Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 25

Гест мышью шмыгнул в погреб, и Флавий облегченно вздохнул. Между тем одежды ему навалили на руки столько, что пришлось придерживать подбородком. Он отнес всё это ко входу и аккуратно развесил на гвоздях. Здесь ему стало нехорошо, руки-ноги ослабли, затряслись, и он привалился к стене. Только нашел опору, закрыл глаза — и за него взялась боль. Противная, тянущая, способная измотать кого угодно. Как же ему до сих пор везло, если за время их связи Магду ранили только сейчас!

Он потянулся было к Магде, чтобы ее поддержать, — но раздумал. Сейчас хорошо, если хватит сил на себя. Однако одна только мысль о нексуме помогла ему справиться с дрожью.

Флавий отлепился от стены, подложил в очаг березовых дров из поленницы, приготовленной с утра заботливой хозяйкой. Пламя ухватилось за сухое дерево, стало пожирать его с хрустом.

Гости, весело гомоня, рассаживались за столы.

Гест появился из погреба с бочонком пива в обнимку. Взгромоздил его на лавку рядом с Фрости, ловко вышиб дно. Похватал с полок пузатые кружки, деревянные и глиняные, расставил перед гостями.

— Тащи окорок, — велел ему Флавий. — Тащи всё, что есть.

Фрости отхлебнул пива и сказал:

— Надо взглянуть, что за скотина у Гисли. Я бы не отказался от жареного барашка.

Никто не отозвался. Разбойники ленились идти во двор, забивать и разделывать барана. Они хотели сначала посмотреть, что принесет Гест. А он приволок огромный розовый окорок и нарезал его на деревянной доске ножом, который у него и не подумали отобрать. Потом принес кадку с мочеными груздями.

Флавий разглядел наконец руки Геста. Жесткие ладони были совсем гладкие — без следа ожогов, без мозолей.

А у голодных разбойников разгорелись глаза. Кто сглатывал слюну, кто вытирал лоб, кто стучал по столу опустевшей кружкой, намекая, что надо бы добавить. Флавий вился между ними вьюном — наполнял кружки, улыбался, болтал со всеми, кто был в настроении болтать. Рассказывал про праздник у лагмана, про состязания, про силача с Западных островов, который всех уделал в первый же день, а потом отказался состязаться: мол, всё равно выиграю, а вы обидитесь.

— Я тоже был таким, — сказал Фрости. — Если бы не завистники… — Он помрачнел и единым махом допил свое пиво. — Любопытно было бы прийти туда, на праздник. И посмотреть, чего стоят откормленные домашние боровы рядом с лесным вепрем.

— Доблесть доблестью, но и осторожность не помешает, — пробормотал Гест, поднося заново наполненную кружку.

Фрости зыркнул на него глазом:

— Что?

— Я говорю, что для дикого вепря странно держаться за меч в доме, где нет никого, кроме женщин и рабов.

Фрости выпятил губу.

— Это что за подначки? Причем здесь бабы и слуги? Стану я откладывать оружие под носом у лагмана!

— Лагман и его люди охотятся, — сказал Флавий. — Вряд ли они заглянут сюда. Иначе я сам предложил бы держаться осторожнее. — И он попытался внушить Гесту взглядом: «Прикуси язычок!»

— Вот-вот. Эти охотнички… Никогда не знаешь, куда их занесет, — сказал Фрости. — Сегодня у озера столкнулся с такой — баба на коне, при луке и кинжале. Ранила двух моих людей. Нам повезло, что она не из дома лагмана. Иначе ее стали бы искать, и пришлось бы нам уже сегодня жечь здесь всё и убираться. А так есть где переночевать. И с кем, — Он подмигнул соседу, и тот улыбнулся, встопорщив усы и показав ряд крупных зубов.

— Что за охотница? — спросил Флавий, стараясь не выдавать волнения.

— Красивая. Не похожа на здешних баб. Сильная. Злющая. Не удивлюсь, если между ног у нее зубы. Впрочем, проверим.

— Ты привез ее сюда?

Вопрос был лишний — Флавий и так чувствовал, что Магда где-то в доме, а Фрости мог насторожиться. Но Фрости, кажется, ничего не заподозрил.

— Да она отсюда, из этого дома, — ответил он. — Кстати, ты ее знаешь? Чья она? Высокая, русые волосы, платье серой шерсти, грудь… М-м, грудь.

— Ты, должно быть, говоришь о Магде. Она с юга, из-за моря. Она гостья здесь.

