Наследница чужой жизни (СИ) - Лисицына Татьяна Юрьевна - Страница 1

Душа никак не хотела возвращаться. Казалось, это не его тело и ему не нужно его занимать.

Стас почувствовал толчок, словно его запихнули в тюремную камеру. Нахлынуло одиночество. Руки, которые лежали на плечах любимой опустились, потеряв её.

− Стасик, миленький, ты проснулся, − раздался пронзительный женский голос.

Этот голос никак не мог принадлежать той женщине, которую он любил. Стас приподнял тяжёлые веки, которые тут же захлопнулись от ярких ламп дневного света. Он чувствовал суету вокруг, слышал обрывки разговоров.

Кто-то радовался, что он пришёл в себя. Кто-то изумлялся.

Знакомый пронзительный голос уже в десятый раз пересказывал, как чудесно, что он вышел из комы.

Ему отчаянно хотелось обратно. К любимой.

Наконец, суета закончилась.

Но эта женщина осталась.

Держала его за руку.

Стас ни разу не посмотрел на неё.

Она чужая. Любимая осталась в прошлом.

И он не помнил её имени. Только первую букву.

Мария? Слишком много букв.

Маша? Слишком просто.

− Стасик, ну посмотри на меня. Это же я, Настя. Твоя Настя.

Пришлось открыть глаза.

Стас смотрел в нависшее над ним красивое лицо с карими глазами. Чёрные волосы такие длинные, что касаются его одеяла. Ему не нравятся её волосы. Слишком чёрные.

− Ты не моя. Уходи.

Веки снова захлопнулись. Он услышал всхлип.

− Стасик, как ты можешь?!

Оставь меня в покое!

Ему казалось: он кричал на всю палату. На весь мир.

На самом деле он не мог ничего произнести. Только слушать, как эта женщина с противными чёрными волосами жалуется, что у её жениха полная потеря памяти, и он не может её вспомнить.

Теперь он понял. От противного. Любимая была блондинкой

Погасите свет и оставьте меня.

− Сделаем укол и пусть поспит. А вы, девушка, не расстраивайтесь, жених ваш в коме находился. Ничего удивительного, что ничего не помнит. Радуйтесь, что в себя пришёл.

− Так что толку? Если он меня не помнит?!

− Память возвращается ни сразу. Путь отдыхает. А вы домой идите.

Вот с этим Стас был согласен. Пусть уходит. Никакая она ни его невеста.

Алиса смотрела на себя и не узнавала. Слишком сильно накрашена. На голове нелепый пучок. Юбка слишком короткая. И свитер короткий. В пупке пирсинг. Похожа на проститутку. Сидит на ногу, любуясь моим отражением. Только не надо красной помады!

Я её ненавижу!

Алиса не понимала, в чём дело. Похоже на то, как ты приходишь домой, а за твоим столом сидит вор и спокойно пьёт чай из твоей любимой кружки с мышонком. С досады Алиса отправилась на прогулку. Ужас, какая маленькая квартирка.

Неужели она здесь жила? Низенькие потолки, крохотная спальня, уродливая кроватка. И, вообще, вся мебель уродливая. У неё, что совсем вкуса не было? Единственное забавно: вот эти гардины в комнате с панорамными окнами. Глядя на рисунок, вспоминался пруд с кувшинками любимого Моне. Кувшинок, правда, на ткани не наблюдалась, но сохранилась цветовая палитра цветов. Тёмно-зелёные розовые и синие тона.

Вид из окна оставлял желать лучшего. Внизу приютились уродливые пятиэтажки, а вдалеке шоссе с бегущими в обе стороны автомобилями.

И как здесь жить?

Было что-то важное, что Алиса должна вспомнить.

Сильные руки, которые её обнимали.

Красивый дом с высокими потолками.

− Дорогая, это тебе, − Алиса увидела Антона с букетом роз. То есть не к ней, потому что она была на потолке, а к этой вульгарно одетой рыжей девушке, которая нарисовала алые губы.

− Зачем таскаешь каждый день эти веники? – девушка бросила цветы на кровать. – Я говорила тебе, что не люблю розовые розы? Подари их Светке Соколовой, − девушка хихикнула и скорчила гримаску. – Куда пойдём ужинать, я страшно голодна?

− Давай поужинаем в Макдональдсе? Там новое меню.

Девушка встала, полюбовалась на себя в зеркало. Алиса только чертыхнулась.

