Возрождение Феникса. Том 6 (СИ) - Володин Григорий - Страница 18

Лада, богиня красоты и любви.

Эффектней женщины я в жизни не видал ни в одном из покоренных миров. И неудивительно, ведь ее выковало коллективное бессознательное, эту красоту родила не земная женщина, а желания сотен поколений славян.

Эта красавица — мечта русского мужчины.

И прямо сейчас Мечта смотрит на меня с любовью и обожанием. Прекрасная блондинка с огромными лазуревыми глазами, обрамленными длинными светлыми ресницами, густыми волнистыми волосами и тонкими чертами лица.

— Найди меня, любимый, — поет Лада, словно райская птица. — Найди, родной.

И я, вечный холостяк Фалгор Феникс, решаю найти царицу красоты. Найти для себя и сделать своей. Да, она будет принадлежать Префекту-командующему и больше никому. Обещаю.

Женский образ тает, я снова оказываюсь у границы горящей арены.

Сердца миллионов людей поют в моей груди, и под их огненную песнь я ступаю к Волконскому. Князь удерживается на ногах, не падает ниц, но глубоко склоняет голову в великом почтении:

— Прости меня, Огнебог! — покаянно просит. — Временами я был дерзок с тобой и считал тебя ребенком. Я подумать не мог.

— И не должен был, княже, — огненная шерсть Симаргла спадает с меня, от атрибутки Огнепса остаются лишь крылья. Еще Змей продолжает обвивать мою шею со своим «шшшш». — Всему свое время. Вот оно и наступило — твое время откровения.

— Спасибо, Сварожич, — слезы стоят в глазах Волконского. — Я никому не выдам твой секрет.

— Это ты верно заметил, Аркадий Валерьевич, — усмехаюсь. — Моя божественность — великий секрет, и никто не должен знать, кроме мною лично посвященных. Ты один из них.

— Спасибо за доверие, Огнебожич, — князь осеняет себя кругом Сварога. Потом он несмело спрашивает. — А дочь моя Анфиса знает?

— Нет, — я немного удивляюсь. — Княже, а чем вызван твой вопрос?

— Надеждой, — вздыхает Аркадий. — Меня осенила мысль, что, возможно, вы уже близки как никто другой. Общаетесь ведь часто, и дочка без ума от тебя, так вдруг и тайну твою знает, а там и под венец и можно, для большей конспирации, — подмигивает Волконский. — Чтобы люди ничего не подозревали.

Тьфу ты, Отец-император! Князь, едва узнал, что я бог, как сразу же захомутать в зятья решил. Ну что за люди?! Приспособился к ситуации, называется.

— Нечего и так подозревать, княже, — отмахиваюсь я и поворачиваюсь к дрожащему на коленях грузину. — Мосэ Беридзе, поднимись с колен. Раз ты веришь в Сварожичей, раз ты приобщен к правильной вере славян, то блюди собственное достоинство.

Грузин сглатывает ком в горле, у него не выходит, и яростный кашель сотрясает мужчину. Трясясь, будто под ударами автоматной очереди, Мосэ все же встает и горбится, жмурится. Я жду, когда он успокоится.

— Что ты сейчас видел, Мосэ Беридзе? — строго спрашиваю, когда грузин перестает кашлять. Огненный Змей вытягивает морду к грузину и едва не цапает его за нос:

— Шшшш…

Мосэ отшатывается, выпучив глаза.

— Вы превратились в Огнебога, — верещит грузин. — Расправили крылья Симаргла, взяли в руки Серп Ярилы. На вашей длани выросли Когти Царя-Огня. Одно движение, и батоно Петрес сгорел в водопаде огня.

— Значит, Симаргл, Ярила, Царь-Огонь… Так кто же я, по-твоему, Мосэ Беридзе? Как меня зовут?

— Я не знаю, — вздрагивает грузин. — Простите!!! Вы же не можете же быть ими всеми?!

— Нет, я новый бог, Мосэ Беридзе, — поднимаю Серп, и оружие превращается в облако красного искрящегося дыма. Взмахиваю второй рукой, и Огневики исчезают в вспышке багровых зарниц. — Я — Арсений Беркутов, твой бог. Я — твоя совесть и твоя кара. Мне не понравилось твое поведение. Ты потакал Петресу в желании драться насмерть с ребенком. Мужчины так не поступают. Это постыдный поступок. Он заслуживает смерти.

— Простите! — взвизгивает Мосэ и тут же затыкается. Он поджимает губы, пытается взять себя в руки, и уж, если сгореть от кары бога, то хотя бы молча, с гордо поднятой головой.

