Запрещаю тебе уходить - Ковалевская Алиса - Страница 9

– Тогда пойдём, – я мазнула по губам помадой и убрала её в сумку. – Сначала коньки, а потом сходим в детский городок. Как тебе?

Упоминание о городке вызвало у сына прилив энтузиазма.

– И пицца! – с готовностью воскликнул он. – Я хочу пиццу!

– Ладно, – сдалась я, пригладив завиток на его виске. – Но сперва коньки.

Только мы вышли из квартиры, навстречу нам двинулся охранник.

– Вы готовы, Анастасия Сергеевна? – почтительно осведомился он.

Насчёт искренности этой почтительности я сильно сомневалась. Хотелось нагрубить, сказать, что раз мы с сыном вышли полностью одетые из квартиры, то, наверное, готовы. Только этот-то в чём виноват.

– Да, – сказала я вместо всего, что вертелось на языке.

– Тогда давайте спустимся к машине. У меня приказ отвезти вас.

Всё-таки надо было послать его к чёрту. Сразу, как только увидела.

Ничего не ответив, я подвела сына к лифту. Вызвала, так и чувствуя, как Женин телохранитель дышит мне в спину. Куда понесло самого Воронцова, я не знала и знать не желала. Передо мной он не отчитывался. Я перед ним тоже не собиралась.

Только двери лифта открылись, мы зашли в кабинку.

– Нам на парковку, – только я хотела нажать кнопку с цифрой один, остановил меня охранник.

Я сделала то, что собиралась и, когда лифт тронулся, сказала так, чтобы до него дошло:

– Вам на парковку, нам нет. На этом и закончим. Если у моего так называемого мужа возникнут к вам вопросы, скажите, что я царапалась, кусалась и грозила перерезать себе горло маникюрными ножницами. Кстати, как вас…

– Иван.

– Так вот, Иван, на будущее: если мой муж даёт вам распоряжения относительно меня, это не значит, что я буду их выполнять. Так можете ему и передать. Понимаю, что он ваш хозяин, но это только ваше дело.

Вступать в перепалку он не стал. Вытащил телефон и набрал, не сомневаюсь, Воронцову. Лифт остановился, и я, потянув зазевавшегося сына, вышла в холл. Старалась не вслушиваться в разговор. Интересно, что бы он сделал, если бы Женя настоял на исполнении приказа? Вызвал бы подмогу и держал меня, пока маникюрша пилила бы мне ногти?

Но настаивать Женя не стал. По крайней мере, мы спокойно вышли на улицу.

– Фу, – сразу же прокомментировал сын сырость под ногами.

– Радуйся, что дождя нет.

– Если бы был дождь, мы бы сразу пошли в городок.

– Кто тебе это сказал? – уверенность, с которой он это заявил, вызвала у меня усмешку. И снова, несмотря ни на что, на сердце стало чуточку теплее. – Скорее мы бы купили коньки, а не пошли в городок. Коньки важнее, Никит. В городок можно сходить и в другой раз.

– Ты всегда так говоришь, – надулся Никитка. – У тебя всегда всё важно, что скучно. И в городок ты обещала мне, ещё когда было другое воскресенье. А потом мы не пошли.

– Правильно, – я постаралась, чтобы голос звучал примирительно. – Потому что у меня были важные дела. Городок – это развлечения, а дела…

– Дурацкие у тебя дела! – сын дёрнул ручонку.

Тактическая ошибка. Нужно было сказать иначе, но у меня не всегда выходило подбирать правильные слова. И опять Никита до невозможности напомнил мне своего отца. Как скоро Женя поймёт? Его обвинения в измене намертво засели в сердце обломком ржавого металла. Ирония заключалась в том, что на роль возможного любовника у меня был только один претендент. Голубоглазый блондин, как и я сама.

– Жизнь состоит не из одних только развлечений и удовольствий, Никит, – ведя сына по знакомому двору, вздохнула я. – Я пообещала тебе, что мы сходим в твой городок, мы сходим. Если будешь себя хорошо вести, может быть, ещё на мультик сходим. – Он было воодушевился, но я тут же строго повторила: – Если будешь себя хорошо вести.

– Я буду.

– Вот и посмотрим, как ты будешь.

К моменту, когда я забрала у вымученно улыбающейся девушки на кассе коробку с коньками, единственным моим желанием было растянуться на постели и со стоном накрыть лицо подушкой. Выбрать хорошие, подходящие для четырёхлетнего ребёнка коньки за адекватные деньги было той ещё задачей.

