Para bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 18

Да, снаряд дохлый. И подбить таким даже легкий танк очень непросто. Однако ЛТ-10 им шился с 500 метров этой легко ПТО просто в силуэт. Что совсем никуда не годилось. Вообще. И вынуждало Генштаб РККА пересматривать в какой-то мере концепцию развития АБТ-войск, а также ТТТ и ТЗ для научно-исследовательского процесса.

И если корректировать большую легкую и тяжелую платформы не требовалось, то с обычными легкими машинами — намечалась масса боли. Особенно в области танков для народной милиции. Ведь их, с одной стороны, нужно было сделать максимально дешевыми, а значит легкими. С другой — пригодными для полноценной поддержки пехоты даже в первой линии. С третьей — они должны стать партой для экипажей боевых машин собственно армии. Из-за чего крошечные, люто забронированные аппараты с двумя членами экипажа не соорудишь.

— Беда… — покачал головой Триандафилов, глядя на вилку, в общем-то противоречивых требований.

— Беда, — согласился с ним Фрунзе.

На инженеров и технологов, которые также участвовали в таких совещаниях, было больно смотреть. Общий их уровень не отличался какими-то выдающимися высотами. Да и своя школа только-только формировалась. А тут ТАКОЕ…

— Может быть, все-таки будем лить корпуса? — осторожно спросил Свечин после затянувшейся паузы. — Если их все равно цементировать и закалять после сборки. Не целиком. Из нескольких деталей, которые потом сваривать.

— Эти детали будут иметь сложную форму. Их будет намного сложнее обдирать и подгонять под допуски, чем плоские плиты. — чуть подумав, ответил Фрунзе. — Да и дефекты литья. Куда вы от них денетесь? Как их проверять? Тут ведь не шов. Тут целое большое изделие с произвольным количеством микротрещин, каверн и так далее. Чтобы брак привести к разумным объемам потребуется лить в подогреваемый кокиль. Сами понимаете — специфическая технология. И, в отличие от стволов орудий, которые так лили, тут сложная геометрия и управляемая кристаллизация намного труднее достигается. А даже если мы это и сделаем, то у литых изделий нет механического улучшения структуры, подобного прокату. И такие детали все равно — в 1,1–1,2 раза будут толще для сохранения защитных свойств. Так что — овчинка выделки не стоит. Во всяком случае на текущем развитии технологий.

— А разве не получится это компенсировать более удачными формами? Больше склонными к рикошету. Не плоскости, а изогнутые поверхности.

— Ну… — задумался Фрунзе.

В этих словах Свечина был свой резон.

Поэтому углубились.

И начали напряженно считать.

Изначальный расчет Михаила Васильевича был на то, что французы и англичане не придадут значению успеху Союза в Польше. Дикари же. Чего на них смотреть? И какое-то время легкая платформа сможет продержатся в оригинальном виде.

Но не вышло.

Обратили внимание. Из-за чего теперь приходилось корячится…

[1] В оригинальной истории его чин в это время был ниже, но здесь он получил повышение в ходе Польской кампании.

[2] Здесь речь идет о ПТО Canon de 25 mm semi-automatique modèle 1934, которое хоть и принято на вооружение в 1934 году, но было разработано и представлено французским генералам в 1926 году.

[3] В данном случае имелось в виду зенитная пушка Canon de 37 mm modèle 1925, которая ставилась на французском флоте.

[4] Имеется в виду какое-то из легких морских орудий Гочкиса, калибром 37–47 мм, разработанных на рубеже XIX–XX веков в качестве противоминных.

Глава 7

1929, февраль, 7, Подмосковье

Михаил Васильевич отхлебнул пива и скосился на дядю Митю, что бродил по танковому полигону в Кубинке как родной. Кто он и откуда — не ясно. Но внимания на него не обращали даже сотрудники службы безопасности, подчеркнуто его не замечая.

Это наводило на мысли о каком-то местном старожиле. Если бы не внешний вид, сильно напоминающим Фрунзе одного персонажа из кино. Впрочем, сходство было условным. Поэтому он зацепился языком с этим, в очередной раз проходящим мимо него странном «домовенке», и тот даже угостил его свежим пивом. Где он его тут достал — оставалось загадкой. Но настроение это подняло кардинально.

