Мутные воды Китежа (СИ) - Канра Дана - Страница 19

— В том, Евушка, — неожиданно мурлыкнул сонный Агат, подняв красивую черную голову, — что добираться туда надо по Неведомым Дорогам. А там следы неведомых зверей. Мало ли, какая нечисть там бродит. Я отказываюсь. Мяу.

Лира засмеялась, подхватила на руки недовольного Агата и чмокнула в нос.

Ева же упрямо свела тонкие светлые брови и повернулась к окну, чтобы внимательно вглядеться в сгущающийся мрак. Ей было совсем не весело от предстоящего губительного путешествия. Да и осознание того, что придется вести всех за собой, развеивало светлое желание обрести героизм. Но, с другой стороны.

— Пойдем… — шепнула она чуть слышно, прислонившись лбом к ледяному стеклу. — Мы — избранные Вестниками. Надо будет — я шапку-невидимку заберу у Черномора, лишь бы пройти.

Ни одна из подруг не решилась ей возразить.

Глава 9. Призрак из прошлого

Молодой призрак Моравец чувствовал себя уставшим и недовольным, несмотря на полное отсутствие телесной оболочки и надежды где-нибудь ее отыскать. Такие дары не делают в Нави, особенно умершим вампирам. Ангелы, вторгающиеся в Навь во время отсутствия богини Мары, считали души вурдалаков и упырей скверными, и жестоко издевались над ними. Хорошо, что это происходило пару раз в год, иначе мучений не выдержала бы и самая закаленная душа самого злого упыря.

По чародейским и человеческим меркам ему было примерно пятнадцать лет в день смерти. И при этом Моравец прожил целый век. Он видел две крупные войны чародеев, пережил голод, холод и разруху, а затем устроился служить к вампирше Эмилии, чтобы стать казненным из-за ее племянницы. Стражи схватили Моравца и свернули ему шею из-за проникновения в кабинет директора чародейской школы и кражи его вина.

До последнего визита ангелов в Навь Моравец ненавидел белокурую ведьму с ярко-синими глазами, по вине которой потерял все. Добрая половина его призрачного бытия наполнилась бессмысленным созерцанием белесого тумана, низко ползущего по сухому чернозему. Голые темные деревья со зловеще растопыренными острыми ветками и неизменно серое небо — вот, что окружало угодивших в Навь призраков. Ни забав, ни занятий Мара им не давала, и потому рано или поздно неприкаянные души начинали развлекать себя сами.

Наиболее озорные и отчаянные призраки пытались вырваться через духовороты — специальные порталы — в мир живых людей. Но это было дозволено только в определенные дни года, и не все знали об этом. Мара не выдавала инструкций по выживанию. Таких глупых храбрецов обычно перемалывали острые жернова духоворота, от их душ оставалась лишь горсть серой пыльцы.

Другие призраки взяли моду проникать в Чернослов — школу для несовершеннолетних магов и ведьм, нарушивших закон, и пугать учеников.

И то, и другое, Моравец считал неразумным и бессмысленным. Он верил, что есть другие пути спасения, доселе не открытые другими призраками из-за страха, отчаяния и злости. Главное — не соваться в духоворот с его жерновами, а через некоторое время найдется другой выход из Нави в Явь.

Моравец верил и надеялся, не зная, что это глухое поганое место питается надеждой. Серый воздух втягивал ее в себя, как губка, поэтому часто на бунтующих призраков находило невыносимое и мучительное отчаяние, заставляющее отречься от своих планов. Ведь все равно невозможно что-либо изменить после смерти.

В один из этих серых дней, когда в Навь вернулась Мара и велела разошедшимся ангелам убираться прочь, Моравец быстро глянул на духоворот с остановленными жерновами. Это был его верный шанс к спасению, и даже самый глупый призрак, окажись он здесь, воспользовался бы им. Не издавая ни звука, призрак быстро нырнул вниз, навстречу холодной промозглой сырости. Он летел вниз, он летел в жизнь — под пронзительный визг обманутой Мары.

— Вот и все… — прохрипел умерший вампир через несколько мгновений, показавшихся чересчур долгими. — Я смог…

Пожалуй, такое везение не улыбалось душе даже самого закоренелого темного чародея.

Но это не отменяло того, что Мара в любой момент могла хватиться беглеца и направить за ним в погоню своих прислужниц. И тут Моравцу повезло во второй раз.

Китеж находился совсем близко. Значит, и чародейский университет с четверкой несносных девчонок, буквально рядом. Призракам не нужны время и сильные ноги, достаточно только желания. Без всякой энергии и магии Моравец долетел до Чарослова меньше, чем за полчаса.

Общежитие университета оказалось закрытым на все замки и охранные чары, но, насколько помнил Моравец, обнаружить эти меры могли только нежить и запретные артефакты. Над куполами старых хором сгустилась черная беззвездная ночь. Ни единого звука — только невидимые, слившиеся с мраком вороны, оглушительно каркали и хлопали крыльями. Моравец вошел в общежитие, будто острый нож в кусок подтаявшего масла, а уже там ориентироваться стало намного проще.

Призраку не нужен свет. Свободная от тела душа всегда находит людей по мыслям и чувствам. Моравец пользовался этим, стараясь не думать о Маре, ее миловидных служках и о Нави вообще. Все его существо сосредоточилось только на мести — холодной, острой и взвешенной. Серыми прозрачными руками невозможно нанести удар обидчице, поэтому он воспользуется чужими силами.

Один из живущих здесь темных чародеев мог серьезно повлиять на судьбы девушек. И имя его — Вацлав Залесский

Добравшись до правого крыла на втором этаже, где жили аспиранты, Моравец бесшумно просочился через плотно закрытую дверь, проплыл по комнате и остановился в углу, рядом с одной из кроватей. Всего здесь спало шесть чародеев, но ему нужен был именно этот молодой маг, с темными кудрями и черной душой.

Вытянув руку, Моравец коснулся кончиками прозрачных пальцев бледного лба.

— Ева Одинцова задумала недоброе, господин Залесский, — прошелестел Моравец так тихо, что никто из живых бы не услышал его при всем желании. Голос легко проскользнул в разум спящего. — Ей нужны ваша смерть и ваша сила. Я хочу, чтобы вы знали об этом, Вацлав.

Залесский повернулся на бок и что-то пробормотал сквозь сон.

Призраки чувствуют и понимают лучше, чем любой медиум. Моравец видел в Вацлаве потенциал и огромную темную силу. Перед ним лежал жестокий черный маг, сгубивший ни одну душу, не ведающий пощады. Его посадили в Чарострог, но недавно учли дурные обстоятельства в магическом мире и дали шанс исправиться. Светлые чародеи поняли, что не выстоят без Темных и сейчас пресмыкаются перед ними, ставя себя в жалкое, уязвимое положение.

Если бы Моравец мог, он бы усмехнулся.

Если Темные и Светлые объединятся, то пойдут просить помощи у оборотней и вампиров. У тех, кого веками презирали и держали в страхе, а потом загнали в Дремучий Лес. Наобещают с три короба, а потом обманут, как случалось много раз в истории русского волшебного мира.

Покачав головой, Моравец просочился сквозь стену напротив — навстречу беззвездной ночи.

* * *

Снег в Китеже в этом году растаял полностью только в конце апреля, поэтому студенты до последнего носили теплые шубы и пальто с валенками. Меховые шапки Ева не любила и заменяла их платками. Наверное, одна она на всем первом курсе носила этот темно-синий платок с серебристыми узорами — подарок тети Эмилии. Иногда, в самые лютые морозы приходилось заменять его простым серым, но дело не в красоте. Ева Одинцова в глубине души любила выделяться из толпы, не прилагая к этому никаких особых усилий.

Ей удавалось это всегда, из-за полувампирского происхождения, но чем старше становилась Ева, тем больше ей требовалось внимания. Подобным грешили все Темные ведьмы, однако не каждая находила лучший способ. Так что первого мая Ева спрятала платки в свой сундук, поверх шубы, и призадумалась о том, как поступать теперь.

После долгого обдумывания своего внешнего вида девушка надела белую блузу, поверх него — синий сарафан и заплела льняные волосы в длинную косу.

— Кажется, тебя назвали не так, — конечно же, острая на язык Лира не смогла пройти мимо крутящейся перед зеркалом соседки. — Ель, а не Ева. А что? В старину так звали.