– Теперь в городок? – с надеждой спросил замученный Никита.

Выхода не было, пришлось исполнять данное обещание. В прошлое воскресенье я и так вынуждена была провести дополнительную тренировку. Сезон начался не так давно, но первые важные соревнования, где мне предстояло выводить свою ученицу, планировались уже на неделе.

Сдав сына аниматорам, я села за столик в ближайшем кафе. Заказала кофе и набрала Люсе.

– Ты в порядке? – сразу же спросила она.

– Да, всё хорошо, – прозвучало дежурно, конечно, но объяснять было бы слишком долго.

Люська молчала. Мне вдруг стало совестно. Сколько раз она меня выручала, не сосчитать. Сколько поддерживала, сколько просто выслушивала… А я как называла её соседкой, так и продолжала называть. Какая она мне соседка?

– Это очень долгая история, Люсь. Мы с Женей… В общем, мы давно знакомы. Я тебе попытаюсь рассказать, когда встретимся.

– Попытаешься?

– История так себе. Так что попытаюсь.

– Ощущение, что для этой попытки нам нужно будет что-то крепче чая.

– Наверное, – согласилась я и хотела сказать, что в следующие выходные я постараюсь выкроить целый день, но тут на стол передо мной опустилась чашка кофе, а телефон из руки исчез.

– Она тебе перезвонит, – сказал Женя и, нажав на отбой, убрал телефон в карман. Он положил ладонь мне на плечо, предупреждая попытку встать и, склонившись, коснулся губами уха. – Значит, решила перерезать горло маникюрными ножницами? – от его дыхания руки покрылись мурашками. Он говорил, губы его шевелились, и я не слышала – чувствовала каждое слово. – Посмотрел бы я на это, – пальцы на плечах сжались и исчезли.

Выдвинув стул, Женя сел напротив. Положил ладонь на стол и убрал. На столе остались билеты.

– Сеанс через полчаса. Хороший диснеевский мультик.

Я мельком посмотрела на билеты. Уловила движение – у дверей стояли двое в чёрном. Один из них развернул собравшуюся занять столик девушку. Я заставила себя унять сердцебиение. Выдержала взгляд мужа.

– «Леди и Бродяга»? – выдавила я с трудом. – Но… Его не показывают.

– Теперь показывают. Всегда любил барбоса, приударившего за сладкой Жучкой. Только долго этот парень с ней возился. Надо было сразу заняться делом, – холодный взгляд, ямочка на щеке. – Капучино, – он показал на мой кофе. – А раньше был только чёрный. Ты позволяешь себе много, Насть. Даже слишком, – выговорил он, глядя мне в глаза, и кофе это не касалось.

От слова «совсем».

***

Пустым был не только зал, в который вошли мы, – в кинотеатре не было ни души. Ни зрителей, ни персонала – никого. Только мы и охрана.

– Ты настолько не любишь людей? – покосилась я на Женю, когда мы подошли к стоящей перед дверьми в зал тележке с едой и напитками. Само собой, ни о каких продавщицах, как и о контролёрах на входе, речи не шло.

– Предпочитаю отдыхать от них, когда есть возможность.

Возможность! В выходной, в кинотеатре торгово-развлекательного комплекса, возможность отдохнуть от людей у него конечно же была! Миллиард, мать его, возможностей!

Я стиснула зубы. Женя взял с тележки стакан с попкорном и стакан с кофе.

– Это можно так брать?! – Никита привстал на цыпочки, задрал голову, разглядывая разложенное.

– Нет!

– Да.

Наши с Воронцовым взгляды встретились.

– Нет, – повторила я.

Женя взял ещё один, самый большой стакан и отдал сыну. Моему, чтоб его, сыну, обесценив моё «нет» дальше некуда! А Никита даже не подумал спросить разрешения. Обхватил стакан обеими руками и, до невозможности довольный, крепко его держа, опять задрал голову.

– Это мы тоже возьмём, – Воронцов сунул в карман пару пакетиков с воздушными зефирками. – И…

Он протянул мне бутылку негазированной минералки. Если бы не Никита, я бы вылила её в его стакан. Из-за сына пришлось умерить пыл.

– Не люблю, когда решают за меня, – я вернула ему воду и забрала попкорн. – Я сегодня не обедала. Так что могу позволить себе много. Ты и представить себе не можешь, как много, Воронцов. Я теперь вообще многое себе позволяю.