Колхоз: Назад в СССР 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 14

— Так ближайшая дата будет как раз второго сентября. И то, последнее место возле туалета, верхняя боковушка.

— Мне не надо на сентябрь, — Я понял, что радиус охвата клинического идиотизма, свойственного Зеленухам, гораздо больше, чем предполагал. Соседние села, походу, тоже прихватило.

— А когда? — Удивилось лицо, а потом резко выдохнуло вверх, убирая таким образом упавшую на лоб кучеряшку.

— Сегодня желательно.

Лицо многозначительно замолчало, глядя на меня так, будто я сделал что-то непристойное.

— Слушайте, гражданин, — Перешло оно вдруг на “Вы”, — Не знаю, кто Вас прислал, но мы билетами из-под полы, что говорится, не торгуем. Так что, если нужно до Москвы, пожалуйста, на здоровье. Второе сентября.

Не выдержав очередного издевательства, я со всей силы ударил кулаком рядом с окошком. Лицо тут же исчезло за закрывшейся створкой и уже оттуда крикнуло мне.

— А будете хулиганить, милиция разберется тогда, кто Вы и откуда.

— Твою ж мать…

Пришлось отойти в сторону. Ментов мне сейчас точно не надо. Если они такие же двинутые, как и все местные, проблем не оберешься. Взял чемодан и направился к выходу из здания вокзала, соображая, что делать. Зеленухи однозначно не желали меня отпускать, это факт. Просто фильм ужасов какой-то, в котором герой бегает по кругу, а вырваться из проклятого города не может. Смотрел парочку таких киношек.

Вышел на улицу, покрутил головой и, заметив в стороне лавочку, двинул к ней. Надо было сесть, подумать, успокоится. Безвыходных ситуация не бывает.

Пристроился на скамейку, чемодан поставил рядом и закрыл глаза, пытаясь сообразить, как лучше поступить. Должна же быть где-то неподалеку тогда трасса. Попробую добираться попутками.

— Привет. Присяду?

Хотел ответить отрицательно, потому что никак не хотелось сейчас случайных знакомств, тем более здесь, неподалеку от Зеленух. Но открыл глаза и завис. Рядом стоял отец. Мой родной, естественно. Настоящий.

Первое желание, которое мгновенно накрыло меня с головой — встать и уйти. Очень быстро уйти. Сказал бы, убежать. Почему-то возникла твердая уверенность, даже панический приступ, отец узнает. Так и ждал удивлённого взгляда, а затем вопроса:"Ден, какого черта?". Потом сообразил, туплю́ со страшной силой. Тело ведь не мое. Чего там узнавать. А точнее, кого. Милославского? Отец его никогда не видел. Я надеюсь на это очень сильно. Да и законы логики тоже никто не отменял. Теоретически не должен был видеть, раз жил на севере, а сюда переехал недавно. Жорик тоже дальше Москвы не выезжал. В Зеленухи уж точно. То есть, ни при каком раскладе знать друг друга мы не можем. И бате, так-то, хрен да ни хрена лет.

Естественно, смотрел отец на меня, как на чужого, постороннего человека. Я для него — левый тип, который просто старше по возрасту.

— Присядь. Конечно. — Немного сдвинулся в сторону. Соседей не ждал изначально, поэтому развалился почти на половину всей скамейки.

Отец скромно устроился рядом и задумчиво уставился в одну точку. Эта точка находилась где-то в районе горизонта, куда уходили рельсы. Теоретически именно туда стремилось и мое сердце. А так же тело вместе с расшатанными Зеленухами нервами. В Москву.

Несколько минут мы молчали. Он, походу, из-за своих мыслей, которыми, судя по нахмуренным бровям, был загружен. Я — из-за необычной ситуации. Потому что не каждый день, блин, сидишь на лавочке со своим молодым отцом, который тебя даже ещё в проекте не задумывал.

— Поезд ждешь? — Плюнув на все, начал разговор первым. Такая ситуация, что необходимо действовать, а не изображать из себя памятник.

Просто, помимо всего, мне ещё очень было интересно, а какого черта он вообще тут делает. Воробьевка пусть и не очень далеко от станции, но километров двадцать — тридцать будет. Если прикинуть тот маршрут, который мы с Наташкой проехали, когда возили регламент главе сельсовета.

