Я ем города, морями запиваю (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич - Страница 5

Горестно вздыхали на трибунах те, кто пришел сегодня поболеть за армейцев. К слову, среди них было приличное количество людей в военной форме. Но сейчас капитаны и полковники лишь бессильно качали головами, не веря своим глазам. А кое-кто из наименее терпеливых даже стал уходить, бросая напоследок в адрес хоккеистов ЦСКА нелицеприятные фразы.

Да уж, преподнесли ребятки подарок к 23 февраля своим поклонникам, ничего не скажешь.

После игры, выйдя на улицу, Данила сам не заметил, как отбился от товарищей. Просто в толчее и давке людского потока его понесло куда-то не туда. Не успел опомниться, как оказался возле входа в метро, и как не пытался вырваться, отчаянно работая локтями и пытаясь объяснить, что ему вовсе не нужно под землю, его особо никто не слушал. В конце концов, Мельник сдался. Видать, не судьба ему сегодня посидеть в компании с хоккеистами и одноклубниками в ресторане. Нет, можно, конечно, выйти на следующей станции, подняться наверх, поймать такси и доехать до «Советской». Но, вот надо ли? Что-то лениво как-то стало. Да и голова, как на грех, сильно разболелась.

— Эй, парень, ты в порядке? — встревоженный голос какого-то дедка в кроличьей шапке донесся словно издалека. — Товарищи, человеку плохо!

— Да нет, все в порядке, — успел слабо прошептать Данила, прежде, чем нырнул в черноту.

[1] Малец — одно из прозвищ А.Мальцева

1969 год. Февраль — Март. Алахадзы — Тбилиси

Февральские поля на юге — это сказка! Мельник с тоской глядел на то, что, по идее, должно было именоваться газоном. Ага, держи карман шире! Газон подразумевает хоть какую-то, но травку. А здесь? Нет, на стадионе динамовской базы в Алахадзы травкой и не пахло. Пахло тракторной соляркой. А сам источник «сладостного» аромата — верный труженик МТЗ-52 «Беларусь» — мирно тарахтел дизелем, неспешно передвигаясь по полю. По футбольному, если что.

Правда, вместо плуга или каких-то иных приспособлений для сельскохозяйственных работ, к нему прицепили металлическую сетку, поверх которой бросили запасное колесо все от того же трактора. И теперь эта чудовищная конструкция вроде как выравнивала газон.

Данила в очередной раз содрогнулся. Потому что представил, как совсем скоро ему, возможно, придется выйти на это «поле мечты», чтобы сыграть товарищеский матч с берлинскими динамовцами. Прилетел, называется, с корабля на бал. Немчики, кстати, толпились неподалеку и тоже во все глаза смотрели на эпичную подготовку стадиона. Выглядели посланцы братской ГДР неважно. Видать, тоже «порадовались» тому, как будут бултыхаться в этой жиже. Ага, в лечебной. Ежились, нервно хихикали, краснели и бледнели. В глазах ужас. Вот так и рождаются многочисленные мифы о России-матушке. Страшно представить, что расскажут дома немецкие футболисты.

— Адамас Соломонович, — появившийся на бровке тренер команды нехотя обернулся к Мельнику.

— Чего тебе?

— Можно узнать, а чего мы сюда притащились, почему сразу в Тбилиси не полетели?

— Ага, — саркастически усмехнулся Голодец. — Ждут тебя там, как же. Все глаза, поди, проглядели, где там наш незабвенный Данила свет Вадимович, почему не летит, сокол наш ясный?

— Зачем так-то? — насупился парень. — Можно и нормально сказать.

— Ладно, извини, — примирительно улыбнулся тренер. — Думаешь, нам самим вот это все, — он обвел рукой стадион, — сильно нравится? Нет, конечно. Но, видишь ли, — Адамас Соломонович тяжело вздохнул. — В Тбилиси сейчас погодка не лучше. А если мы в товарищеских играх убьем тамошнее поле, то с датчанами вообще нормально не сыграть. Хотели в Самарканд уже лететь, но там, как на грех, обильные снегопады и заморозки. Как и в Ташкенте. Так что, — Голодец невесело улыбнулся, — за неимением гербовой…

— Дурдом! — резюмировал Данила.

— Ну, извини! Кстати, ты у врача был, что он сказал? — поинтересовался тренер.

