Капище (Чечня-1996) - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 37

- Это точно, - я кивнул головой. - Извини, у нас это уже третий тост будет, для тебя второй.

- Третий, он и есть третий, - Черепанов молча встал, шумно вздохнул, что-то подумал свое, перекрестился, и так же картинно красиво выпил водку. Третий тост - он святой. - Вытер усы, и не садясь, попрощался с нами.

Уже в коридоре он сказал:

- Живите, не спешите съезжать, вчера я звонил родственникам, они еще на пару месяцев там задержатся, на своих Северах.

- Что мы должны?

- А, пустое, - он махнул рукой. - Мне денег не надо, того, что дал, хватит надолго. Перед отъездом положите в холодильник еды, да хозяину сто грамм оставьте. А я буду периодически приезжать, на вас поглядеть. Поговорим, сейчас тороплюсь очень. Ну все, прощевайте. Да, чуть не забыл, тут вот картошки-моркошки привез, со своего огорода. Все чистое, без всякой химии! - последнею фразу он произнес с гордостью.

Я пожал ему руку, моя ладонь в очередной раз просто утонула в его лапище. Не дай бог повстречаться с ним в драке, кулак, что молот, головенку быстро размозжит.

Потом мы вернулись к столу.

- Расскажи, Андрей, как ты стал археологом - я сам когда-то мечтал им стать.

- Да ну? - Андрей был удивлен.

- Маленьким еще был - прочитал про Шлимана. Человек всю жизнь посвятил поиску Трои, еще в детстве изучив "Одиссею" Гомера. И нашел-таки, стал знаменитым и богатым...

- Он плохо закончил жизнь.

- Знаю, умер на улице. В быту был скромен, одежду скромную носил, хотя был богат и прославлен. Но случился какой-то приступ, вот и умер. Так что одеваться, Андрей, надо хорошо, чтобы "Скорую" тебе вызвали, а не бросили подыхать.

- Вот давай за это и выпьем!

Выпили, закусили. Андрей уминал уже третью тарелку супа. Пусть ест, лишь бы на пользу пошло. А то будет худой как велосипед.

-Ну, так как ты стал гробокопателем?

- Просто, очень просто. Нужны были деньги. Семью кормить надо, они же, сволочи, кушать хотят. И кушать хотят каждый день. Я же не могу в этой жизни ничего, кроме как воевать. Военный до мозга костей. Ну вот... Обращался в местный военкомат. Не берут, старый уже по меркам военкоматовских работников. Да и двое ребятишек. Работал всем, кем приходилось, всем, где платили деньги. Ты даже не можешь себе представить какое это ощущение. Не защищен, никому не нужен. Не нужен вообще! Вот ты тут недавно говорил про Систему. Я тоже был человеком системы - военнослужащим. Воевал сначала на стороне одних, потом, так жизнь сложилась, на стороне других. Если в первом случае - за идею, "веру, царя и Отечество", то во втором случае за банальные деньги. И воевал, поверь, не абы как. В полный рост. Довоевался до подполковника. Но закончилось мое время, закончилось время наших ребят. Мавр сделал свое дело - мавр может уходить. Обидно. И тогда и потом был в Системе. А потом, вроде, кругом свои. Никто не говорит тебе с презрением, что ты еврей, я в принципе никогда и не обращал на это внимание. Русский я, русский. Не нацист я, но не нравятся мне кафры...

- Это негры что ли?

- Негры. Кафры, мавры... Афроевреи, можешь так их назвать, политкорректно. Но как ты его ни назови, а он так и останется негром. Может среди них и есть хорошие люди, я в этом не сомневаюсь, но не попадались они мне. Точно так же как чеченцы тебе хорошие не попадались. Ну, отвлекся я. Потом предложили поработать на раскопках чернорабочим. Поработал. Пашешь с пяти утра, пока солнце еще не палит. Потом в полуденный зной перерыв, и опять пахота до самого захода этого чертова светила. А оно так долго не садится за горизонт! Пахал как те, кто строил эти хреновы пирамиды! Начал быстро понимать сам процесс. Начал командовать стоящими рядом. Заметили, повысили до бригадира. А потом пригласили в Египет, но уже кем-то вроде менеджера. Командовал, распределял рабочих, следил за порядком, гонял воров и расхитителей: желающих поживиться на раскопках - море. Закупка продовольствия, снаряжения, инструментов, отправка находок, охрана лагеря, все это было на мне. Я снова был в системе.

- Воровал?

- Нет. Зачем? Я тогда бы снова оказался на улице, но с клеймом "Вор". Не надо. Получал премии, отсылал деньги домой. Не шиковал, на жизнь хватало. Снова почувствовал себя мужчиной, который приносит домой деньги. Содержит семью. А сейчас!.. Эх, наливай, Леха, наливай! Мне бы только домой добраться!

Выпили. Просто, без тостов велеречивых, молча чокнулись и выпили.

- А после этих раскопок стал я снова безработным. И вот один из участников египетской экспедиции предложил съездить в Чечню, отвезти гуманитарную помощь. Отвезли...

- Ты слезу, Андрей, из меня не дави. Не поверю. Не буду подвергать твою историю анализу. Некоторые вещи явно не стыкуются, особенно с той информацией, что ты раньше рассказал мне. Не вяжутся они, не вяжутся. Не хочешь говорить - не надо. Мне только надо деньги получить.

- Деньги любишь? - Андрей внимательно посмотрел на меня.

- А ты не любишь?

- Люблю, но не зацикливаюсь.

- Повезло тебе. А я вот сейчас безработный. Всегда был нищим, а сейчас нищий вообще. Но тогда была Идея, какие-то льготы, уважение, я был в команде, в обойме а сейчас - просто нищий. И никаких перспектив. Не хочу быть нищим - надоело, устал.

- Потом поговорим насчет денег, потом. Есть одна задумка. Надо ее до конца обкатать в голове, есть очень много вопросов, но потом, все потом. А сейчас спать, что-то хмель меня взял.

- Только, имей ввиду, что не вербуюсь я.

- Да пошел ты... Не шпион я.

Ну вот, казалось бы, можно и расслабится.. Но не верил я уже, что Контора от меня отстала. Хотел верить, но какое-то шестое чувство не давало расслабится. Я метался по квартире как загнанный зверь. Все шло как в классической операции. Объекту создается режим мнимого благодушия. Чтобы, значит, он, сволочь, расслабился, и начал совершать глупости. Связываться со своими и прочее.

Вспомнился случай. Приехал я как-то в командировку в Питер. Захожу к коллеге-особисту, он курировал пограничников. Тот сидит и сияет. Бутылку на стол, и рассказывает, что километрах в трех от самой российско-финской границы стоит учебная полоса. Участок местности оборудован как настоящая граница. Столбы полосатые с орлами стоят, несколько рядов колючей проволоки, контрольно-следовая полоса. Молодых солдат натаскивают на ней. А за ней у офицеров огороды, и вот этот особист в выходной день возится на своем участке, картошку окучивает. И тут видит, что какой-то военный крутится возле КСП. Покрутился, покрутился, и вдруг как рванет через КСП, прямо по особистской картошке и к лесу. На опушке падает на колени, руки к небу тянет и орет как резаный: "Свобода!"