Становление друида (СИ) - Крынов Макс - Страница 12
- Предыдущая
- 12/59
- Следующая
Рыцарь уже шагает в моем направлении, но гораздо медленнее, чем двигаюсь я.
В сторону старика летят два воздушных удара: не пробьют защиту, так истощат и прицел собьют. И верно: старикана швыряет на стену вместе с артефактом, который тот снова наводил на меня.
Следующим ходом я навесил скобы на сыщиков. Так они и под ногами мешаться не будут, и выжить смогут в замесе, если не попадут под отрикошетившее заклинание.
А потом я послал в рыцаря воздушный удар, до краев напитанный бао. И мысленно чертыхнулся: за метр до артефактных доспехов заклинание дестабилизировалось и втянулось внутрь лат. Хреново, зато теперь я знаю, каким свойством обладает доспех: возможностью впитывать бао! С таким я не сталкивался: маги подобного не делали хотя бы потому, что каждый рассчитывает в первую очередь на свои бао и заклинания, а антимагический доспех лишит возможности швыряться убийственными заклятиями и пользователя. А вот экипировать такой мерзкой штукой рыцаря, который вообще магией не обладает, очень умный ход. Вряд ли такая экипировка нормально сыграет против мага: у тех плотность бао невероятная, но против адептов слабее меня может и сработать.
Я выплеснул крохотную часть бао, поднимая вокруг старикана пыль, чтобы не думал прицеливаться, и помчался к рыцарю. Старик тоже оказался воздушником, и попытался перехватить контроль над пылью, но не зря же у меня на шее висит наполненный воздушной бао камень души: трепыхания старика были смехотворны.
Я выдернул из рук громилы меч — если движешься почти в три раза быстрее, проблем с таким не будет, и всадил кончик лезвия в камень души. Рыцарь зашатался, махнул рукой, пытаясь меня достать, и проревел:
— Зря ты напал на служителей закона! Я объясню твою ошибку на понятном тебе языке, языке боли!
Я вздохнул и едва подавил желание прикрыть лицо ладонью. Вместо этого я запустил воздушный удар, но магия втянулась в доспех: торчащий на виду камень души оказался обманкой. Пришлось действовать варварским способом: я замахал мечом, как тростинкой, уродуя доспехи, корежа металл. Один раз я отвлекся, чтобы с двух рук выдать в старикана-лавочника шкворчащую, под завязку напитанную молнию.
Когда я закончил, рыцарь напоминал перекрученную и побитую молотком детскую игрушку. Теперь матерящегося мужика придется выковыривать из того, во что превратились латы.
Я огляделся, тяжело дыша. Рыцарь теперь не представляет опасности, и из покореженных доспехов самостоятельно точно не вылезет. Остальные трое обезврежены. Старик и вовсе вырублен.
И вот здесь загвоздка, выбор, мать его. Поступить по-человечески: набрать полный рюкзак самого ценного, что есть в местных закромах, добить всех, поджечь лавку и уйти? Пожар скроет дело рук моих, а те, кто видел меня в лицо, умрут. Вроде бы идеальный вариант, на первый взгляд. Но если задуматься, меня в столице из-за нашей школы, которая посмела перебить нападающих, и так не слишком любят, так что особо ничего не поменяется.
А можно поступить по совести: забрать из лавки все самое ценное, и уйти, оставив контуженных бедолаг в живых. Единственное неудобство, которое мне грозит: нужно будет прятать лицо при следующем посещении столицы, и попадать в город не через ворота.
Выбор, мать его. Палач, или беглец?
Я вздохнул. Жаль, что на запястье или щиколотку бедолагам нельзя надеть какой-нибудь артефакт, который влиял бы на разум, чувствовал мысли человека и заставлял выполнять команды. Тогда проблемы выбора вовсе не было бы.
Глава 6
Широченные охотничьи лыжи поскрипывали под моим весом, весом железного посоха, сумок и рюкзака. Я удивлен, что они вообще не утопают в снегу: поклажи на мне килограмм сто навьючено. У старика-лавочника было слишком много дорогих и качественных товаров. Было, да... Теперь я вовсе могу не думать о закупках зелий, притираний и порошков, и не заморачиваться с зельеварением: все вышеперечисленное лежит в рюкзаке.
От рюкзака валит пар: пришлось использовать накопитель и камень души для создания обогревающего артефакта. Иначе часть нужных зелий я взять не смог бы: на морозе зелья без спиртовой основы замерзают.
До Басхура осталось часов шесть неспешного и непрерывного хода на лыжах, но столько без отдыха я пройти не смогу, и так бегу три часа без перерыва. Надо выбрать какой-нибудь съезд и отдохнуть, пока я не выбился из сил. Как назло, последние пол часа дорога через лес шла прямая, без ответвлений к обустроенным для отдыха путешественников местам. Придется отдыхать не на обустроенной поляне, с удобным кострищем, которое нужно лишь откопать из-под снега, а на голом снегу. А ведь встречались места, обустроенные даже беседками, в которых можно спрятаться от злого ветра.
Последние десять минут дорога поднималась вверх, и сейчас я находился на вершине сопки. Я оглянулся и приложил ладонь ко лбу, заслоняя глаза от солнца.
Вид отсюда красивый: можно рассмотреть заснеженный хвойный лес, по которому пилил последние два часа. Однако вид меня сейчас не волновал: я пытался рассмотреть, вдруг мелькнет где близкая погоня, или взлетят вдали птицы, спугнутые всадниками.
Ни того, ни другого я не обнаружил, но от вида безмятежного леса спокойнее на сердце не стало. Не верю, что избиение рыцаря государь оставит без ответа: это покушение на кропотливо раздуваемый образ королевского величия в самом центре королевства. Да и лавочник моими действиями как минимум недоволен, я уверен.
Я наблюдал не меньше пяти минут, но не нашел ничего, что указало бы на погоню. Ладно, государственная машина может быть весьма нетороплива, и до момента, когда разбуженный мною зверь правосудия очнётся от сна, я уже буду строить портал в Басхуре. Здесь средневековье, нет телефонов, всё организовывается гонцами, и от приказа до приказа может пройти несколько часов. Да и я собрался быстро: в течение часа после выхода с лавки выбрался за город через стену.
Я вздохнул и свернул с дороги — решил передохнуть. Погоню, если она и есть, лучше встретить отдохнувшим.
Пробираться по снегу без накатанной охотниками и путниками лыжни оказалось непросто даже с шестью единицами силы: лыжи натыкались на присыпанные снегом валуны, на засыпанный снегом хворост. Помучившись, я плюнул на резерв, снял лыжи и порывом ветра разметал снег, чтобы видеть, что он укрывает. Треск ветвей под моими ногами слышал, наверное, весь лес, но мне было плевать. Я выбрал удобное место вдали от дороги, от которого дорогу было видно, и достал из котомки перекус.
Обед мой был незамысловатым: остывшие пресные лепешки и растопленный в кружке снег. Отдыхал не больше получаса, прислушиваясь и приглядываясь, пытаясь обнаружить погоню раньше, чем она найдет меня, но лес был неестественно тих. От тишины закладывало уши.
Спустя пол часа, как вновь стал на лыжи, я обогнал охотника с луком и подвешенным к поясу зайцем. Мужик удивлённо уставился на меня, худого подростка в тулупе, который пер огромный груз и притом двигался вдвое быстрее, чем сам охотник.
Судя по следу, мужчина вывернул откуда-то из леса, и наверное уйдёт к одной из крохотных деревенек в два-три дома, которых вдали от столицы разбросано, как грязи. Лес кормит людей, хочет он того или нет.
- Предыдущая
- 12/59
- Следующая