Граф Суворов. Том 4 (СИ) - Шаман Иван - Страница 19

— Мы точно не на войну собирались? — удивленно проговорил я, успев заметить, что в футляре еще лежит винтовка в компоновке булл-пап, калибра не меньше, чем двадцать миллиметров.

— Меня, ваше благородие, ваш дед линчует, если с вашей головы хоть волос упадет. — проговорил Строганов.

Ну да, надо только уточнять «до тех пор, пока я не вылечу графа Мирослава». Нет, старик и вправду начал относится ко мне лучше. Внучком не называл, но рассматривал в своих планах уже не как просто разменную монету, а скорее, как мелкую, но фигуру. Которую и женить удачно можно, и использовать при необходимости.

Если что, я ему отвечал полной взаимностью, никаких «сыновьих» чувств, не испытывая и относясь как ко временному опекуну, с которым можно взаимовыгодно сотрудничать. По крайней мере на данном этапе. Ну и за определенность с моим положением благодаря словам Романа и документам — тоже был благодарен. Понятно, что полиция тайная, но могу поспорить вскоре весь высший свет будет в курсе что я — истинный, пусть и незаконнорожденный, сын Бронислава.

Спускались мы в холл тем же путем которым пришли. Лифт, открывающийся только по карточке, приемная зона, в которой народа стало в разы меньше, но теперь свернули вглубь территории, и я в очередной раз поразился контрасту между основательностью постройки женской академии и ее внешним антуражем.

Веселенькие светлые обои, картины на стенах, и в то же время толщина этих самых стен, словно у бункера. Гигантские окна, но большая часть либо очень узкие с расстоянием минимум полметра между стоящими рядом, либо на потолке над ними висит плита, почти не отличающаяся по цвету от остального убранства.

В общем и целом — странное ощущение, которое только усилилось, когда мы вышли в оранжерею. Гигантская теплица, край которой терялся за живой зеленой изгородью, была отделена от остальной академии стальной плитой, висящей над переходом. Такой, что я уверен — упадет эта махина и даже в землю уйдет под собственным весом. И одновременно — стеклянный ажурные конструкции, цветущая зелень, работающие фонтаны.

— Оранжерея — гордость нашей академии! — проговорила Надежда, ведущая нас по лабиринту между кустарниками. — Каждой группе выделяется небольшая площадь, за которой они должны ухаживать. Композиция с фонтанами осталась нам от самой императрицы Екатерины!

— Впечатляет. — честно сказал я. — А что за история с кафе? Разве на его территории не должны расти какие-то декоративные цветы или…

— Должны, но несколько лет назад среди выпускниц произошла ссора. Нам не рассказывали о причинах, хотя вероятно дело было в парне. — чуть порозовев произнесла Надежда. — В результате девушки разнесли ту часть посадок, и хотя их рода полностью восстановили и даже улучшили конструкцию оранжереи, восстановить посадку было невозможно. Так что новая ответственная группа решила пойти иным путем, и всем это пришлось по вкусу. В конце концов — готовка, не худшее увлечение для леди.

— И в самом деле. Как и выполнение секретарских обязанностей и контроль порядка в доме. — согласился я, внимательно отслеживая реакцию «горничной».

— Совершенно верно, нас учат всему что может пригодится в… прошу прощения. Вот, мы пришли. — девушка сбилась на полуслове, когда мы остановились у сплошной стены журчащей воды, за которой угадывалось очертание стола и нескольких стульев. Вот только… как сквозь эту воду проходить?

— Прошу за мной. — видя мое замешательство улыбнулась Надежда, и поставила над собой косой щит, с которого вода ручейками стекала по сторонам. И судя по чуть вздрогнувшим плечам девушки далось ей это ой как не просто. — Я буду снаружи, встречу ваших гостей, если что-то понадобится — зовите.

— Благодарю. Василий, помоги девушке. — кивнул я, занимая кресло чуть в стороне от входа. Так чтобы видеть и арку с водой, и кустарник по сторонам. Единственное — пришлось оставить за спиной стену оранжереи, но в этом месте она была непрозрачная и состояла из тройного стеклопакета — подслушать можно, но, если не орать — все будет в порядке.

— Княжна Хельга Прауд. — раздался через несколько минут голос Надежды, водяной полог приоткрылся и в беседку вошла женщина в подчеркнуто деловом черном костюме. Светлые волосы, голубые глаза, чуть припухлые розовые губы, да и с фигурой у нее было все в полном порядке. Но весь образ портила одна деталь — вышитый красный значок Асклепия на лацкане пиджака.

— Ваше сиятельство. — поклонился я, ровно столько, сколько этого требовал этикет. — Рад нашей встрече.

— Я тоже, ваше сиятельство. — просияв белозубой голливудской улыбкой ответила женщина, сев в предложенное кресло. — Надеюсь вы хорошо добрались?

— Без происшествий. — улыбнулся я, поддерживая разговор. Несколько минут пришлось перебрасываться ничего не значащими фразами о погоде и турнире, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы соблюсти этикет и не спросить у нее прямо — какого черта ей от меня надо.

— Мне хотелось бы поговорить о произошедшем на днях инциденте. — продолжая улыбаться сказала Хельга, но взгляд ее холодных голубых глаз выдавал истинное настроение. — В училище Суворовых погиб мой коллега и друг, сын барона Хеннеси. Мы были знакомы с детства, а сейчас не можем получить даже тела… к тому же, говорят в тот же день скончался один из его пациентов, очень перспективный юноша.

— К сожалению вы правы, по неизвестной мне причине мы лишились в один день и доктора-заведующего медицинской частью, и одного из моих хороших знакомых. Увы, я не знал барона Хеннеси так хорошо, как вы, но уверен, он был фанатично преданным своему делу человеком. — произнес я, так же стараясь не убирать с лица вежливой улыбки. — Уверен, его сиятельство Мирослав Васильевич Суворов уже связался с главой ордена в регионе, чтобы исключить возможное недопонимание.

— Вот как? Что же, это полностью меняет дело. — шире улыбнулась княжна. — Я благодарна вам за содействие, и искренне желаю, чтобы во время турнира вам не понадобилась моя помощь, как и помощь моих коллег.

— О, я тоже на это очень надеюсь и сделаю все возможное чтобы к вам не попасть. — честно ответил я. — Если вы не спешите, у нас еще есть время. Не против обсудить, ка именно будет происходить медицинское обеспечение на турнире и вообще в академии в это беспокойное время?

— Вы правы, время и в самом деле беспокойное. Да к тому же столько высоких гостей собралось в академии. Это не учитывая количество княжон, обучающихся здесь на постоянной основе. — всплеснула руками Хельга. — К счастью, у ордена есть особый договор, требующий всестороннего сотрудничества между дворянскими родами и служителями Асклепия…

Ничего нового мне женщина не рассказала, тем более что скорее всего оставались тайные вещи. Но почти час мы с ней обсуждали особенности обучения девушек первой помощи, хоть и не позволяющие им стать сестрами милосердия, но помогающие дотянуть до нормальных врачей. А еще коснулись темы организации полевых госпиталей ордена и взаимодействия с враждующими сторонами. И тут все было как у Красного Креста в моем мире — полная нейтральность. Только за деньги.

Вторым, с заметным опозданием в полчаса, на встречу пришел Михаил. Я даже успел перекусить и обдумать свое отношение к ордену, после недавнего разговора, но тут водяной полог вновь поднялся и в беседку вошел княжич Долгорукий, чуть вздернув подбородок он огляделся, будто рассчитывал увидеть кого-то еще, но Василий ждал снаружи, и судя по темным силуэтам, не он один.

— Чем обязан сиятельному визиту? — улыбнувшись спросил я, чуть кивнув и показав на место напротив себя.

— Вы забываетесь, ваше благородие. — гневно сверкнув глазами проговорил Михаил. — Мне точно известен ваш статус, и я не позволю вам думать, что мы равны. Впрочем, даже если бы вас немедля признали графом, и даже князем — ничего бы ровным счетом не поменялось.

— А, понятно. — вздохнул я, поднимаясь, раз уж он решил стоять надо мной. Удивительно, хоть Долгорукий и старше меня на три, а может и четыре года, но с момента, когда мы встречались на военных игрищах, я с ним почти сравнялся ростом. Чуть-чуть не достаю, но и смотреть на меня свысока уже не выйдет.