— Да? Ну, ее я, пожалуй, возьму с собой.

— Возьми и меня, — сказал Флавий.

Разбойник окинул его придирчивым взглядом.

— Что ж, прислуживать и болтать ты горазд. Горазд ли биться? Мне холеные барашки нужны только ради нежного мясца.

— Как хотите, — сказал Флавий. — У Гисли-то я точно не останусь.

— Ну… Я уже год как шатаюсь по лесам. Между прочим, благодаря Гисли. Это он настоял, чтобы меня объявили вне закона. Думаю прибиться к Сверри — ему нужны люди.

Флавий подлил ему пива.

— О! Сверри. О нем здесь говорят так, словно он важнее конунга.

Разбойники стали переглядываться, а Фрости сказал:

— Ну, важнее или нет, не знаю, но у тех, кто называют конунгом Сверри, есть на то основания.

Флавий хотел было спросить еще, но Фрости его опередил.

— А за что ты хочешь отомстить Гисли?

Флавий внутренне заметался, пытаясь придумать вранье поправдоподобнее.

— Я привез в Скогар немало добра. Рассчитывал, что хватит на зиму, и думал кое-что обменять. Гисли отобрал у меня всё, да еще выставил меня виноватым.

Толстые губищи Фрости презрительно искривились.

— Да, Гисли палец в рот не клади. Что же, надеешься получить свое добро назад?

— Я рад уже тому, что Гисли оно не достанется. Хоть сейчас покажу, где он хранит свое богатство. Наверняка обобрал не только меня.

Фрости зевнул, не прикрывая пасти, прямо в лицо Флавию.

— Ладно, идем. Посмотрим, что там у него. А потом вели бабам готовить нам постели. И пусть сами туда ложатся — постели надо согреть.

Разбойники поднимались с мест, с тяжелым скрипом отодвигали лавки, с громом переворачивали их, продвигаясь к выходу. Они нагрузились пивом, отяжелели и стали неловкими. Шли, пошатываясь, пересмеивались, пихали друг друга в бока. Никто не хотел оставаться в доме, пока остальные делят богатства Гисли.

Флавий сбился с ног, подавая им одежду. Фрости взял у него плащ, снял со стены факел и велел идти вперед.

Солнце уже заходило. Тучи, и утром-то висевшие низко, теперь вообще спустились на землю. Не дождь, не снег — промозглая сырая полутьма.

Гисли хранил добро в сосновой клети, поставленной над большим основательным амбаром с запасами зерна. Там были хорошие шкуры, крепкие ткани из-за моря, серебро и немного золота — всё, что собрали несколько поколений его семьи.

Разбойники поднялись по лестнице, сбили тяжелый замок, отодвинули деревянный засов, перехваченный в четырех местах железными скобами, и зашли внутрь.

Фрости вставил факел в гнездо у двери, осветив стоящие на полу в два ряда сундуки. Разбойники с грохотом откидывали тяжелые крышки, запускали руки по локоть в легкие, хорошо выделанные меха, показывали друг другу серебряную утварь. Шумели они страшно — шутили, смеялись, кричали.

Убедившись, что на него никто не смотрит, Флавий вытолкнул Геста на лестницу и выскочил за ним. Притворил дверь и задвинул щеколду. Гест ждал его внизу. Флавий шепнул ему с последней ступеньки:

— Теперь давай к лагману. Пусть поторопятся — долго я не продержусь.

В круглых глазах Геста искрилось восхищение.

— Я сейчас, только лыжи возьму.

— Какие лыжи? Бери лошадь.

Флавий махнул рукой в сторону конюшни и побежал к дому. Уже у крыльца услышал, как разбойники колотят в дверь, зовут его и клянут.

Что ж. Четыре мили — это четыре мили, даже и на коне. Пока Гест оповестит людей лагмана, пока те соберутся… Сколько могут выдержать запоры?

Флавий забарабанил в дверь хозяйкиной горницы.

— Эй! Выходите. Берите все оружие, какое есть в доме. Вооружайте рабов. Сейчас любой человек на счету. Разбойников я запер, но дверь клети их надолго не удержит.

Послышались восклицания, звук отодвигаемого засова. Хозяйка вышла, осмотрелась, всплеснула руками.

— Пусть с тобой будет благословение богов!

— Где Магда? — спросил Флавий.

Она сразу запричитала:

— Магда уехала гулять, а потом ее привезли эти разбойники, раненую. И заперли в чулане.