Чисто шведские убийства. Отпуск в раю - Нильссон Монс - Страница 5

— А ну давайте отсюда!

Быки не шелохнулись — только хвосты раздраженно хлестали по бокам. Винстон поймал себя на том, что затаил дыхание.

Женщина, не выказывая ни малейших признаков страха, продолжала двигаться прямо на быков. Когда до них оставалась какая-нибудь пара метров, ближайший бык двинулся прочь — сначала медленно, потом перешел на подобие галопа. Последовала цепная реакция, и через несколько секунд все стадо было уже метрах в двадцати, на лугу.

Винстон опустил окошко. Острый нос женщины усыпали веснушки. Голубые глаза были умными и внимательными.

— Спасибо за помощь! — Винстон постарался говорить беззаботно.

— Да ерунда. Они еще молодые. Любопытные, но не опасные, с ними надо только порешительнее.

У женщины был сконский выговор, с округлыми глубокими «р». Выговор, который Винстон понимал с преогромным трудом.

Эспинг рассматривала сидевшего в машине мужчину. На вид под пятьдесят, довольно приятный, если не считать озабоченного выражения на лице. Рыжеватый блондин, высокий, рубашка, галстук, жилет. Пиджак висит на специальной вешалке, пристроенной на спинке водительского сиденья. Машина сияла чистотой. Эспинг с интересом заглянула в салон. Светлая кожаная обивка без единого пятнышка, на заднем сиденье ничего не навалено; нет ни старых парковочных квитанций, ни даже стаканчика кофе между сиденьями. Ничто не указывало ни на то, где работает этот франтоватый человек, ни на дело, которое завело его в эту глушь.

— Похоже, вы заблудились, — сказала Эспинг. — Из Стокгольма едете?

Мужчина кивнул.

Эспинг постаралась скрыть улыбку и уже готовилась задать следующий вопрос, но мужчина опередил ее.

— Вы случайно не знаете, где тут Бэкстюган?

— Бэккастюган? Знаю, конечно. — Она махнула рукой вдоль дороги. — Проедете еще метров триста — и сверните налево, сразу за молочным столиком. Знаете, что такое молочный столик?

— Да знаю я, знаю, — проворчал мужчина, ни с того ни с сего раздражившись.

Он завел мотор, коротко кивнул на прощанье и покатил дальше.

Эспинг еще какое-то время стояла, провожая машину взглядом.

И в сварливом водителе, и в его стерильно чистом авто было что-то, отчего Эспинг решила запомнить и его самого, и регистрационный номер машины.

Небольшая усадьба Бэккастюган располагалась именно там, куда направила Винстона любопытная женщина на грязном «Вольво». Белый фахверковый домик с тростниковой крышей и двустворчатыми окнами утопал в буйной зелени, окруженный каменной стеной. Посреди стены имелась увитая лозой калитка со скругленным верхом; гравийная дорожка вела от нее, петляя между высокими мальвами, к синей входной двери. Все вместе было так красиво, что походило на картинку из туристического буклета.

Винстон натянул пиджак и достал из багажника как всегда надежно упакованный чемодан. Колесики тут же увязли в гравии, и через несколько метров Винстон понял, что проще будет его понести. Калитка тихо скрипнула; вокруг Винстона с жужжанием вились пчелы и шмели, увлеченные роскошными соцветиями на клумбах и в ящиках с цветами. Июньское солнце припекало, и, когда Винстон добрался до входной двери, рубашка уже прилипла к спине.

На деревянной табличке красивыми буквами было вырезано: «Бэккастюган».

— Райский уголок, — буркнул Винстон.

Он нашел камень в ямке — там, как и говорила Кристина, оказался ключ, — отпер дверь и вошел. Дверной проем был таким низким, что Винстону пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой.

Прихожая вела в кухню, объединенную с гостиной. Стены покрывала белая штукатурка, через потолок тянулись деревянные балки. Интерьер был сравнительно современным, а слабый запах краски указывал на недавний ремонт. Застекленные двери на задах дома выходили на веранду и лужайку; вдали виднелись роща и ручей. Здесь был даже полосатый гамак, подвешенный между двумя яблонями. Трудно было представить себе более красивое место для жизни — это пришлось признать даже такому прирожденному горожанину, как Винстон.

