Лесной дом (СИ) - "Джиллиан" - Страница 2

И ничего она не грязная. Просто цвет потихоньку теряет от долгого ношения и стирок. Всё равно удобная и, главное, — тёплая

В прихожей свет включать не стала: мать увидит — заставит вписаться в скандалище, вовлечёт в свары, в которых тоже нет никакого смысла… Надела ботинки. Натянула вязанную на спицах шапочку — когда-то, пока отец жил здесь, увлекалась вязанием, старалась творить такое, чего нет в магазинах. Бесполезную сейчас сумочку зачем-то всё равно повесила на плечо. И вышла из квартиры, закрыла за собой дверь. Отсекла от себя злобный звуковой ад, от которого уже тряслись руки и нервно подёргивался глаз.

На улице октябрь — тот пока ещё только холодноватый, без снега, но уже высушивший улицы после череды насморочно-дождливых дней. Пока ещё можно бродить по улицам, по сухому асфальту, время от времени нечаянно пинать кленовые листья, в этом году, к сожалению, только жёлтого цвета: слишком много пасмурной погоды было, солнца мало — вот листья и не покраснели, как ждалось все два осенних месяца.

Алиса вышла к пешеходной дорожке вдоль активной трассы и побрела по ней, размышляя обо всём подряд.

Подруга Валя как-то сказала: «Если хочешь кардинально измениться, при твоём характере — терпимости и участии ко всем «бедненьким», лучше начинать с совершенно нового места. На старом — тебе не поверят и снова низведут к тебе же, прошлой, а ты не сумеешь противиться общему давле… ой, мнению — слишком мягкая». Подруга ходила на курсы психологии и считала своим долгом и в качестве практикума устраивать судьбу всех близких. Беседы с ней, благо бесплатные, обычно помогали тем, что хотя бы успокаивали, объясняя положение. Правда… Насчёт «измениться полностью» Алиса всегда возражала.

Но сейчас она шла по тёмной осенней улице, которая неумолимо гудела машинами, пахла загазованностью и горечью палой листвы, и всерьёз присматривалась к тому, что раньше ей казалось абсурдным: как это — уйти с работы, если главные дела на ней, на Алисе? Да эти клуши без неё не справятся! Они и правда не умеют работать с новыми программами так хорошо, как она!.. Как это — уйти из дому, снимать где-то, подальше от мамы и брата, квартиру или комнату? Снимать так, чтобы они её не отыскали? Да они с голоду помрут без неё!

«А ты? — неожиданно возразила она себе, остановившись возле продуктового магазина и слушая, но не слыша ребят на скамейке, чтобы тихонько, но дружно пели под гитару. — Ты не умрёшь с голоду-холоду, живя с ними? Ты прекрасно поняла, что мама собралась в магазин отнюдь не за печеньем и другими продуктами, которые заканчиваются! Нет, печенье она бы, конечно, тоже купила — чтобы оставить на кухне. А втихаря пронесла бы к себе в комнату торт, который бы сама и съела за пару-тройку дней, как это уже бывало. А Витька? Он стащил у меня деньги, чтобы прикупить себе что-то там такое на компьютерную игру, в которой парится уже не первый год, и это — вместо того чтобы готовиться к ЕГЭ. Он, воруя у меня, подумал о том, что скоро дома будет нечего есть? Ему плевать. Старшая сестра разрулит ситуацию, найдёт ещё денег… И к отцу не обратишься… Один раз помог мне, а потом… Но и его понять можно: у него новая семья… А он и так нам квартиру оставил».

Проехал троллейбус, заглушив на время пение ребят, которые тут же чему-то рассмеялись и загомонили. Алиса подошла ближе к магазину. Иной раз громкий транспорт действовал на нервы. «Которые и так ни к чёрту», — грустно подумала она.

Новая мысль поразила до глубины души: «А ведь Валя была права, когда убеждала меня… Я своим терпением приучаю или уже приучила маму и брата к безделью! Как и своих на работе… Вот ничего себе… Значит, пока сама не изменишься, нечего и думать об изменениях в жизни?»

Пошла по дороге вдоль магазина, загляделась на мелькающие огни транспорта и наконец всё продумала. Целый план.

До конца второй недели закончить отчёты, чтобы потом лихом не поминали, и положить на стол начальства заявление об уходе. Благо её специальность востребована, за то же время найти новую работу, съёмное жильё. И исчезнуть из семьи, которая села ей на шею. Платить — только за квартиру. Это ей легко — через интернет-то. Не найдут, если что.