— Я? — Отец тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, — Нет. Но очень хочу. Приезжаю сюда, на станцию, почти каждый день. На велике. — Он кивнул куда-то в сторону, где, наверное, упомянутое транспортное средство находилось.— Мечтаю когда-нибудь добраться до Москвы.

— Отличная мечта! — Сказал прямо от души. С чувством огромной надежды и веры в отцовские силы.

Конечно, отличная! Не хватало ему остаться здесь, устроиться каким-нибудь трактористом, жениться и родить нас с сестрицей в деревне. Нет, за сестрицу я вообще не переживаю. Плевать. Меньше будет понтов. Мысль о том, как старшая и лучшая из детей, надежда, опора,( в будущем, конечно) семьи, ходит среди коров по уши в дерьме, скрывать не буду, сильно вдохновляла. А вот за себя очень даже стало волнительно. Поэтому решил как-то поучаствовать в построении своего будущего. Или прошлого… Хрен теперь разберешь с этими вторыми шансами.

— Думаете? — Отец покосился с сомнением, но явно заинтересовавшись сказанным мной. Он вообще словно нуждался в поддержке. Вот такое возникало ощущение.

— Уверен! Москва — прекрасный город. Столица нашей Родины. Это — место больших возможностей. Непременно в Москву! Только туда.

— Вот видите… И я так считаю, но мои родители… Они… Говорят, глупости все. Мол, надо жить так, как вот складывается. Раз мы деревенские, то и не́чего мечтать о несбыточном. И высшее образование, вообще ни к чему. Училище окончил, достаточно. В деревне ты всегда будешь с куском хлеба. Вот так говорят.

Ну, если это мои дедушка и бабушка, слава богу, что я с ними незнаком. Тогда становится понятно, почему отец о них не вспоминает. Оно и я бы сильно постарался забыть столь примитивных родственников.

— Во-первых, давай, это… На “ты”. Чего там тебе есть по годам... У нас разница небольшая... — Не закончив предложения, мысленно отвесил себе подзатыльник. Блин, чуть не спалился. Чуть не выдал, что знаю, сколько лет пацану, которого, по идее, вижу впервые. Тут же пришлось уточнить. — Я так думаю, небольшая. Мне вот двадцать один. А тебе? Лет восемнадцать?

— Семнадцать. Я просто спортом всю жизнь занимался, поэтому вымахал такой крепкий. Родители работали, мне приходилось в секциях пропадать.

— Ага. Ну, вот. И насчет твоих родителей. Странная позиция. Вообще-то, наоборот предки всегда хотят, чтоб их дети там…ну, не знаю… типа развивались. Достигли большего, чем они сами. Взяли все, что может предложить им эта жизнь.

Невольно вспомнились педагогические пятиминутки родной матери. Слышала бы она меня сейчас. Всплакнула бы, наверное. Только что слово в слово процитировал ее речь. Мандец, конечно. Сижу в какой-то засраной деревне, у черта на рогах, и учу родного отца, который еще, блин, даже не совершеннолетний, уму-разуму…

— Они мне не родители. — Он сказал это, будто камень в воду бросил. Одним резким движением зашвырнул, а круги по воде еще минут десять расходятся.

— Ну, чего ты так-то? Поругался? — Вид сделал сочувствующий, хотя на самом деле хотелось сказать, беги, пацан, от них подальше. Если не будешь тормозить, тебя ждет сытая жизнь и весьма неплохое будущее.

— Ты не понял. Они мне не родители. Точнее родители, но ненастоящие. Я приемный. Усыновили очень давно.

А вот это номер… Я снова вспомнил версию с незапланированным и тайным материнством Светланочки Сергеевны, от которой категорически отказался. Да ладно… Неужели и правда ухитрилась залететь от левого мужика? Ну уж от Аристарха она бы родное чадо вряд ли прятала. Да и вообще, от всех нас.

— Эм… Подожди. Ты живешь с чужими людьми? — Тема была очень скользкая. Главное — отца не обидеть, не зацепить ничем, да и лишнего ничего не ляпнуть. Как же он тогда, хрен пойму, при таком начале жизненного пути, в Москве столь благополучно обустроился? Прежде, чем попасть в Совет Федерации, отцу надо было пройти, ой, какую непростую дорожку. Но и уж точно не с деревни начинать. Насколько помню, он до Совета тоже как-то неплохо себя чувствовал. В администрации самого большого человека трудился.