Жена напрокат (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 29

Мы натянуто улыбаемся друг другу и, мелькая белоснежным подолом, Сабина удаляется.

— Классная она, буду рада, когда вы сойдетесь. — Хлопаю боса по спине.

Босс, вздохнув, потирает подбородок, другой рукой продолжает держать меня за талию.

— Я думал, что твоя работа помогать мне их разлучить, а оказывается — выставить меня перед ней идиотом.

— Вы мне скажите, Герман Игоревич, — продолжаем обниматься, — неужто она и вправду вам так сильно нравится? Ну обычная же. Ноги, руки, голова.

— Ань, твоё дело изображать мою невесту, а не делать какие-то выводы.

— Но кое-чего мы всё же добились. Смотрите, она из трусов лезет, чтобы вы её заметили, старается поговорить с вами. В первую нашу встречу, когда мы столкнулись в ресторане, такого не было. Думаю, мы движемся в нужном направлении.

— Ну и отлично. Это самое главное.

Тритон обнимает меня, улыбается гостям, смотрит на сцену.

А я не могу… Внутри всё бурлит от негодования.

Всё же он притворялся, когда целовал. Меня лобызал, а о ней думал.

Резко проснувшись, обнаруживаю себя в машине босса. Кажется, помолвка уже закончилась. Тритон снова работает в своем макбуке, мы на заднем сиденье, и я отчего-то уснула на его плече. Как же неловко. Разминаю затёкшую шею. Заглядываю в его компьютер.

— Обесценивание пишется с буквой «е». Вы даже редактору не верите, босс. У вас ошибка, и он вам подчеркнул красненьким, — зеваю.

— Вижу, Ань. Хотел вернуться к этому слову позже.

Лезу в его компьютер и, используя тачпад, исправляю.

— Извините, босс, но меня это раздражает.

Вздохнув, Белозерский поправляет компьютер, устанавливая его на коленях ровнее.

— Как вы могли допустить, что я уснула на вас, в смысле на вашем плече?

— Спихнуть надо было?

— А вы хотели?

— Хватит мне выкать, Ань, мы помолвлены и целовались в губы. Пора уже перейти на ты.

Краснею и пульс зашкаливает. В руках и ногах ощущается странная тревожность. Вот всегда считала, что только неуверенные в себе люди могут испытывать симпатию к тому, кто не отвечает им взаимностью. Ведь это бессмысленно. Выходит, мне нравится мой босс, а ему — Сабина. И что я могу сделать? А ничего. Всё равно всё дрожит, когда он вспоминает наш поцелуй, а сам тритон так легко говорит об этом. Видимо, ему безразлично. Вот если бы на моем месте была Сабина...

— Не могу я вам тыкать. Вы мой босс, Герман Игоревич. Удивительно, что я уснула. Обычно я страдаю бессонницей.

— Ты просто утомилась от орущего ансамбля и бабушек, носящихся в широких юбках вокруг стола.

— Если честно, то я капельку оглохла.

— А моему отцу очень понравилось.

— Ах вот для кого вы выбрали этот странный коллектив! Вы хитрый, — морщусь. — Фу, Герман Игоревич, вы подлизались к папочке с этим ансамблем. Это же гадость.

Закатываю глаза. Босс усмехается.

— Он любит такое, а мне всё равно.

Качаю головой, расправляя юбку.

— Ты устала и уснула. Я тебе не мешал, — меняет тему Белозерский, продолжая щелкать по клавишам.

— У Димы наверняка есть подушка для путешествий, не стоило позволять мне такое.

Босс опять усмехается.

— А если я скажу, что мне понравилось, как ты мило похрапывала на моём плече?

— Эй, неправда, я это делаю, только когда простужена, — я возмущаюсь, а он ржёт, тритон хитрющий.

Вместе с нами смеётся Дима, продолжая вести машину.

— Я, как вы правильно заметили, Герман Игоревич, утомилась. А вы, я смотрю, — нет. Сильный и закаленный мужик. — Спросонья трогаю его за руку и, нащупав крупный бицепс, смущаюсь.

Ой, зачем я это сделала? Ужас. Стыдоба какая-то. С чего вдруг я решила его касаться? Кошмар, совсем одурела. Сейчас подумает, что он мне нравится. Ай, пусть думает, что хочет, что я как маленькая. Надоело бояться.