«Всё очень просто, — удивилась она. — Почему же раньше об этом не задумалась? И только представить — собственная комната будет! Нет, квартира — деньги-то свои будут, даже нынешних хватило бы… Обалдеть. Квартира, хоть и не своя. Это тебе не кушетка, до которой надо ночью добираться… Глядишь, меньше буду думать о матери и брате — найду любовь всей жизни… Или она меня найдёт… — Засмеялась вдруг: — Не, квартира — это мелко! Вот загородный дом — это… Если только сумею переломить своих. — И усмехнулась, вспомнив где-то прочитанное: — Инерция мышления дома удерживала?»

Что — что, а читать она любила. Так что первым делом решила: как только сумеет найти съёмное жильё, перевезёт в него самые любимые книги — фантастику и детективы. А пока… Она уставилась на подъехавший троллейбус… А пока надо будет попросить подружку Валю, чтобы та временно приняла личную библиотеку, поскольку до «дня Икс» Алиса собиралась втихомолку перетаскивать книги к ней. Сбежав — увы, без скандалов не вернёшься за книгами. А так — легко: уносишь каждый день по несколько штук — ни мать, ни брат не заметят. Не читают же.

Так что, вернувшись домой с твёрдым решением изменить судьбу свою и своих близких, Алиса более или менее спокойно восприняла вопли матери. Та обозлилась на неё, что не стала вместе с нею воевать с балбесом Витьком. Брат ведь сейчас помалкивал за дверью, скорей всего вновь погружённый в свою «игрушку», отгородившись от всего мира теми самыми крутыми наушниками.

Последний сериал матери заканчивался ближе к полуночи. Алиса успела выполнить свою работу и тут же переслать по известному ей адресу, на который задумчиво посмотрела, переживая только одно: неужели в скором времени она вернётся к работе, которую надо будет делать только за себя?

Звук телевизора пропал. Мать вышла из комнаты, негодующе зыркнула на дочь и, «прошвырнувшись» в туалет и ванную комнату, закрылась у себя спать. Там же стояла и кушетка для Алисы, из-за чего дочь должна была входить в тёмную комнату и красться по стеночке. И не дай бог разбудить нервную родительницу! До двух часов ночи злобное ворчание будет обеспечено.

…Утром Алиса поднялась раньше обычного. Послушала, как сопит мать, и осторожно сняла с полки первые три книги. Сумка у неё не сумочка, но дамская, для взрослых тётенек, знающих себе цену. Если положить в неё три книги — никто не заметит, чем она наполнена. А вечером надо будет улучить момент и сразу положить в сумку ещё пару-тройку романов, чтобы утром не опасаться, как бы не увидели.

На кухне маялся Витёк. Он то подходил к холодильнику и раскрывал дверцу, то спешил к плите, на которой стояли кастрюли, и грохал крышками…

— Есть хочу, — жалобно сказал брат при виде старшей сестры. — А в холодильнике почему-то ничего нет. И в кастрюлях тоже. А я ведь помню, что на первой полке сырки были, а в морозилке сардельки лежали. Я сейчас даже на суп согласен, а его тоже нет!

— Поставлю кашу — сумеешь доварить, если я скажу, сколько её надо кипятить? — предложила Алиса, сразу догадавшаяся, куда делись сардельки: мать спрятала.

— Фу-у… Кашу!..

Алиса хотела было ответить: «Увы. Всё остальное «слопал» ты, купив наушники!» Но в мозгах застряло, что так могла бы ответить мать. А походить на неё… Алису даже передёрнуло от ужаса. Поэтому она собралась с силами, чтобы тоже не начать орать на легкомысленного братца, и терпеливо сказала:

— Я тебе самую сытную поставлю — рисовую. Ты её наложишь в тарелку и добавишь кетчупа и сметаны. Сметана-то у нас осталась? И будет очень вкусно. Помнишь ты однажды с моей тарелки почти всё съел? Это как раз и была рисовая каша с кетчупом.

— А, если это, то давай, — одобрил Витёк и только сделал движение повернуться, как Алиса поймала его за рукав рубахи.

— Стоять!

— Ты чё?

— Ничё! — передразнила его Алиса. — Только помнишь, как у нас было с отцом?