Злой демон Василий (СИ) - "Фалько" - Страница 2

— Длинноухая шлюха, — хриплым, тяжёлым голосом выдал парень. — Говори, сколько вас здесь и кто главный!

— Что? — удивилась девушка, совсем не испугавшись, даже когда холодный металл ножа надавил на шею.

— Говори! Иначе перережу горло от уха до уха и сделаю из твоего языка красный галстук.

Военный, лишившийся ножа, запоздало положил руку на пустую кобуру.

— Что происходит? — раздался громкий голос, тяжёлый и властный.

Воздух в помещении потяжелел и стало трудно дышать, а у крепких мужчин едва не подкосились ноги. На мраморный пол со звоном упал нож, а следом за ним и лохматый парень.

— Что случилось? — по коридору в сторону лаборатории шёл высокий, стройный мужчина лет тридцати. Белоснежный костюм-тройка, в руках трость с серебряным набалдашником в виде сферы. Как и у девушки, прямые светлые волосы у него спускались ниже плеч.

— Ничего, — девушка обернулась, посмотрела на бессознательного парня. — Ещё один несчастный вернулся из тёмного мира. Я говорила тебе о чёрном кристалле.

— Точно, — словно вспомнил этот факт, сказал красивый мужчина, посмотрев на парня, как на насекомое. — Он тебя испачкал. Почему он так смердит?

— Мы как раз вели его на дезинфекцию, — в разговор влез один из военных, успевший подобрать нож и вооружиться дубинкой-электрошокером. — Сейчас его отмоют и посадят в изоляционный бокс. Вы же знаете, как это бывает, когда кто-то возвращается из далёкого и тёмного мира. Нужно несколько дней, чтобы человек пришёл в себя.

— Всё так, брат Ёр, — улыбнулась девушка. Она прошла к нему навстречу и взяла за руку. — Я хочу кусочек чёрного кристалла, пойдём, поможешь мне выбрать самый красивый осколок.

Мужчина вздохнул, бросил ещё один взгляд на парня и дал себя увести. Военные выждали, пока за колоритной парочкой закроется дверь в лабораторию, и облегчённо вздохнули. Один осторожно потряс лохматого парня за плечо, держа наготове электрошок, но тот и не собирался просыпаться.

— Привязывать надо было, — сказал он напарнику. — Этот злопамятный… нам ещё припомнит.

Второй военный хмуро кивнул, взглядом показал на парня. Он думал о том, что совершенно не заметил, как у него стащили совсем не маленький нож. В итоге несчастного подняли, положили на каталку и повезли дальше по коридору.

Глубоко вдохнув, я задержал дыхание на несколько секунд, затем медленно выдохнул. Воздух был необычно чистым, без посторонних запахов и сырости. Чувство, что чего-то не хватает как назойливая мошка не даёт покоя. Сидя на мягкой кровати, я сделал ещё один долгий вдох через нос, улавливая запах яблока и банана. Рядом с кроватью как раз стояла тележка на колёсиках, где в глубокой чашке лежали сочные фрукты, несколько самых разных конфет, пачка солёных и пряных картофельных чипсов. От одной мысли о них текли слюнки, несмотря на то, что неплохо позавтракал час назад.

В маленькой светлой палате, куда меня поселили, не было окна, и это напрягало. Светлая панель со шторкой, имитирующая оное, никуда не годилась. От этого неестественного света было ещё хуже. Я заметил, как возле двери из слегка матового стекла остановился профессор в белом халате, что-то сказал охраннику и вошёл. Он улыбнулся, поймав мой взгляд, помахал рукой. Я тоже поднял руку, приветствуя его.

— Василий Романович, — говорил он мягким, располагающим голосом, — как себя чувствуешь?

— Неплохо, — ответил я. — Движения не хватает. Пройтись бы немного.

— Завтра переведём тебя в сектор реабилитации, — сказал профессор. — Стандартные процедуры. Там и спортивная площадка подходящая, и тренер хороший, и учебные классы. Не стоит выпускать человека в большой мир, пропустившего так много — слишком большой шок. Поверь мне, за двадцать лет многое поменялось.

Я пожал плечами, как бы говоря, что никуда не тороплюсь. Если им так нравится, могу просидеть в этой палате целый месяц.

