Старшина Империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр - Страница 16

— Обещаешь?

— Обещаю, друг, обещаю. — шептал я. — Дай время, и поможем, всех спасём, а этих убьем, тоже всех.

— Верю тебе. — а это невозмутимый Гвоздев. Ох и глаза у него, страшные, лютые.

Через полчаса, по команде офицера, всё отделение бритов погрузилось в БТРы, и те, аккуратно развернувшись, уехали прочь, увозя на броне охотника. В лагере остались только пираты, и пленные.

— Кажется, наступает время. — прошептал Бекетов.

— Ещё рано, друг. — прошептал я. — Ещё рано. Надо дождаться темноты, и взять языка, понять, где, и как содержатся пленные, как их охраняют.

— Думаешь, сможем незаметно взять? — поинтересовался Анджей. — А если хватятся?

— Ночью, попробуем. Главное не наследить, глядишь, на джунгли спишут.

— Вариант. — согласился Гвоздь.

— Я что думаю, надо обновить мох из гнезда змеиного. — озвучил я свои мысли. — Что бы на нас местная живность и дальше не нападала, а то вдруг выветрится.

— Идея хорошая, — согласился Анджей. — Я как раз по пути одну засёк, тут недалеко, метров триста.

— Об одной и той же думаем. — кивнул я. — Займёшься? Справишься?

— Так точно, возьму Пруху в помощь.

— Давай.

Вечерело, или смеркалось, кому, как больше нравится. Тело от сидения на дереве порядком затекло. Приходилось постоянно гонять силу туда-сюда по своей тушке, что бы сохранять подвижность и боеспособность.

Татарин, вроде бы успокоился, и продолжал наблюдение, по крайней мере, я не замечал больше у него приступов ярости. В лагере пиратов же, всё было по-прежнему — пленные работали, уже начали делать заезд, а наёмники за ними следили, и издевались. Бритов больше не было — отлично. Где держат общинников, так и не узнал

— Спускаемся. — дал я команду, и мы осторожно соскользнули вниз.

— Ну и взгляд у тебя, командир. — встретила меня фраза Прухи. — Я такой только у Гвоздя видел сегодня.

— Видел бы ты то же, что и мы.

— Уже наслышан. — заиграл желваками матрос. — я такого ещё нигде не встречал, а повидал я много, одна война с каннибалами чего стоит.

— Гадел, гимнастика, Гусар, Гвоздь, готовность к лёгкому спаррингу. — быстрая разминка, стычка в игровой форме, почти без контакта, так, только обозначение ударов, и чувствую, как тело снова живёт на полную.

Подвязали на форму свежую порцию мха. Посмотрел на Анджея.

— Проще пареной репы. — сообщил он.

— Идём брать языка. — ставлю всех в известность. — Со мной Гвоздь и Гусар, остальные ждёте в ста метрах, на вас прикрытие, без нас никуда не лезть. Гадел — смотрю в глаза другу, ты за старшего.

— Не подведу. — он прекрасно понял почему не беру его с собой. — Я помню, понимаю.

Вот и хорошо.

Группу прикрытия мы оставили на небольшом холмике, рядом с маленьким ручейком, а сами подошли ближе.

— Гусар, ждешь здесь. — до лагеря где-то двадцать метров.

Дальше шли осторожно, пригибаясь к самой земле, а потом вообще поползли по земле.

— Гвоздь, занимаем позиции на самом краю леса, удаление друг от друга пять метров. Языка без команды не брать. Команда — камушком в тебя кину, а так, чтобы ни случилось, лежи и наблюдай.

— Есть, будет исполнено.

Расползлись в стороны, и сразу же увидел, где держат пленных. Метрах в пяти от леса, и в пятнадцати от меня был воздвигнут загон из деревянных кольев, обмотанных колючей проволокой. Высота обмотки четыре метра, и людей уже начали туда сгонять, пинками и криками, как скот. Колючка загибалась вовнутрь, как крыша, и прикрывала сверху целый метр пространства.

Темнело быстро, пираты разжигали костры рядом с палатками, и вокруг лагеря, на технике включили прожекторы, которые зашарили по кромке леса. У огня собирались наёмники, ужинали, что-то громко кричали, и…, что это? Бухло? Нет, это не войско, это сброд. Решили, что им нечего опасаться, и стали выпивать. Нет, я понимаю, что нас здесь не должно быть, а обитатели джунглей? Можно и дальше удивляться их беспечности, но стоит отметить, пили не все, и не так уж много, да и часовых поставили грамотно. Самое жуткое началось, когда они утолили свой «продуктовый» голод, а затем пришло время для утоления голода совсем иного. Из загона стали выгонять женщин. Мальчишек и мужчин, которые пытались заступиться за своих соседок по плену, да и по мирной жизни тоже, нещадно били. А потом над лагерем раздались крики боли, гогот, и стоны садистского наслаждения.