Повесив пиджак в прихожей, Винстон покатил чемодан к двери, которая, по его предположениям, вела в спальню. Комната оказалась светлой; из мебели тут был только маленький письменный стол и кровать.

На кровати что-то лежало.

Сначала Винстону показалось, что это овечья шкура, но шкура задвигалась, и Винстон понял, что перед ним крупный пушистый кот. Винстон замер. Кот удивленно и в то же время возмущенно уставился на него, словно это Винстон вторгся на территорию кота, а не кот на территорию Винстона.

При мысли о кошачьей шерсти Винстона передернуло. Он ничего не имел против шерсти или волос, пока они росли на звере или человеке, но, будучи отделенными от своего владельца, они превращались в неприятные биологические отходы, от которых лучше держаться подальше.

— Брысь, — сказал Винстон, надеясь изгнать кота, но впечатлил его не больше, чем давешних быков. Кот продолжал сердито взирать на него.

Винстон задом отступил в кухню, надеясь найти какое-нибудь подходящее для выдворения кота орудие, и его взгляд упал на лежавшую на кухонном столе газету. «Симбрисхамнсбладет», прочитал он, сворачивая газету трубкой. Старомодный шрифт, с заглавной «С» и с «Б», втиснутой после «М».

Винстон торопливо вернулся в спальню. Когда он задел головой о низкую притолоку, раздался глухой стук.

— Черт! — прошипел он и уронил газету.

Из-за стука или из-за ругательства, но кот тут же спрыгнул с кровати, шмыгнул мимо Винстона и просочился в кошачий лаз, устроенный в двери.

Винстон потер лоб, чтобы унять боль, извлек из чемодана липкий ролик и принялся тщательно водить им по месту, где валялся кот. Винстон не сдавался до тех пор, пока на покрывале не осталось ни одной шерстинки. Потом он на всякий случай провел роликом по собственной одежде.

В чулане обнаружилась коробка с лампочками и кое-какими инструментами, а в глубине лежал моток серебристого скотча. Винстон принес скотч в прихожую и решительно заклеил кошачий лаз, после чего, довольно насвистывая, принялся распаковывать вещи — как будто сражение с котом подняло ему настроение.

Ернесский замок располагался на берегу вяло текущей реки Туммарпсон и выглядел как в диснеевском мультфильме: розоватое двухэтажное строение с островерхой медной крышей и башенкой посредине, окруженное пестрым парком. На обширной лужайке раскинулся огромный праздничный шатер. Все стенки, кроме одной, были подняты, деревянный пол устилали настоящие ковры, с потолка свисали нарядные светильники. Несколько круглых столиков, накрытых белыми скатертями, с роскошными букетами дополняла самая настоящая барная стойка. У одной стены помещалась эстрада, на которой квинтет исполнял джаз.

Кристина незаметно посмотрела на часики. Она, Поппе и Аманда стояли у шатра и встречали гостей. Поппе обожал пышные празднества; сама она относилась к подобным мероприятиям куда прохладнее. Однако Аманда, похоже, просто купалась во всеобщем внимании; она с трудом стояла на месте.

— Когда папа придет?

— Я сказала ему, что праздник начнется не в шесть, а в половине седьмого, — сказала Кристина. — Значит, папа будет здесь в четверть седьмого. Ты же знаешь, какие у него отношения со временем. Мне пришлось выбирать, явится он на пятнадцать минут раньше или на пятнадцать минут опоздает.

Аманда не ответила — она уже бежала навстречу новой группе гостей, на этот раз — одноклассников; приятели из конной школы прибыли несколько минут назад. Кристину радовало, что у Аманды так много друзей. Сама она была одинокой волчицей и преобразилась, уже когда училась в университете. Но Аманду, казалось, все любили, в том числе и Поппе, который относился к ней как к принцессе.

— Петер явно опаздывает на четверть часа, — прервал муж ее мысли.

Поппе было слегка за пятьдесят, и он имел телосложение человека, умеющего ценить радости жизни. Вкусную еду, хорошее вино и веселую компанию.