— Здоров, — пожал плечами Мельник. — Никаких ограничений.

— Вот и славно, — облегченно выдохнул Голодец. — Одной проблемой меньше. Пойду, Константина Ивановича порадую. Ты, кстати, тоже не рассиживайся, дуй в раздевалку. — Он повернулся и, зябко поежившись, быстро зашагал обратно в тоннель под трибуной.

Юноша проводил его рассеянным взглядом. На самом деле, дело обстояло немного иначе. Эскулап динамовский долго вчитывался в результаты многочисленных анализов и обследований, которые Данила привез с собой из столицы, а потом долго думал. Особенный интерес у врача вызвали распечатками с зубцами, оставленными самописцами прибора, что снимал ЭКГ и прочие параметры. Мельник напряженно наблюдал за мыслительным процессом доктора в ожидании итогового вердикта. Разрешит играть, или нет?

— В общем, — Космынин, наконец, пришел к какому-то решению, — дело ясное, что дело темное. Никто не может четко и ясно сказать, чего вдруг ты в обморок грохнулся. Грешат на переутомление, акклиматизацию и прочие возможные факторы. Поэтому, любезно предлагают взять всю ответственность за твой допуск к тренировкам и играм мне. Перестраховщики, бл..дь!

— И что вы решили? — осторожно уточнил Мельник. Сердце в груди бухало гораздо быстрее, чем обычно. Неужели…

— Иди, тренируйся, — как-то буднично произнес врач после долгих раздумий. — Буду наблюдать за тобой, конечно.

— Спасибо! — радостно вскочил на ноги Данила.

— Погоди, благодарить, — проворчал Космынин, криво усмехнувшись. — Предупреждаю, повторится московская история, от занятий немедленно отстраню и сразу положу в стационар. Хоть на месяц, хоть на год — на сколько потребуется. Пусть разбираются. Мне из-за тебя садиться неохота. Поэтому, почувствуешь себя нехорошо, сразу ко мне. Усек, Малой?

— Конечно! — Мельник клятвенно приложил руки к груди. — Как только, так сразу. Я пошел?

— Иди.

Оно и в самом деле непонятно, чего это он, словно кисейная барышня грохнулся в обморок на улице. Дурнота какая-то накатила и все, занавес. Очухался уже в карете «скорой помощи». Сначала вдруг решил было, что это «друзья»-уголовнички подстерегли и пырнули, но крови не было. И врачи, что осмотрели Данилу по его просьбе, тоже ничего такого не обнаружили. Отвезли в Первую Градскую и там три дня мурыжили по-полной. Потом неожиданно отпустили, вручив толстый пакет с бумагами. В итоге, получается, сами не смогли определить источник его проблем. А, ну их к лешему.

В гостиницу после игры москвичи ввалились в таком виде, что администратор — пожилая грузинка — схватилась за голову и немедленно закричала, вызывая уборщиц. Футболисты смущенно хмыкали и отводили глаза, шлепая по лестницам и коридорам и оставляя за собой цепочки грязных следов. Ну да, как ни старались, но отмыться после матча не получилось. А вы сами попробуйте это сделать, если вода в душе лишь теоретически называется горячей. Так, побрызгались маленько, обтерлись в темпе полотенцами и на выход. Благо, идти недалеко.

Данила отыграл чуть больше получаса, но выглядел точно так же, как и его товарищи. Дурное дело нехитрое: всего-то пару раз пропахал носом лужу после борьбы с защитниками и все. Результативными действиями юный форвард не отметился. Так, несколько раз пытался что-то изобразить, но, утопая по щиколотку в жидкой грязи, выполнить технический прием с тяжеленным, набухшим от влаги мячом не получилось. Впрочем, счет сегодня не имел особого значения. Главное, что динамовцы из столицы ГДР со свойственной немчуре упертостью малость привели своих советских одноклубников в надлежащее состояние. Боролись соперники отчаянно, переходя частенько, границы дозволенного. Свистков, штрафных и предупреждений было навалом. И что отметил для себя Мельник, сидя на скамейке запасных, пусть и со скрипом, но его товарищи тоже постепенно включились в жесткую мужскую борьбу. Выходит, не зря он пререкался с Бесковым. А послезавтра повторный матч. Эх, после такого надо Константину Ивановичу идейку подкинуть: отблагодарить гэдээровцев ящиком-другим хорошего грузинского вина. Заслужили.