− Меня что, красавицу, мама родила, чтобы я с тобой в Макдональдсе ужинала?

− Но денег почти не осталось до зарплаты.

− Деньги это твоя забота, безмозглый муженёк. Пойдём в рыбный ресторан. Там тоже новое меню от шеф повара.

− Дорогая, но…

− Никаких, но! Не хватает мозгов придумать, как деньги делать, будем жить в кредит. Появится стимул зарабатывать.

Антон выглядел усталым. Под глазами залегли тени, вокруг глаз появились морщинки. Алисе казалось, что даже волосы у её мужа поредели.

− Мне бы так хотелось хоть разочек остаться дома. Полежать на диване, − робко заикнулся Антон, голоса которого Алиса не узнавала: таким он стал бесцветным и просящим.

Ничего себе! Похитительница её тела сделала Антошку. Такая уж точно рубашки не станет гладить.

− На диване будешь в старости лежать, − отрезала девушка.

− Ну, Лисонька, − Антон подошёл к ней и положил ей руки, массируя плечи.

− Не называй меня так! Алиса ещё ничего. А, вообще, лучше Алла. – Вот, придумала: будешь называть меня Аллой. Хорошее жёсткое имя.

− Но, Лисонька…

− Ал-ла, − властно произнесла девушка по слогам, пробуя имя на вкус. – Повтори!

− Алла, − послушно повторил Антон.

Алисе стало грустно.

Я вот с этим мужиком носилась: ужины, обеды готовила. А пришла какая-то незнакомка в моё тело и показала пример для подражания. И кто она, вообще, такая? Ах ну да, те из конторы предупреждали, что её тело без присмотра не останется. И вот эта девица, похоже, считает себя красавицей, хотя Алиса считала себя лишь чуть-чуть симпатичной.

− Где моя шуба? – Алла подошла к зеркалу. – Антон послушно достал из шкафа свободную шубку до колен из норки, на которую Алиса полгода денег откладывала, а потом, когда купила, ещё и скандал от мужа получила, что лучше бы взнос по ипотеке заплатили.

Алиса попробовала закричать, даже подлетела к девице и хотела выдрать любимую шубку, но …. Всё что смогла - влететь в один рукав и вылететь в другой. Впрочем, рукава были необязательны, она эту шубку могла, как иголкой прошить своим телом бестелесным.

«Не смей трогать мою шубу!» – возмущалась Алиса, пока девица застёгивала крючки.

Бесполезно! Её не существует для них.

− Мне не нравится эта шуба! – возмутилась Алла, поворачиваясь боком. – В ней эта девица под машину попала.

Алиса замерла. Что? Под машину? Это о ней? Попала под машину? Ей казалось, она просто ушла от мужа.

− Какая ещё девица?! – возмутился Антон, повязывая чёрный шарф, который Алиса ему подарила на двадцать третье февраля. – Сколько раз тебе говорил: сходи к невропатологу. У тебя раздвоение личности. Ты изменилась: стала жестокой и злой. Алиса не была такой.

Ну ладно, муженёк, и на том спасибо. Вспомнил добрым словом.

Алиса пронеслась мимо и попробовала коснуться плеча мужа. Антон обернулся.

− Дует что-то. Ты окно закрыла? − спросил он Аллу.

− Сам закрой, дурак! Если ты ещё раз скажешь про раздвоение личности, я с тобой разговаривать перестану.

− Ну ладно. Прости, − Антон потянулся, чтобы поцеловать, но девица оттолкнула его.

− Не прости, а купи новую шубу. Видишь, я не могу носить эту? Она напоминает мне о больнице. Я там чуть не умерла, - Алла вытерла под глазами.

− Прости, дорогая, больше не буду. Кaкая же ты стала нервная.

В одном она права, подумала, Алиса, разглядывая шубу, которую так любила раньше. Шуба никуда не годится. Слишком короткая и бесформенная. У меня была другая, из соболя, она доставала до полу, и в ней всегда было тепло в карете.

Алиса почувствовала замешательство. Откуда ещё мысли о карете? Она надеялась, единственное, что ей осталось – это мозг, но, похоже, и он в беде.

Алиса даже не заметила, как они ушли. Зависла наверху, размышляя. Даже если выгнать эту Аллу – буду называть её, как она хочет – эта жизнь с мужем подкаблучником мне совершенно не нужна. Ей нужен мужчина сильный, чтобы защитить мог.