Пытаюсь сгладить неловкую ситуацию:

— Может быть, и вам стоит отдохнуть, а то пашете в день своей помолвки, хотя за окном уже темно. Кстати, — снова зеваю, глядя на дорогу, — высадите меня, пожалуйста, на кольце. Там можно пересесть на маршрутку…

Дима смеётся ещё громче и сворачивает на трассу.

— Эй, что происходит?

— Мой отец решил продолжить наш праздник в своём загородном доме. Барбекю со всеми вытекающими.

— Герман, — таращу глаза, — мы так не договаривались! — Подпрыгиваю на сиденье, просыпаясь окончательно, и добавляю: — Игоревич. А назад когда? Уже почти ночь.

Беру его руку и протираю ролекс, будто он запотел.

— Десять минут двенадцатого. Как я оттуда доберусь?

Босс не переставая хохочет, прижимая ладонь ко лбу.

— Мне надо доплачивать тебе за развлекательную программу, Ань. Ты нечто. Даже забыл, что делал в компьютере.

Я «нечто»? Сабина ему идеально подходит, она великолепная фея, а я «нечто». Отличный комплимент. То, что я заслужила.

— Герман Игоревич, позвоните отцу и скажите, что я трагически погибла в автокатастрофе по дороге в его дом. Вы выжили, а я нет. Я правда не могу ехать к вам. Что я скажу отчиму?

Он медленно поворачивается и даже печатать перестаёт.

— Скажешь, что поехала к своему любовнику. Тебе лет сколько, Ань? Так бывает между мужчиной и женщиной. Сама говорила, что не девственница.

Притихнув, отворачиваюсь. Надо же, запомнил, гад. Я представляю, что будет, если я так скажу отчиму, сёстрам и бабуле. И как они вчетвером на меня накинутся с вопросами. У Степаниды инфаркт случится, и деменция начнёт прогрессировать.

«Меня сегодня не ждите, я укатила к любовнику на его транспорте в его загородный дом».

Ужас.

А отчим такой сразу орать: «Мать в гробу перевернется!»

Так-то я не девочка, но ту пару раз, что у меня были, вспоминать не хочется. Днём, по-быстрому и под одеялом. Не складывается у меня в этом плане. Ай, даже стыдно. Ночую я всегда дома.

— Я тебе больше скажу, Анют. После праздника мы будем ночевать в одной комнате и нам постелют в одной кровати, потому как мой отец никогда в жизни не поверит, что у меня с моей невестой ничего не было. А мы, на секундочку, отпраздновали сегодня помолвку. Спать на полу я не планирую, потому что, если заметит прислуга, тут же ему разболтает. Мы не можем так рисковать.

Я сжимаюсь в комочек и вдавливаю голову в плечи. А босс поднимает глаза на водителя.

— Дима, смотри на дорогу! Хватит ржать!

— Не могу, босс, я сейчас описаюсь, глядя на вашу побледневшую от счастья суженую.

Мы снова покидаем авто одновременно. Только на этот раз нас с тритоном двое, а Сабина одна.

Это ещё что за фигня?

— А где Гавриил? — интересуется Герман.

— К сожалению, он не сможет к нам присоединиться, у него ночной рейс в Будапешт.

— Жаль, — замирает тритон.

И мне кажется, что при этом они обмениваются с ней такими многозначительными взглядами, что оба вспыхивают, как два факела в темноте подвала. Видимо, уже представляют, что, когда я усну, они по старой памяти займутся любовью в одном из батиных погребов.

Погано. Весь шведский стол в одночасье просится наружу.

И пока эти двое играют в гляделки, разжигая костры с искрами, взлетающими в чернеющее на глазах небо, я с печальным лицом отхожу в сторонку. Позвонить.

— Аня, ты где?! Я уже корвалол накапал. Думал, убили. В полицию позвонил, но там автоответчик. Просят подождать минуту. Вот так тебя на куски разорвут, а я буду ожидать, постанывая, пока оперативный дежурный освободится, — вздыхает. — Мама с давлением. Девочки голосят: «Как же мы без Ани?»

Я отошла, но, разговаривая, периодически оборачиваюсь и вижу, как Белозерский беседует со своей Сабиной.

Может, уехать? Взять такси и умчаться в дальние дали, чтобы не мешать двум влюбленным наслаждаться друг другом. Мы, конечно, помолвлены, но ведь фиктивно. Герман хочет Сабину. Не буду ему мешать. Они очень мило смотрятся. Такие оба красивые и стильные. Одежда дорогая, и аксессуары шикарные. Великолепная пара. А как тянутся друг к другу. М-м-м… Ромео с Джульеттой позавидуют.