Вторую неделю уже шла оттепель и на дворе стояла откровенно мерзкая, промозглая погода. Этакие качели — то в небольшой мороз, то в небольшой плюс. А в промежутках либо снегопады, либо ледяной дождь. Из-за чего танковый полигон представлял собой натуральный ад для любой техники. Иными словами — идеал для испытаний проходимости.

Вот как раз этим и занимались.

Большая легкая платформа представляла собой машину длинной 5,5 и шириной 3 м в компоновке, всем своим видом напоминая помесь МТ-ЛБ с Пантерой. Лобовые плиты имели толщину 40-мм, борта, корма и крыша — по 20-мм, днище и нижняя часть надгусеничных полок — 10-мм. Обе лобовые детали и верхняя часть борта были «завалена» под рациональными углами. А все остальное — нет. Защита выстраивалась по схеме удержания лбом малокалиберных противотанковых орудий, стреляющих обычными снарядами метров с 500 и более. Борта же, корма и крыша должны были держать 12,7-мм Браунинг, который очень вероятно поступит на вооружение потенциальному противнику. Современных для конца XX — начала XXI века бронебойных пуль у него пока еще не имелось и вряд ли в обозримые 20–30 лет появятся. Поэтому 20-мм выглядели вполне достаточно защитой на тех же 500 метрах.

Сзади имелась большая откидная дверца, по которой можно не только быстро выходить-заходить, но и закатывать что-то. Сверху, в задней части корпуса — четыре прямоугольных люка, так-то аварийных, но вполне пригодных и для проветривания. Спереди — большой люк механика-водителя, который можно было открыть на марше.

Иными словами, машинка не представляла собой ничего удивительного. Во всяком случае, в глазах Фрунзе. Обычная бронированный тягач широкого профиля. Да еще с гусеницами, которые давали очень слабое давление на грунт сильно расширяя область его применения.

И вот эта машинка — перла по грязи.

Михаил Васильевич не без гордости смотрел на это.

Получилось ведь.

Практически с первого захода. Изначально, правда, он хотел тяжелый танк, но проблемы с технологиями заставили делать это. И он был если не счастлив, то близок к этому. Потому что, невольно получал в руки аппарат, который и сам по себе очень хорош, и прекрасно подходит для создания разнообразной технике на его основе.

Первым делом, конечно, требовалось «налепить» БТР с БМП для нужд армейской мотопехоты. Уже существующий полугусеничный БТР вышел на проверку слабоват, не говоря уже о колесном. А дальше — это различные САУ. Платформа позволяла перевести на гусеничный ход всю дивизионную и корпусную артиллерию, в рамках концепции механизации РККА. А все, что будет сверху, отправиться в народную милицию и в народное хозяйство. Так как машинка прям радовала.

Фрунзе допил пиво из своей кружки.

Обернулся к дяде Мити за добавкой. Но тот по своему обыкновению пропал.

— Вот те раз… — покачал головой нарком.

— Что-то случилось, Михаил Васильевич? — спросил стоящий Триандафилов, всецело поглощенный испытаниями.

— А куда он делся? — спросил Фрунзе, указав рукой туда, где стоял странный гость.

— Кто?

Михаил Васильевич хотел было показать кружку, но ощутил, что ее в руках у него нет. Еще раз глянул туда, где стоял дядя Митя. Снег был не притоптан настолько, что никто бы и не предположил, что несколько минут назад здесь стоял кто-то. Да и вкус пива изо рта пропал…

— Отдыхать мне нужно больше, — покачал головой Фрунзе. — За последний месяц едва четыре часа на сон уходит в сутки. Уже мерещиться всякое…

— Так тут, при полигоне, есть и банька, и где поспать сообразим, — включился начальник полигона.

Предложение выглядело соблазнительным. После этой промозглой сырости — банька была бы очень к месту. Да и покушать чего горячего. Сделав себе специально небольшой передых, а то еще как загнанный конь упадет. Поэтому нарком, немного помедлив, ответил ему: