Роковая ночь (СИ) - Кац Мария - Страница 25

— Взрослая баба ты, Леська, а корчишь девочку-недотрогу. Обслужишь моих корешей, затем вернешься к жениху. В прекрасную и беззаботную жизнь. Платить ежемесячно будешь, скажем, тридцатку. Для начала хватит. А то твой мужик сильно сел на хвост. Не вздохнуть, не выдохнуть. И чем только взяла его? А? — тут же слышатся смешки.

— Пошел ты — не успеваю договорить, как получаю пощечину, затем вновь хватка за волосы. Я словно тряпичная кукла в руках зверя.

— Плохо вспоминаешь уроки. Бек — фигура властная и недосягаемая, все же, как оказалось есть слабости. Бабы. Представляешь? — сильнее сжимает волосы на затылке, кажется вот-вот вырвет — Женишок ещё не знает о видео? А я подкину. Нечаянно. Ненавязчиво. Как думаешь, оставит возле себя? Давай, вперед. Не впервые обслуживать — толкает к ногам незнакомого мужчины. Тот быстро дергает молнию на штанах.

— Постой. Если испортишь товар, который находится в личном пользовании Бека, то не думай о выигрыше — говорю первое, что приходит на ум, стараясь скрыть нахлынувшую панику — Костя выкинет меня. И ты останешься в проигрыше, не с чем.

— В твоих интересах, чтобы не избавился. Если же так случится, то придётся вновь продать тебя. А ценник подорожал. Образована стала — хватает и начинает гладить рукой по щеке. Стараюсь отвернуться, но надавливает на щеки, заставляя смотреть в глаза — И побывала в постели с хозяином города. Смотрю даже к свадьбе готовишься. А что мне перепало? Гонят, как дворовую собачонку.

— Сам виноват!

— Сам? — усмехается — Конечно сам, столько времени кормил и поил тебя. Чем отплатила? Сколько раз пыталась ускользнуть? Сколько раз приходилось ссаживать с поезда? Разыгрывать взволнованного папочку. А ведь именно я свёл тебя с Костей. Я сделал такой подарок. Чем отплатила?

— Хотел откупиться и спасти свою шкуру.

— Вот только не учёл, что такой мужик подберет — толкает ближе к ногам покупателя машины — Продолжай — махает мужчине и тот полностью освобождает возбужденную плоть.

— Сейчас посмотрим, на сколько умела — смешок — Не терпится почувствовать нутро.

Меня почти начинает колотить от страха и ужаса происходящего. Как можно насиловать и получать от этого удовольствие. Смотреть на все это. Пытаюсь отползти, но вновь получаю удар, кажется кто-то выдрал клок волос. Пытаюсь отпихнуть. Дергаю ногой. И раздается выстрел. Замираю без движения. От оглушающего звука, думаю, что пуля прошла сквозь мое тело. Время останавливается, а хватка, тем временем, слабеет.

— Отошел от нее. И поживее — голос раздается эхом, но никогда не спутаю. Властный, приглушенный, непоколебимый, не терпящий возражений.

Боюсь обернуться, слезы начинают застилать глаза. Сердце замерло.

— Баба сама… — мужчине не удается договорить, выстрел снова оглушает.

— Эта баба, как ты выразился, моя. Значит, придется ответить. Не люблю, когда трогают МОЕ.

Слышится шум, топот шагов раздаётся рядом и Костя продолжает.

— Нутро хотел прочувствовать? Вот только чем?

— Что? — начинает кричать, а я все еще боюсь пошевелиться. Дернуться в сторону. Хотя никто не держит. Нужно бы убежать, но тело парализовало. Знаю, за спиной любимый человек. Вновь пришел и спас, но страх от ситуации, выстрелов и оружия отнял малейшие попытки сдвинуться с места. Так и стою на четвереньках, крепко прикрывая глаза.

На плечи ложится куртка, и сильные мужские объятия прижимают к разгоряченному телу. От ощущения родного запаха и бережных объятий начинаю плакать еще больше.

— Посмотри на меня. Открой глаза.

Мотаю головой. Крепче цепляясь за куртку.

— Ладно. Едем домой.

— Не оставляй меня — произношу почти обессилев от переполняющего страха, и чуть не повторившегося ужаса.

— Никогда — крепче прижимает к груди, ощущаю стук быстро колотящегося сердца — Я рядом.

