Звезда заводской многотиражки (СИ) - Фишер Саша - Страница 21

В общем, понятно. Жилищный вопрос, дело такое.

И будь я обычным пацаном, пожелавшим после армии устроиться на завод рабочим, меня отшили бы, как пить дать. Но статус «молодой специалист» служил неслабым таким щитом. Я должен был отработать в их многотиражке три года. И уволить меня они не имели права без какого-то дополнительного заседания какой-то там специальной комиссии.

Ну что ж.

Добро пожаловать на борт советского завода, Жан Михалыч! Ну и ты, Иван Алексеевич, тоже.

Следующим номером нашей программы будет общага, конечно. В принципе, я мог вернуться к Венику или напроситься на пару дней пожить к своей сестре, но ни того, ни другого мне делать пока что не хотелось. Во-первых, не люблю быть для кого-то обузой, во-вторых, а что тянуть-то? Убедить медблок или инструктора по ТБ сменить расписание ради меня, любимого, я точно не смогу, то вот откладывать заселение точно незачем.

Вот разве что...

Я посмотрел в сторону столовой из которой пахло... ну... едой. Кто как относится к специфическому столовскому запаху, но мне он никогда не внушал никаких отрицательных эмоций. За время моей работы, где и чем мне только не приходилось питаться. И столовки типа школьных и студенческих всегда пользовались среди меня вполне заслуженным успехом. Желудок при мысли о еде радостно заурчал. Мелочи у меня еще немного было, так что на какой-нибудь пирожок с картошкой вполне могу и потратиться.

Я успел проскочить буквально за минуту до того, как загрохотали двери кабинетов, выпуская сотрудников на законный обед. Чтобы не завязнуть в очереди, я выхватил из стопки поднос, заказал тарелку рожек за шесть копеек. Добрая тетечка на раздаче любезно полила их белым соусом от тефтелек. Ухватил пирожок с капустой за пять и стакан чая за три. Высыпал в блюдце перед кассиршей пять трехкопеечных монет, получил копейку сдачи и устроился за столиком возле окна. С видом на фонтан с героическим парнем с покрышкой.

Общежитие шинного завода оказалось, к сожалению, совсем даже не рядом. Пешком прогуляться было можно, будь на улице погода получше, но новокиневский ноябрьский ветерок разгулялся так, что покачивал арматуры, а мои ботиночки были, конечно, неплохие, чешские, вот только подошва подкачала. Кажется, что на ней даже на асфальте можно прокатиться, если оттолкнуться получше.

Так что я снова запрыгнул в троллейбус, благо запасные билетики у меня еще были.

Общага шинного завода, в которую меня отправили, была монументальной. В будущем она поменяет статус на чуть ли не первый в Новокиневске бизнес-центр «для бедных».

Внутри я был уже после этого преображения. Да что там, мне вообще ни разу не случалось бывать в заводских общежитиях раньше. Только в студенческих. Да и то в гостях.

Здание выглядело монументальным. Соседние хрущобы на фоне массивной темной семиэтажки с затейливым бетонным козырьком над входом и большими окнами, смотрелись бедными как-то бедненько. Да что там, эта общага выглядела получше многих гостиниц! Ну что ж, спасибо, Таня, удружила. Могла бы отправить в любой другой из шести клоповников, числящихся в жилом фонде шинного завода. А это прямо достопримечательность, хоть и не видно ее ни с одной из центральных улиц.

На первом этаже — просторный холл, никаких турникетов вроде не видать. Потолки высокие, прямо — широкие многостворчатые двери в столовую. Направо-налево — длинный широкий коридор. Информационный стенд, половину которого занимал плакат, клеймящий аниобщественное поведение и пьянство товарищей Кравцова и Приходько. Еще там было написанное от руки объявление с требованием сдавать книги в библиотеку своевременно.

Откуда-то справа доносились детские голоса. Где-то катили что-то тяжелое. Или тащили. Я поднялся на три ступеньки, чтобы разведать, что там в коридорах и поискать дорогу к коменданту, но тут меня окликнули.

Я покрутил головой, недоумевая, откуда звучит голос. И если бы он не встал, то я бы так его и не заметил.