Сжав челюсти, я наблюдал, как, буквально у каждого костра эти ублюдки раскладывали на земле своих жертв, срывали с них одежду, били, и насиловали. И так один за другим, а наигравшись, они передавали женщин дальше.

Мои эмоции пытались пробиться на передний план, сердце стучало в ушах, а в груди поднималась та самая ярость. Приходилось проявлять неимоверную выдержку, чтобы оставаться в трезвом сознании. А ещё я молился за Анджея, чтобы и он справился, и остался невидим. Мне же, в какой-то момент помог компенсирующий костюм, вколол что-то успокаивающее. Дышать, дышать.

Вот у ближайшего костра, наигравшись с одной из женщин, два пирата отправили её прямиком к нам с Гвоздём. В темноте было не понять, какого она возраста. Среднего роста, худая, голая, комкая в руках свою одежду, спотыкаясь, она подошла почти вплотную к зарослям, и стала одеваться.

— Да не одевайся, — закричали ей пираты. — Мы ещё не закончили, ты танцуй, детка, танцуй, потряси сиськами!

Тут же на неё навели прожектор. Замер. Мелькнула мысль, что могут высветить нас, но нет, одними глазами глянул, а она в полуметре от Гвоздя, но его я не вижу, только куст, мох и всё.

Женщина, подвывая, не сдерживая рыданий, стала притоптывать на месте.

— Давай, активнее давай. — кричали ей. — Уберите свет, может её сожрать стесняются. — и дикий хохот, весело им.

Суки! Где же ваши хвалёные резолюции и конвенции о военнопленных?! Хорошо, Гадела не взял с собой, он бы не выдержал этого зрелища.

Прожектор убрали, женщина ещё минут пять походила из стороны в сторону, стеная, и спотыкаясь, а потом к ней подошли те двое пиратов. Один присел на корты, где-то в паре метров от Гвоздя, второй, недалеко от первого мочился. Пленницу не отпускали, заставили топтаться по кустам.

Пока два наемника делали своё мокрое дело, моё внимание привлёк пират в зелёной рубашке с пулемётными лентами. Он встал у одного из костров, и заливал в себя содержимое большой фляги. К нему подвели девушку, которая в страхе заламывала руки, по всё видимости, её еще никто не трогал, так как она была одета, и одежда была целой. Он махнул рукой в сторону маленькой палатки, куда её тут же увели, а сам направился к нам, закинув пулемёт за спину, и на ходу расстёгивая ширинку.

Зелёная рубашка подошел к кустам, и стал прямо напротив Анджея. Послышалось журчание.

— Блин! Блин! Гвоздь! Терпи! — Стучало у меня в голове.

Тем временем, двое наемников закончили своё дело.

— Тебя ждать, Родольфо? — спросил один из них. — Посидишь с нами, глянь, какая краля осчастливила нас своим присутствием, безотказная, и мокрая. — расхохотался он.

— Идите, меня в палатке ждёт лучше. — усмехнулся рубашка. — Не такая потрёпанная.

Наёмники ушли, забрав с собой подвывающую на одной ноте женщину, а Родольфо, закончив малое дело, стал расстёгивать пояс.

— Наш клиент. — мелькнуло в голове. — Ждать его не будут, в палатку сразу пойдет, рядом никого, прожектор шарит в стороне. Надо брать, большего Гвоздь не вынесет.

Камни я присмотрел с самого начала, как занял позицию. Телекинезом, который получался у меня после техники мертвеца всё лучше, и лучше, швырнул мелкую гальку в куст к капралу, а другой, с кулак размером, что лежал в трёх метрах за спиной зелёной рубашки, запустил врагу в затылок.

Пират только штаны спустил, и намеревался присесть лицом к лесу, взяв в руку пистолет. Вот в тот момент, как его ладонь сомкнулась на рукояти, камень и угодил в него. Родольфо завалился бы вперёд, ломая ветки, и оставляя следы захвата, но был нежно подхвачен на плечи, вскочившим на ноги Гвоздём, и аккуратно утащен в лес. Один миг, и пустота. Я выждал десять минут, убедился, что всё тихо, и отполз к своим бойцам.