Подношу Огневики к его лицу. Тонкая огненная полоса вспыхивает на бледной щеке, грузин с криком падает на колени, схватившись рукой за рану. Смотрю сверху-вниз на упавшего Беридзе.

— Останется шрам, не исцеляй его, — велю. — Запомни этот миг, Мосэ. Запомни и живи с этим. Потому что если ослушаешься, если предашь меня, в тот же миг сгоришь на месте. Тебе ясно?

— Да, — скулит грузин. — Я понял.

— Будь моими ушами и губами у Беридзе. Вскоре в качестве компенсации я потребую у твоего Дома виру — завод «Азот». Ты, как один из Беридзе, убедишь своих родичей отдать его мне. Ясно?

— Да, — часто-часто кивает Мосэ, прикрывая руками лицо от пожара вокруг. — Завод «Азот» отдать Беркутовым. Понял, Свароже.

— Отлично, — улыбаюсь, — тогда закончим на сегодня наше общение. Пока вы с князем не сгорели.

Крылья за моей спиной растворяются, Змей и Огневики уходят следом в Анреалиум.

— Аркадий Валерьевич, будьте добры, сообщите о завершении дуэли, — потираю я плечо.

— Сию минуту, — Волконский спешным шагом идет к двери. Предупредительный громкий стук костяшками по металлу, и створки спешно распахиваются. Первыми встречают нас «броненосцы», за их спинами маячат оттесненные грузины.

Князь строго оглядывает слуг.

— Дружинники Беридзе, сообщите князю Багратиону и княгиням Бесоновым, что дуэль закончилась, — громко велит Волконский. — Победитель — Арсений Всеволодович Беркутов.

Василина громко вскрикивает от радости, остальные «броненосцы» удерживаются от бурного выражения эмоций, разве что радостные улыбки вспыхивают на грозных лицах. Беридзе же супятся и молчат.

— Можете забрать останки своего господина, — разрешает Волконский грузинам. — Если найдете.

— Что это за сила?! — рычит София. — Я хочу знать немедленно! Кот, твою налево! Я для чего тебя отправила с Аяно и Даной?! Почему ты не был рядом с Беркутовым?

— Потому что он стеснялся, — мямлит слепой спецназовец, опустив лицо в темных очках.

— Стеснялся? — округляет глаза главная княгиня. — Беркутов? Этот позер? Вы у Беридзе надышались газа что ли?

— Соня, потише, пожалуйста, — вздыхает Дана. — Беркутов вызвал Петреса на дуэль и мог устанавливать условия поединка. Он потребовал отсутствие зрителей, а предлог — стеснялся он или боялся показать секреты — уже не так важен. Мы не могли возразить, а подсылать тайком Кота к арене могло плохо закончиться. Репутация Дома Бесоновых пострадала бы. А она и так, в свете резни Мироновых, смотрю, не ахти.

София тяжко смотрит на «сестру», но не возражает. Так и есть, к сожалению. После молниеносной жестокой расправы над Мироновыми многие Дома стали опасаться Бесоновых и, наверняка, заключили тайные союзы за спинами Софии. Но сама княгиня ни о чем не жалеет. Мироновых стоило вырезать всех до единого, чтобы больше не возвращаться к их козням. А то они уже в печенках сидели. Поэтому София воспользовалась отсутствием гуманного мужа и истребила род вечных заноз под корень…Собиралась истребить, точнее. Выживший мальчик Семен помешал довести задумку до конца. Беркутов и тут влез, сердобольный герой. Теперь надо думать, что делать с ребенком. Убить его уже не получится. Момент упущен. Остается следить за Семеном и планировать ответные действия, если мальчишка вздумает мстить. А он вздумает, ведь всю его семью — отец, братья, мамы — убили демоники Бесоновых. Этого ему не забыть. Можно даже сыграть на чувствах Семена и спровоцировать мальчика на глупые действия, которые и погубят его обратным эффектом. Но это если и случится, то только когда он вырастет. Сейчас о мальчике пекутся Беркутов и сам император. Ссориться и с тем, и с другим не с руки.

— Не факт, что Беркутов обладает некоей «силой», — замечает Аяно. — Он на глазах Лизы победил Полковоя. А на наших с тобой, Соня, — сопротивлялся Абсолюту. Рыкарь Беридзе — не такая уж проблема для Арсения.

— Кот сам сказал, что ощутил во время дуэли вектора «силы», — вскидывается София. Сегодня княгине отказало обычное хладнокровие. — Так, Кот?