— Вы к кому, молодой человек? — сварливо проговорил дедок с пронзительным взглядом сотрудника конторы глубокого бурения, не меньше. Одет он был в черный костюм, который болтался на его тщедушной фигуре, и белую рубашку. На костюме имелись наградные планочки, но совсем чуть-чуть.

— К коменданту, — ответил я. — К Анне Аркадьевне, если не ошибаюсь.

— А что за дело у вас в Анне Аркадьевне? — он подозрительно прищурился, опираясь на бортик своей загородки. Строители-отделочники умудрились так вписать эту ширму в интерьер, что разглядеть ее на фоне стены можно было, только если точно знаешь, куда смотреть. Прямо замаскированная огневая точка для вахтера.

— У меня ордер, — сказал я. — Мне надо заселиться.

— Мест нет! — отрезал дедок авторитетно. — И нечего было приходить!

— Вы комендант? — вежливо спросил я.

— Сказано тебе, мест нет! — голос деда стал окреп и стал громче.

— Уважаемый, не знаю, в какой должности вы состоите, но у меня есть ордер и я намерен им воспользоваться, — я шагнул мимо него. Чего я вообще спорю, тут же нет турникета?

— Куда? Куда?! Запрещено! — вахтер живенько выскочил из своей клетушки, встал передо мной, расправил тщедушные плечи и раскинул руки.

— Анна Аркадьевна, борода вам не идет, — хохотнул я и попытался поднырнуть под его рукой. Тот ловко сграбастал меня за кофту.

— А ну быстро покиньте помещение, а то я милицию вызову! — заорал он.

— Да нет, уважаемый, это я вызову милицию, — усмехнулся я. — А заодно еще накатаю жалобу в прокуратуру и ОБХСС.

Я не был уверен, что пугало советской торговли занимается контролем за распределением мест в общежитии, но зато отлично понимал, что нарушений в этой уникальной общаге стопудово будет достаточно, чтобы взять эту Анну Аркадьевну за филейную часть, а вместе с ней и этого чекиста-пенсионера. И при должной настырности даже у недоросля без связей, вроде меня, хватит возможностей, чтобы наделать им здесь проблем выше крыши.

— Ах ты шкет обнаглевший! — дедок шагнул в сторону выхода и потянул меня за кофту. С места я не сдвинулся, трикотаж, разумеется, растянулся, где-то в районе рукавов затрещали нитки. — Ты еще и угрожать вздумал? Ордер у него! Ишь ты, подишь ты! Да ты этим ордером знаешь чего можешь себе подтереть?

— Пусть комендант выдаст мне официальный документ, что она отказывается заселить меня в общежитие, согласно ордеру, и я уйду, — сказал я, безмятежно улыбаясь. Хотелось оттолкнуть вредного деда, или хотя бы пальцы его скрюченные разжать, которыми он уже почти порвал кофту. Не мою, кстати. Но применять силу был неподходящий случай.

— Документ ему, выдумал тоже! — продолжал бушевать дед.

В коридоре слева раздались цокающие размеренные шаги. Через несколько секунд в холл вышла дама настолько шикарных пропорций, что почти ослеп. «Филейные части коменданта, говоришь?» — язвительно хихикнул внутренний голос. Она была очень яркой брюнеткой лет, наверное, тридцати пяти. Волосы уложены в высокую прическу, бордовый трикотажный костюм обтягивал все крутые изгибы ее фигуры, почти не оставляя сомнений, что их обладательница когда-то дала взятку небесной канцелярии за такую внешность.

— Что здесь за шум? — низким глубоким контральто спросила она.

— Анна Аркадьевна? — спросил я, моментально теряя интерес к прицепившемуся ко мне склочному старикашке.

— Да, — дама величественно кивнула, разглядывая меня с ног до головы.

— Я уже сказал этому нахальному типу, что... — дед снова дернул меня за кофту.

— Я получил ордер на заселение в ваше общежитие, — отчеканил я, глядя на комендантшу восторженным взглядом, ничуть при этом даже не лицемеря. Она и правда была хороша, прямо королева инкогнито. Вся такая упругая, статная, состоящая из божественных изгибов.

— Я уже писала в отчете, что у меня нет возможности...— она поджала губы, в симфонии ее грудного голоса послышались нотки раздражения.