Возрождение Феникса. Том 6 (СИ) - Володин Григорий - Страница 16

— Сейчас, в моей усадьбе, — недолго думает грузин.

Теперь княжеский взгляд падает на меня.

— Арсений, за тобой условия дуэли.

Ох, конечно. Сейчас и сделаю ход, который вряд ли понравится Аяно.

— Правила войстези. Закрытая комната. В помещении никого, исключая дуэлянтов и секундантов. То есть без зрителей. Видеонаблюдения тоже не будет.

— Что? Минуточку, — тут же вставляет самурайка. — Почему комната пустая? Арсений, почему без зрителей?

— Я стесняюсь, — скромно потупляю взгляд. Вообще, сказать можно что угодно. По дуэльному кодексу я устанавливаю условия и хоть тресните. — Если такие важные особы будут смотреть, боюсь у меня рука дрогнет.

— Конечно, Арсений Всеволодович, — приходит мне на выручку экспедитор. — Дуэлянты должны сражаться в хорошем расположении духа, иначе какой это суд богов?

— Кха-кха, — только хмыкает Аяно, сузив раскосые глазки. — Ну раз так нужно Арсению, мы постоим за дверью.

— Боюсь, меня это будет нещадно смущать, — добавляю красноту в щеки. — Я не смогу собраться, зная, что заставляю ждать великих княгинь. Могу поторопиться и наделать глупостей. А бой-то смертельный! Ваше Сиятельство, извините за грубость, но не могли бы вы подождать здесь, в гостиной?

Или вообще у себя дома.

Петрес не удерживается от хмыканья.

— Конечно, Арсений Всеволодович! — снова заверяет экспедитор. — Никто не влезет в суд богов. Я ручаюсь.

Аяно бросает на полицая такой огненный взгляд, что это просто чудо, что он не сгорает на месте.

— Остались секунданты, — продолжает руководить дуэльной подготовкой Волконский.

— Моим будет Мосэ Беридзе, — говорит Петрес. — Мой двоюродный племянник.

— Я буду секундантом Арсения, — вставляет Ричард.

Э-э…Дружить с принцем бы неплохо, конечно. Но с ним отношения уже развились в неплохие, а я хотел этой дуэлью убить двух зайцев.

— Простите, Ваше Королевское Величество, — поворачиваюсь к принцу. — Но я не могу позволить иностранной королевской особе выполнять столь незначительную роль. Вы мой друг и это принизит ваше достоинство.

Ричард чуть розовеет скулами. Может, польщен, может, разозлился.

— Ну ладно, — кивает принц.

А я оборачиваюсь к Волконскому:

— Аркадий Валерьевич, прошу, — я кланяюсь. Все удивленно смотрят. Выпрямившись, смотрю на молчащего Волконского. — Опять же неслыханной наглостью будет просить вас быть моим секундантом, — тяжкий стыдливый вздох вырывается из меня. — Но вы мне как отец, Аркадий Валерьевич, и только ваше присутствие поднимет мне боевой дух. Простите за дерзкую просьбу.

— Ничего страшного, Арсений, — говорит Волконский. — Ты мне тоже как сын. Я буду твоим секундантом.

— Прошу на арену, Беркутов! — Петрес едва не потирает руки.

Под место дуэли отвели спортивный комплекс за усадьбой. Несмотря на внешне небольшие размеры, в комплексе поместились раздевалки, душевые, турецкая парная, русская баня, комната с различными снарядами и зал с двумя аренами. Первая арена нас мало интересует, так как это обычный боксерский ринг. На мягком канвасе разве что Воинам удобно носы друг другу разбивать, но техниками не попользуешься. Иначе возможен пожар всего здания.

Сражаться с Петресом предстоит в стандартном аквариуме из бронированного стекла.

Еще прежде, чем войти в спорткомплекс, я потребовал пустить моих людей в усадьбу. Петрес заспорил, дескать, это пока еще его дом, кого хочу того впускаю, а русские боевики с автоматами не входят в число желанных гостей. Я уперся. Вмешались Волконский с Багратионом. Спор вылился в новый торг. Багратион давил, что суда богов пока еще не было, ничья вина не доказана, а значит, и налетчикам, как бы, здесь делать нечего. Тут влез экспедитор, мой ангел-хранитель. Коллежский асессор Виктор Борзаков витиевато заявил, что каждая сторона конфликта должна чувствовать себя комфортно, иначе будет отвлекаться на враждебную окружающую обстановку, что не способствует поиску истины и торжеству правды, в которой, как известно, сила, а Арсений находится на территории своего оппонента, выходит ему некомфортно, надо это срочно исправлять. Во время этих слов Аяно закатывала глаза и даже фыркала.

— Как же, некомфортно, — бросила она в сторону, не выдержав. — Некомфортно даже больше, чем с Полковоем один на один или в мясорубке с Абсолютом.

К счастью, слова княгини мало кто уразумел. Разве что Волконский. А Дана недоуменно посмотрела на «сестру» по семейному очагу:

— Когда это ты успела порубить Полковоя, Ая?

— Да не я, — отмахнулась самурайка, но палить меня ей невыгодно, у нас и так отношения с Бесоновыми на ахти. Поэтому княгиня просто отложила объяснение на потом: — Потом расскажу, сейчас это не принципиально уже. Всё равно Арсений у нас резко застеснялся сражаться при свидетелях.

Офигенно. Японка разве что мне язык не показала. А Дана, смекнув о ком была речь, удивленно на меня посмотрела.

В итоге пропустили только пять человек на мой выбор. Я решил, что ими будут «броненосцы»: Тимофей, Василина, Ахмат, Ренат и Ваня-Кикер. Да, не Кметы, да, не самые мощные, учитывая «Псов войны» Степанева. Зато верные, к тому же, половина «броненосцев» считает меня богом. А драться моим людям и не предстоит, надеюсь, лишь постоят на входе. Насмерть постоят, если придется.

— Кавказ, — обращаюсь к Ахмату, как главному «броненосцу». — Никто не должен войти в зал. Я получил дозволение от обоих князей — наших с Петресом сюзеренов. Если кто-то решит вломиться, задерживай. Всё равно будут переть — стреляй на поражение, если только это не будет кто-то из великокняжеских особ. Тогда палите хотя бы в воздух, чтобы я услышал о незваных гостях. Особенно это касается, — сбавляю тон. — Слепого кота.

— Понял, господин, — громадный Ахмат кланяется. — Мышь не проскочит, не то, что кот. Не волнуйтесь. Удачи в поединке.

— Удачи, господин! — горячо восклицает Василина.

«Броненосцы» и часть вооруженных грузин остаются снаружи, а мы с секундантами и Петресем наконец возвращаемся в распахнутый зал. Подстраховка нужна и на случай вторжения людей Петреса. В этом случае «броненосцы» откроют огонь, княгини с экспедитором услышат, и грузину влетит немаленько. Хотя, вряд ли он осмеется мухлевать при Аркадии Валерьевиче. Тогда уж и князя придется устранить, а это чревато огромными потерями. Слишком огромный риск для «настоящих мужчин и сынов гор».

Железные двери захлопываются за нашими спинами с громким лязгом.

— Прошу в куб, господа, — указывает Волконский на арену. Князь уже огляделся и, как старший, взял бразды руководства в свои руки. — Раз мы не позаботились об отдельном судье, то я выполню его функции. Если вы не против, Петрес?

— Не против, Ваше Сиятельство, — чуть кланяется грузин. — Судье здесь требуется лишь объявить начало боя. Ведь у нас с молодым Беркутовым смертельная дуэль.

— Хм, ну, в общем-то, вы правы, за исключением некоторых аспектов. Что ж опустим их до боя. А ты, Сеня? — просто из вежливости спрашивает Волконский. — Согласен на мое судейство? Конечно, без поблажек для кого-либо.

— Это большая честь — иметь вас не только в секундантах, но и судьях, — воодушевленно отвечаю. — А в вашем честном судействе я и не сомневаюсь.

Наконец заходим в аквариум. В центре арены я встаю напротив Петреса, Волконский занимает позицию между нами. Только Мосэ топчется как неприкаянный у барьера с внутренней стороны.

— Итак, посторонние, выйдите за периметр арены, — строго говорит Волконский, и второй секундант тут же торопится вывалиться за стеклянную дверь. — Сейчас пройдет страшный поединок. Страшный, потому что ни один из вас не собирается оставлять своего противника в живых. Ведь вы оба хотите смертельной дуэли? Никто не передумал?

— Нет, княже, — одновременно с грузином отвечаю. Наверное, это единственный случай нашего с ним единодушия в каком-либо вопросе.

— Раз это смертельная дуэль, сейчас я тоже сойду с арены, — продолжает Волконский. — И вы останетесь одни. После этого выйдет только один. Напоследок услышьте мою просьбу. Несмотря на самый радикальный из всех возможных формат поединка, я прошу вас до конца оставаться дворянами. Не допускайте подлых приемов. Не позорьте себя подлым нарушением дворянского кодекса. Просто деритесь честно до самого конца. До встречи, победитель. Начало боя я объявлю уже снаружи.