Любовь в пробирке (СИ) - Кальчук Кристина - Страница 23

 – Наелась? – спокойно спросил он меня. 

 – Да, думаю, можно спокойно отправляться в путь и не бояться, что мы помрём с голоду, – решила пошутить я. 

 – Хороший, и главное правильный завтрак, ‒ залог хорошего дня, – улыбнулся он мне, слегка касаясь моей руки. Растерявшись, я вскочила и протараторила: 

 – Я готова! 

 Вздохнув, он лишь кивнул и направился рассчитаться, а я, не теряя времени, решила набрать моего гинеколога. Достаточно тянуть кота за хвост, пора сходить на обследование, тем более может меня запишут только на следующую неделю, никто ведь не знает, какая у них тут очередь. Долгие гудки разрезали тишину, Виктор рассчитывался за наш завтрак и изредка посматривал в мою сторону. Не дозвонившись, я решила попробовать набрать номер еще раз. После долгого ожидания мне ответил приятный женский голос, немного грустный, словно женщина плакала. Растерявшись, я не знала, как поступить, может, я номером ошиблась? Молчание затянулось, и женщина на том конце провода повторила: 

 – Я вас слушаю!

 – Простите, пожалуйста, я, наверное, номером ошиблась. Я звонила своему врачу Дмитрию...

 – Он в коме, – не дав мне договорить, сказала она и тут же отключилась. 

 В коме?! Это значит... Так, стоп! Это значит, что мой врач–гинеколог и друг Виктора ‒ один и тотже человек?! Или у меня сейчас паранойя?! Сколько таких совпадений реальны? Так, тормози! Чего же я удивляюсь, ведь именно Дмитрий Борисович меня устроил на мою новую работу, а я уже и позабыла сей факт. Осознав, в конце концов, случившееся, мне стало немного дурно. Как бы это глупо не звучало, но пока трагедия затрагивает людей незнакомых, реакция всегда иная. Да, безусловно, жалко и печально, когда такое происходит. Но когда это касается людей, с которыми ты лично знаком, всё значительно печальней, и хочешь ты того или нет, кусочек печали начинает тебя поедать изнутри, а волнение накатывает и нарастает, словно снежный ком. 

 – Полина! – Виктор подскочил и взял меня за плечи, внимательно всматриваясь в моё лицо. Его взволнованный взгляд обшарил меня с головы до ног, пытаясь понять моё состояние. Неужели услышанная новость так отпечаталась на моём внешнем виде? Я продолжала стоять, словно вкопанная, пытаясь собраться с мыслями, но продолжала молчать.

 – Полина! Что случилась? Ты белее мела! – он немного встряхнул меня, и оцепенение, что сковывало меня, спало. 

 – Всё в порядке, правда, – попыталась я его убедить, но не тут–то было. Его взгляд и сведенные на переносице брови говорили об обратном. Сказать, что я знаю? Этот вопрос, словно отбойный молоток, стучал в моей голове, и таки окончательно привёл меня в себя. Отстранившись немного от него, что ему не очень понравилось, опять–таки делая вывод от ещё более нахмурившихся его бровей, я попыталась ответить более спокойным и ровным голосом: – Ничего не случилось, просто голова немного кругом пошла, вот и всё, – я предпочла промолчать. Скажи я "А" ‒ и мне придётся весь алфавит произнести. А это слишком личное, я считаю. То, что мой новый начальник время от времени задаёт вопросы и интересуется, говорит о том, что он ничего не знает, либо знает то, что должен знать. Пока пусть все остается так, а там будем смотреть по ситуации.

 – А, ну это хорошо, то есть, прости, я не это имел в виду, – растерянно произнес он и продолжил:– Я подумал, что что–то стряслось, если учесть, что минутой ранее ты разговаривала по телефону. Может, тебе обследоваться? У меня есть хорошие знакомые среди медиков, – посмотрел он на меня, ожидая ответа. 

 – Нет, спасибо. Всё хорошо, правда. Свежий воздух, перенасыщение кислородом, у меня так бывает, голова либо кружится, либо и того хуже ‒ болит, ‒ попыталась улыбнуться я. 

 – И всё же я настаиваю! – продолжал стоять он на своём. – Пара капель крови на всеобщие анализы тебя не разорит.

