Становление друида (СИ) - Крынов Макс - Страница 3

Слуги нехотя замедлились.

Апелиус смотрел, как серая фигурка стражника в стеганом ватнике с наброшенным поверх дублённым нагрудником, вернулась из караулки. Туда стражник забежал буквально минуту назад, но забежал без рваных тряпок, которые сейчас держал в руках.

Тем временем стражник скрылся из виду: бросился на стену, неловко держа перед собой охапку рвани. И судя по наклону туловища, по напряжению мышц, видному по походке, в тряпках спрятано нечто тяжелое. Апелиус готов был поставить старт, что там прячется хороший арбалет, что пробьет слабенькую магическую защиту.

— Чего ждём? — недоумевающе прогудел Озар.

— Да ничего, — медленно произнес Апелиус. — Надеюсь, защитные артефакты у вас крепкие. Пошли к воротам малым ходом. Вздумают обстреливать — атакуем, а если предложат поговорить, останавливаемся. Без нужды никого не атаковать, на провокации внимания не обращать.

— Командир, но ведь ты нам и дал эти артефакты, — встревоженно пробасил Озар, но Апелиус уже оттолкнулся палками от снега.

Один из стражников выбежал навстречу компании. Архимаг остановился за пол сотни метров от ворот, на открытом для обстрела пространстве, и подождал, пока запыхавшийся низенький мужичок доберется до него. Стражник пару раз едва не навернулся на укатанной колее, но добежал, не упав. На Апелиуса уставились маленькие внимательные глазки.

— Простите, господа маги... — выдохнул мужичок, напоказ стараясь отдышаться. — Ху-ух... Прошу простить меня, ваши милости, но магов в город не пустим.

Адара архимаг за месяц выдрессировал, поэтому адепт не стал гнуть пальцы и перечислять, что он сделает за неподчинение, чем сэкономил время и нервы переговорщика и императора.

Апелиус раздумывал над событиями не больше секунды: заклинание учло большее, чем следует, внимание стражника к Апелиусу и пытливый взгляд, будто мужичок пытается нашарить ускользающее воспоминание. Рекомендованную реплику Апелиус и озвучил.

— Ты чего, дядька, не узнал? — с наигранным изумлением спросил архимаг и стянул с себя шапку.

— Итить твою мамку! — стражник отшагнул, запнулся о край колеи и шлепнулся задницей на снег. — Джун! Но как, побери тебя король, ты здесь очутился? И почему жив?!

Архимаг почувствовал, как напряглись в ожидании стоящие рядом слуги, чтобы уловить хоть часть его истории. За всё время они не слышали от Апелиуса ничего о прошлом. Особенно насторожился Адар: бывший серый кардинал улавливал, что Апелиус — не обычный сумасшедший адепт с гениальными навыками артефакторики, и за вывешенным на виду образом есть что-то ещё.

— Да вот, как-то выжил. Веди в город, дядька, да маякни нашим, чтобы не стреляли, и отведи к Кларку.

— Не придумано таких сигналов, Джун, только для выстрелов сигналы есть. А вместо Кларка теперь Иржун. Сейчас, сейчас сбегаю, предупрежу, чтобы арбалеты убрали.

Апелиус протянул руку мужику: стражник охнул, когда молодой адепт с лёгкостью поднял его на ноги.

— Так, выходит, ты Джун? А почему тогда Апелиусом назвался?

— Вопросы потом, — отмахнулся архимаг.

Следующие пол часа ушли на объяснения. Апелиус рассказал Иржуну, бородатому дядьке с нашивками сотника, что потерял часть памяти, представил своих свою троицу и согласился отобедать в компании друзей. Вокруг слышались шепотки, мол: "а это точно он?" и ответы: "Думаю, если кто-то выглядит, как Джун, разговаривает голосом Джуна и ведет себя, как он, то это Джун."

— Прости, из готового у нас только щи, да чёрствый хлеб. Не каждый день к нам наведываются те, кого мы уже за мертвецов считали, да ещё и в одежде магов.

— Да всё нормально, — кивнул Апелиус. У архимага была другая головная боль: оказывается, у настоящего Джуна здесь была мать, до сих пор живая старушка. И это добавляло проблем: Апелиусу не хотелось тратить время на нытье и родственные объятия, но и отказаться от них было бы странно, а хорошее отношение горожан для него было важно: именно разграбленный Лурскон, пострадавший от магов и собственного короля, император решил сделать своим первым городом.

Их отвели в городскую ратушу, выставили на широкий стол нехитрые напитки и еду, а потом бородатый сотник, присевший с ними за стол, завел рассказ о всем, что случилось с момента битвы горожан друг с другом. Апелиус обедал и внимательно слушал, задавая различные вопросы и выжимая из сотника информацию. Все описанное он уже знал, но в общих чертах, без деталей. Имена, поступки, описание травм, полученных горожанами, откладывались в память, чтобы в будущем заклинание сопоставило людей и рассказало о каждом встречном.

После того, как рассказ об известных архимагу событиях закончился, начался рассказ о событиях новых. Сотник сперва помялся, а потом спросил:

— Джун, тут такое дело еще... Ты же теперь магичить можешь, верно?

— Есть такое дело: кое-что могу, — кивнул Апелиус. Новое имя архимагу не нравилось. Не то что бы император счел его неприятным, просто архимаг предпочел бы зваться своим реальным именем и в историю этого мира войти под ним, и сейчас размышлял, как лучше приучить горожан к новому имени.

— У нас проблема. Похоже, по вашей, магиковой части.

— Что случилось? — дежурно спросил Апелиус, хлебая щи и заедая куском подсохшего хлеба.

— Да с кладбищем у нас что-то неладное...

— С кладбищем? — дрогнувшим голосом переспросил Апелиус.

Адар с бугаями насторожились: парни привыкли к невозмутимости и уверенности архимага, и их не могла не насторожить опаска в голосе непоколебимого прежде практика.

— Да, с погостом, — подтвердил сотник, не заметивший изменений в поведении адепта. — У погоста, в дряхлом доме, дед живёт, гробовщик. В общем, старик за могилами смотрит — в гроб людям разные вещи кладут во время похорон, а некоторые бродяги за монету убить готовы, не то, что за брошь какую или кинжал. Так вот: странная молитва с кладбища слышна, из дома, где старик живёт. Не поймешь, то ли это и вовсе не молитва, а иные какие-то звуки: иной раз хохот, крики народ слышит. Ничего хорошего мы от этого не ждем: ночью на погосте виден бледный свет, а днем никого там не увидишь: старик пропал, а факелов не видно. Ночью мы туда не ходили: боязно настолько, что ноги сами перед оградой замирают.

По мере рассказа Апелиус перестал есть, а потом и вовсе проверил, хорошо ли выходит клинок из ножен и пробежался пальцами по вшитым в одежду накопителям. "Ноги замирают" вполне похоже на давление бао, или даже на простенькую печать ужаса.

— И сколько уже такие странности творятся?

— Да почитай недели три...

— Черт! — выдохнул Апелиус. — И сколько могил уже разрыто? Ведь разрыты же, да?

Архимаг чувствовал себя беспомощно, как простолюдином под прицелом огненного жезла: свою роль сыграло расстояние от печатей, связанных с перстнями.