— Давай ещё раз пробежимся по основным пунктам, — сказал он, включая экран большого чёрного планшета. Я и не думал, что компьютер может уместиться в таком маленьком приборе. Будущее, оно немного пугало. — Когда и как ты попал в разлом?

— Ехал в школу, — ответил я, повторяя эту историю, наверное, в седьмой раз. — Это был ноябрь. Мне как раз через неделю должно было исполниться четырнадцать. И вместе со мной в тот день в салоне троллейбуса ехало двадцать четыре человека. Шесть подростков моего возраста, трое детей, женщины, мужчины, пожилая пара…

Я помнил каждого из той большой и шумной компании. Со временем лица начали забываться, как и голоса, но слишком медленно.

— Это был двухтысячный год? — уточнил профессор, стуча пластиковым карандашом по экрану планшета.

— Ноябрь двухтысячного, — кивнул я.

— Очень странно, — в который раз повторял он. — Для тебя прошло ведь чуть больше десяти лет, правильно? Где тогда потерялось ещё десять?

— Где-то так, — я снова пожал плечами. — Там было сложно считать года. Вечно пасмурный мир, где дожди могут идти месяцами. Влажность и духота.

Я сделал ещё один глубокий вдох, подождал пару секунд и с шумом выдохнул через нос.

— Твои попутчики? — он поднял на меня взгляд. — Можешь не говорить, я понимаю, что это тяжело.

— Все погибли, — ответил я. — Большая часть в первые дни. Нам не повезло выйти недалеко от логова пятнистых собак, а троллейбус не хотел ехать дальше без электричества.

— Помнишь номер троллейбуса? — задал он неожиданный вопрос.

— Четырнадцатый, — не задумываясь ответил я.

Он снова принялся стучать карандашом по планшету, затем что-то вспомнил и показал на брошюру, лежащую на кровати.

— Что думаешь? — спросил он.

Я улыбнулся, посмотрев на книжицу с картинками, написанную то ли для детей, то ли для дикарей. В дюжину страниц там рассказывалось, как в далёком двухтысячном году по всему миру начали появляться разломы, в которые затягивало людей, машины и животных. Всё, что попадало внутрь, исчезало бесследно. Учёные долго не могли понять, что это такое и как поступить. Такие участки пытались огораживать, но разломы существовали всего несколько дней, после чего закрывались, чтобы открыться ещё где-то. В один из таких и угодил троллейбус, следующий по четырнадцатому маршруту. А потом из разломов начали появляться разные существа, по большей части опасные хищники и злобные демоны. Догадываюсь, какая паника была. Если в такой разлом с той стороны вошёл бы отряд пепельнокожих палачей, они бы залили улицы любого города реками крови.

— Занятная книжка, — улыбнулся я. — Особенно про апокалипсис смешно написано. Ваши светлые господа не говорят, когда он случится? Точную дату не называют?

— Никто не знает точной даты, — он или не уловил сарказм в моём голосе, или решил не обращать на него внимания. — Но мы готовимся встретить его. Прикладываем все силы.

— Лучше бы дали почитать книжку о том, что изменилось в мире за последние двадцать лет. Изменились ли границы стран, кто сейчас президент, была ли большая война? А ещё меня интересует, появились ли летающие машины? Давно хотел пролететь над городом на такой, посмотреть на него с высоты птичьего полёта…

— Завтра в учебном классе всё расскажут, — он улыбнулся. — Машин летающих не изобрели ещё. Боюсь огорчить, но, кроме микроэлектроники, никаких чудес. Космос не покорили, зависимость от нефти и угля не победили.

— Жаль, — вполне искренне расстроился я.

— Но у меня есть и хорошая новость, — сказал профессор. — Мы нашли твоего отца. Он был рад узнать, что с тобой всё в порядке. Карантин продлится ещё неделю, но можешь сейчас написать ему письмо.

— Подожду, когда смогу обнять лично, — я опустил взгляд. — Не знаю пока, что написать. Но двадцать лет… ему уже пятьдесят пять…

— Отдыхай и ни о чём не переживай, — сказал профессор вставая. Всё что хотел, он увидел и записал в планшет. — Если что-то захочешь, просто скажи. В соседней комнате сейчас отдыхает сорокалетний мужчина. Он вернулся из серого мира и первое, что попросил, принести ему шоколадное мороженое. Говорит, что мечтал о нём все десять лет. А о чём ты мечтал?