 – Это лишнее, я здорова, – с напором ответила я, пытаясь донести до него, что вопрос закрыт. Мне бы вначале самой узнать, в положении ли я, или все же нет. Как бы меня Дмитрий Борисович не уговаривал сделать всего три подсадки, я упиралась и хотела больше. После долгих пререканий и споров я просто подписала бумагу о том, что сама решилась на такое количество эмбрионов, а это недопустимая норма. Доктор меня уговаривал, продолжая настаивать по той причине, что один из эмбрионов, уже находясь в матке, может раздвоиться, и я рискую иметь четыре плода. Он, словно маленькой, на пальцах объяснял, чем это может закончиться, но я упорно стояла на своём. Мой первый раз закончился ничем! Несмотря на то, что я молода и здорова, первое моё ЭКО пролетело мимо, все три эмбриона. Прежний врач только руками разводил и говорил, что не всё ещё потеряно. Чтобы мы не отчаивались и продолжали жить открыто половой жизнью, так как благодаря пройдённому гормональному курсу всё ещё может получиться натуральным образам. Но и тут всё мимо! И вот, когда вышел положенный срок, я решила обратиться к другому врачу, настаивая на большом количестве подсадок, как говориться, чтобы наверняка. Может, всё так печально из–за моего бывшего, что и в этот раз всё мимо? 

 – Хорошо, не буду настаивать, хотя очень хочется, – бросил Виктор странную фразу и, развернув наши чемоданы, выжидающе приостановился, пропуская меня вперед. 

 – Спасибо, – пробормотала я, очень надеясь на то, что этот вопрос исчерпан. 

 Дорога до дома оказалась немного напряженной, каждый думал о своём. Виктора тревожила ситуация с его другом, меня как бы тоже это затронуло, и было очень грустно. Ещё как бы я не хотела себе в этом признаваться, мне было жаль, что он уезжает. Так практически всю дорогу мы провели в молчании, изредка перекидываясь ничего незначимыми фразами. Подъехав к моему дому, я немного занервничала, сама не знаю почему, но это факт. 

 – Полина, – остановив машину, Виктор развернулся в мою сторону, – хочу тебя попросить: постарайся всегда быть со мной на связи. Оглядев его немного взволнованное лицо, я лишь кивнула, понимая, что он переживает после того, что случилось с его другом. Это вполне нормально. Я тоже волнуюсь, и очень сильно, ведь ему предстоит длинная дорога. 

 – Обещаю быть паинькой, – решила я сгладить немного напряжение и улыбнулась ему. Ответная улыбка прилетела тут же, и всё, моё сердце встрепенулось и помчалось ему навстречу! Молчание затянулось, в воздухе, казалось, ещё момент ‒ и начнут трещать искры, а мы так и сидели, продолжая смотреть друг другу в глаза. Нервно сглотнув, я всё же трясущимися руками открыла дверь автомобиля. Но Виктор тут же, не сдержавшись, схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом. 

Полина

 – Постой, Полина, прошу, будь осторожна и ежедневно выходи со мной на связь, хорошо? – малейшее прикосновение его руки, сбивало меня с мысли. Сложно было думать, да что там думать, ‒ дышать. Дыхание буквально залпом смешалось, и я с трудом начинала понимать происходящее. В частности, его странные просьбы, что может случиться, и почему ему так важно моё постоянное присутствие, пусть на расстоянии, но всё же?! 

 – Виктор, – я неспешно высвободила свою ладошку и одновременно продолжила: – Не переживай, ну что может произойти? Я сегодня же просмотрю все назначенные встречи, те, что, помоему мнению, не очень важны, я просто перенесу, ну а с теми, с которыми не буду знать, как поступить, я сразу буду звонить, чтобы дополнительно уточнить и согласовать с тобой. Так что можешь быть решительно спокоен, – прилагая адские усилия, дабы не потонуть в глубине его лазурных глаз, вымолвила я на одном дыхании.  

 – Хорошо, – вздохнув с неким безнадёжным разочарованием, ответил он мне и, не медля более, вышел из машины, чтобы отворить переднюю дверь, закрывшуюся в момент, когда он меня развернул так внезапно к себе. Считанные секунды ускользали неумолимо быстро, вот он уже возле дверки автомобиля, щелчок ‒ и дверь открыта, а передо мной его громадная ладонь, предложенная в помощь. Словно в замедленной пленке старого чёрно–белого немого кино, я вложила свою ладошку в его, затаив дыхание, и поставила ногу в изящной туфельке на асфальт, затем ‒ вторую. Следующее мгновение ‒ и я стою на ногах, слишком близко, практически вплотную к нему. Виктор, словно сознательно, постоянно пытается нарушить границы приличия, грань между начальством и подчинённой. Его рука крепче сжимает мою ладонь, а большой палец, кажется, поглаживает ее тыльную сторону, но я в этом не уверена. Сердце так стучало, отколачивая самую сущую чечетку, что все прочее казалось моим нездоровым бурным воображением. Ещё одно мгновение ‒ и я позабуду, кто я и как меня зовут. Я как будто находилась в лёгком дурмане из–за его жаркого дыхания, что щекотало мои бесцветные губы. Продолжая неуверенно стоять в двойной ловушке, зажатая между ним и его автомобилем, я лихорадочно обдумывала, как поступить, ведь краткие секунды неоправданно затягивались, и необходимо было что–то предпринимать. Вот только что? Спасательным кругом в этом, явно бедственном для меня, положении стал мой новоиспечённый сосед, который так удачно бегал по утрам.