандиозностью ее импозантного входа», – читает она. – Да! Верно! Помню, когда я в первый раз осталась у тебя, я подумала: «Ё-моё, и это здесь живет Эффи?» «Арочные окна с каменными средниками великолепно пропускают свет». И холод, – добавляет она. – Тут следует уточнить: «Благодаря окнам по дому гуляют сквозняки, от которых немеет задница. А еще они пропускают воду. И это реальные плюсы, которые вы непременно оцените по достоинству».

Я невольно смеюсь – я знаю, что она старается меня подбодрить, – и она мне подмигивает. Мы с Тэми подружились в школе благодаря танцам – обе занимались в студии джаз-модерна. Я жила дома, а она – в пансионе, потому что ее родителям, банковским служащим, приходилось очень много работать. Когда ей было два года, они переехали из Нигерии во Францию, а через несколько лет перебрались в Лондон. Теперь Тэми тоже работает в банке. В ответ на слова о том, что это, наверное, сложно, она улыбается и говорит: «Да, но именно это мне нравится».

– Как дела на работе? – спрашиваю я, надеясь сменить тему, но она продолжает читать:

– «Дом расположен среди причудливых садов и угодий, гармонирующих с его нетрадиционной архитектурой».

– «Причудливый» значит «странный», – говорю я, прищурившись. – А «нетрадиционный» означает «уродливый».

– Нет, это не так! Ты знаешь, Эффи, что я безумно люблю «Зеленые дубы», но нужно признать, что этот дом не такой, как все. Он особенный, – тактично добавляет она. – «Просторный холл ведет в большой, обшитый панелями зал с диванчиком-подоконником», – читает она, и какое-то время мы обе молчим, потому что, будучи школьницами, мы жили на этом подоконнике.

Мы задергивали древние, плотные шторы, и получалась такая затхлая пещера, в которой мы читали журналы и пробовали краситься. Став старше, мы распивали там водку-миньон и говорили о мальчиках. Когда у Тэми умерла бабушка, мы, обнявшись и ничего не говоря, полдня просидели в нашем собственном пространстве.

Я сажусь на пол рядом с Тэми и смотрю, как она прокручивает фотографии, сопровождая их забавными комментариями. Но когда она доходит до снимка кухни, где все чисто и блестит, включая шкафы, ее палец замирает, и мы обе молчим. Даже у Тэми пропадает желание шутить. То, что сделала Криста, называется бессмысленным и беспощадным варварством. Она уничтожила нечто прекрасное и уникальное – лес Мими.

А люди еще удивляются, почему это я с ней враждую.

На кухне звенит таймер, и Тэми поднимается.

– Нужно помешать жаркое, – говорит она. – Чай будешь? Тебе явно не помешает.

– Да, пожалуйста, – благодарно говорю я. – Денек выдался не из легких.

И дело не только в том, что «Зеленые дубы» проданы, и даже не в том, что меня выставили с кухни… а в целом. Все это спрессовалось в моем мозгу.

Хотите верьте, хотите нет, но я пыталась дать Кристе шанс. Честно-честно. В тот день, когда мы впервые встретились с ней в «Зеленых дубах», я была настроена позитивно.

Да, мне странно было наблюдать за тем, как незнакомая гламурная особа в джинсах и на высоких каблуках командует на кухне Мими. Проводит наманикюренной рукой по папиной спине. Называет его «Тоун», по-девчачьи жмется к нему на диване и ржет над только им двоим понятной шуткой, явно связанной с сексом. Но я не была «настроена против нее с самого начала», как, похоже, все думают.

Потом Бин сказала, что нам следовало бы сначала встретиться на нейтральной территории, и, пожалуй, была права.

Видеть на месте Мими другую женщину само по себе было тяжело. Как правило, мать остается в семейном доме, но, как неустанно повторяла Мими, это был папин дом задолго до того, как она появилась на сцене. Поэтому Мими настояла на том, чтобы съехать, и после этого, казалось, не прошло и пяти минут, как въехала Криста.

Это всегда непросто. Но положа руку на сердце я была готова терпеть и даже отчасти полюбить Кристу. Тревожный звоночек прозвучал, когда мы встретились в третий раз. В тот день у нас с папой впервые случилась серьезная размолвка.

К тому моменту наши отношения уже немного испортились. Какое-то время после объявления о разводе я не могла толком разговаривать ни с папой, ни с Мими, потому что на языке у меня вертелось лишь «Почему?», «Как вы могли?» или «Вы совершили ужасную ошибку!», а Бин сказала, что это ничего не даст. (И не поддержала мой скоропалительный план свести папу и Мими вместе, воссоздав атмосферу их первого свидания и заманив их на него.)

Так что все было тяжело. И все мы были слегка расстроены тем, как изменился папа. Он явно пытался соответствовать Кристе – купил новую одежду (скверные джинсы), и сделал себе искусственный загар (он это отрицал, но результат был налицо), и ящиками покупал шампанское. Судя по всему, они с Кристой не пили ничего, кроме шампанского, которое прежде появлялось в доме по особым случаям.

Они постоянно устраивали себе роскошные мини-путешествия и размещали свои фотографии в халатах в свежесозданной папиной страничке в соцсетях. И говорили о покупке виллы в Португалии, в которой папа никогда прежде не бывал. Все это были идеи Кристы. А на «четырехмесячник» знакомства он купил ей кулон с бриллиантом, и она постоянно говорила о нем, хвасталась и привлекала внимание. Зацените камушек! Смотрите, как играет на свету!

Как будто появился совершенно новый, другой папа. Но, по крайней мере, я все еще разговаривала с ним. Я все еще чувствовала, что он на моей стороне. До того дня.

Я приехала в «Зеленые дубы» на ланч – только я. Папа разговаривал по телефону, а я забрела в гостиную и увидела Кристу, фотографирующую бюро. Затем она тихо пробормотала в телефон «бюро, шесть ящиков, золотые ручки», точно диктовала. Я была так поражена, что мгновение не могла пошевелиться, а затем на цыпочках удалилась.

Я попыталась отнестись к ней непредвзято и весь ланч придумывала невинное объяснение ее действиям. Но не смогла. Поэтому я сказала папе, что хочу поговорить в кабинете о «семейном деле», а потом все ему высказала.

Разговор вышел не просто плохой, а ужасный. Я точно не помню, что именно он говорил, но хорошо помню его гнев, оборонительный тон, слова о том, что я не вправе шпионить и должна принять, что теперь он с Кристой, должна радоваться за него, не придумывать проблем и не упоминать об этом Гасу или Бин, потому что иначе это настроит их против Кристы.