Всю дорогу боюсь открыть глаза. Сделать резкое движение. Временами даже закралась мысль, что навсегда останусь без движения. Парализована. Когда Костя укладывает на постель, боюсь расстаться с курткой, намертво вцепившись пальцами в ворот. Боюсь открыть глаза. Вдруг мозг играет злую шутку. От сильного удара мерещится Бек, успевший вовремя. Откуда ему здесь быть? Как узнал?

— Леся. Девочка моя. Открой глаза.

— Нет. Не могу — мотаю головой. Слезы не перестают стекать по щекам.

Мне страшно, как в детстве. Когда отчим стал избивать мать, а затем меня. Как полиция не реагировала на заявления. Как в пятнадцать лет стал морить голодом. Как пыталась бежать, как догонял и вновь избивал. Унижал. Как убил маму. Умерла у меня на руках, истекая кровью. Как органы опеки не замечали всего происходящего. Сколько раз пыталась покинуть город, но этот зверь постоянно нагонял. Притаскивал обратно в ад. Получая сильные побои. В шестнадцать лет отдал на растерзание собутыльнику. Просто потому что проиграл. Просто потому что тот захотел. Мужик накинул сверху сотку. Стою сотку. Продана мерзавцу, который так и не понес наказания. Спустя год отдал в бордель, чтобы откупиться от преследования. Своеобразный подарок «новому хозяину города».

— Костя — произношу вслух и открываю глаза.

— Да. Это я. Рядом — обнимаю и чувствую ответное прикосновение.

— Костя — не могу успокоиться, хоть и понимаю, любимый рядом. Спас снова, как тогда. Закончил мой ад.

— Успокойся — гладит по голове, пока я крепко обнимаю за шею — Ты дома. Со мной. Теперь все хорошо. Обещал же. 

Бек

— Не нравится эта тишина — устало потираю лоб и наливаю очередной стакан.

— Что не так? Выдумываешь много. Когда-то должно было наступить спокойное время.

— Рама, сколько таких момент было?

— Нууу… Так сразу не вспомнишь.

— Слышал фразу: “затишье перед бурей”? — друг тоже пополняет бокал — Сейчас тот случай. Шаповалов и Рогозин легли на дно окончательно. Это бесит и вывод из равновесия.

— Думаешь готовят удар?

— Уверен. Не те люди, чтобы спускать на тормозах. И тот факт, что ни разу не проявились, меня настораживает. Никто не видел и не слышал. Словно их не было. Испарились.

— Не ко всем странам есть доступ, но парни стараются. Пробиваем возможные и невозможные каналы.

— Мы не смогли засечь, как покидали город. Кстати, Рама, это твой косяк. Твои люди допустили осечку в камерах видеонаблюдения. Упустили мусора, которого смогли перекупить. Как такое возможно?

— Расслабился. Прости.

— Будем считать, делаю подарок на рождение первенца. Но в следующий раз, будь готов к наказанию. Твои люди и твой участок. Спуску давать нельзя.

— Знаю. Того мента больше нет.

— Избавился? Не твой метод.

— Выгнали с позором. Сейчас на рынке овощами торгует.

Вновь опустошаем бокалы. Никак не могу собрать мысли. Помню в тюрьме, когда Шмель готовил покушение, сердце бешено колотило, в предчувствии опасности. Скорого удара. Сейчас ощущения те же. Холод пробирает до костей так сильно, что волосы на загривке встают дыбом. Еще мелкие неприятности. То один захотел больше, то другой взбрыкнул. Мелкие рыбешки, а шуму больше, чем от китов. Последние две недели только и приходится напоминать о том, кто здесь хозяин. В особенности кому служат, и что последует за непослушание.

— Что с отчимом Леси? — снова начинаю разговор.

— Не стоит беспокоиться. Сильно прижали. Пацаны объяснили что к чему. Мужик — полный псих, но не самоубийца. Здесь ему не жить, понял с первой подсказки. В ближайших городах тоже. Не высовывается. Ведет тихо. С каждым днем приближается к границе.

— Медленно передвигается. Стоит придать ускорения.

— Сделаем.

— Ну, хоть одной проблемой меньше.

— Расскажи, лучше о свадьбе? Как решился? Банкет закатил. Смокинг уже примерял? — Рома немного улыбнулся, очевидно вспоминаю свою церемонию бракосочетания.

— Леся мечтает о танце, фото, видео. Хочет почувствовать праздник. Думаю нам необходимо веселье.

— Хорошие новости давно не приходили.