Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 19

В назначенный день Флавия разбудили задолго до света. Он оделся, поцеловал спящую Магду и вышел в общую залу, унося воспоминание о ее теплой коже, полураскрытых влажных губах. Завтракать не стал, о чем вскоре пожалел. За воротами усадьбы их встретил мир, похожий на царство мертвых, каким его рисуют в стихах поэты империи. Черное небо, белая земля. Потревоженные ветки деревьев постукивают друг о друга с неживым щелканьем, как сухие кости. Плоть давно сошла, а костям торчать здесь до конца времен…

Спутники Флавия весело переговаривались, выпуская в черное утро облачка живого пара. Флавий впервые был благодарен людям за то, что они просто рядом. Обычным людям, не нобилям.

Еще от опушки он увидел в полях деревянные стены усадьбы, а над ними оранжевое зарево, как от пожара. Через поле тянулась широкая накатанная дорога.

Усадьба встретила их шумом и светом. Дубовые ворота стояли настежь. Во дворе жгли костры. Теплый свет лился из раскрытых дверей большого дома. По двору сновали слуги: собирали лагмана и его близких на охоту.

Флавий с удовольствием разглядывал охотников в красных, зеленых, синих плащах, в меховых шапочках с ярким полотняным верхом. Слуги подводили к ним оседланных лошадок местной породы. Низенькие, крепкобокие, с длинными пушистыми гривами, лошадки тоже были яркие: рыжие, соловые, пегие. Охотничьи собаки рвались в лес. Одних еле удерживали на поводках, другие прыгали свободно, повизгивали, лизали руки всем, кто соглашался это терпеть. Третьи сидели рядом с хозяевами и терпеливо ждали, но по мордам было видно: они уже там, в лесу, гонят зверя. А собакам-то зимний лес вовсе не кажется мертвым!

Флавий смотрел бы и смотрел, но спутники потащили его к одному из боковых входов в большой дом. Здесь под навесом стояли распряженные сани и розвальни. Флавий углядел на подстилке тушу черного кабана, украшенную рябиной. Видимо, подношение на праздник от какого-то бонда. Триггве, один из охотников Гисли, проходя мимо, сотворил знак, отпугивающий нечисть. Флавий вспомнил, что по скогарским поверьям черный кабан считается оборотнем.

В доме их встретили радушно: здешний управляющий был большим приятелем Гисли. Флавия усадили на широкую скамью, дали ему кусок мясного пирога и кружку крепкого пива с плотной пеной.

— Рано утром — и уже пить? — удивился Флавий. — Что ж, на то и праздник.

— До дня Зимнего Солнцестояния еще две недели, но что делать зимой, как не праздновать? — отвечал Триггве, один из охотников Гисли. — Но крепкого тебе пока больше не дадут — это так, согреться с дороги.

Флавий выпил и присоединился к разговору о состязаниях. Задавал вопросы на ломаном ольмийском. Скогарский язык — почти ольмийский, так что понимать его понимали, а то, что он чужеземец, Флавий и не скрывал.

В здешних краях лагман был единственным представителем власти на много десятков миль. Люди со всей округи каждую зиму съезжались сюда помериться силой. Особенно важно это было для молодежи: надо же им разобраться между собой, кому весь следующий год верховодить, а кому подчиняться.

Флавию сказали, что из-за моря в этот раз никто не приехал. Вот в прошлом году здесь гостили знатные ольмийцы, а сейчас только свои. Время, конечно, тревожное…

Флавий вспомнил слова Гисли: «Места у нас тихие». А здесь что-то другое говорят. Почему время тревожное? Что происходит?

Но от его вопросов отмахнулись: «Это дела конунгов. Да и в любом случае Сверри со своими людьми к нам вряд ли доберется». И снова заговорили об играх.

Состязания лыжников считались самыми простыми. Их проводили утром, а потом гостям предлагались более сложные забавы. Флавию объяснили, что в первый день бегут все желающие, на второй — только двадцать лучших, а на третий — трое.

Отдохнув и согревшись, охотники Гисли и Флавий вышли с толпой других участников за ворота, в заснеженные поля. Следовало трижды обежать вокруг стены, ограждающей усадьбу. Флавий прикинул на глаз — путь выходил около трех миль.

Охотники Гисли лезли вперед, бесцеремонно проталкиваясь сквозь толпу. Флавий шел следом, и ему удалось встать довольно близко к первому ряду. Он притянул лыжи ремнями к ногам и стал ждать сигнала.

Когда взметнулись вверх факелы, все бросились бежать по намеченной деревянными столбиками-вешками дороге — толпой, без всякого порядка. Толкались локтями, пихались, кого-то сразу уронили. Все это больше напоминало потасовку, чем состязания в беге.

Выбраться вперед так, чтобы не сбили с ног — попробуем!

Флавий проскочил между парочкой противников, сцепившихся на ходу, и великаном, прущим как зверь в гоне, — такой сшибет, если встанешь у него на пути, но специально подсекать не станет, потому что ничего вокруг не видит и не слышит.

Ему стало жарко и весело. Время замедлилось, как часто бывает, когда что-то нужно сделать быстро. Он видел каждого соперника и понимал, чего тот стоит и что сделает в следующий миг. Вот этот, кажется, некрепок в коленках. Проверим — да! Флавий прошел впритирку к намеченному сопернику, толкнул его боком, точно зная, что ответа не получит. Пока соперник пытался сохранить равновесие, Флавий уже обогнул следующего, извернулся, уходя от чьих-то кулаков, и выбрался на относительно свободный участок. Впереди — спины плотной стеной, лыжники бегут, задевая друг друга локтями. Удастся ли пробиться?

Пока Флавий соображал, как бы половчее протиснуться и не получить тычков, рыжий здоровяк справа от него с коротким «С дороги, обглодок!» шарахнул кулаком по лицу какого-то мальчишку. Тот согнулся и отшатнулся под ноги Флавию.

Флавий ухватил мальчишку за куртку. Вот ведь помеха. Сейчас любая заминка опасна: сзади наскочут, сомнут… Отпихнуть подальше — но лыжи наехали на лыжи, к тому же мальчишка и сам вцепился в него, пытаясь устоять на ногах. Глазищи круглые от испуга, верхняя губа приподнята над зубами, как у скалящегося пса. Из-под шапки выбились крупные темные кудри, из ссадины в углу рта кровит.

Флавий усмехнулся: да это же паршивец, удравший из колдунского дома с амулетом! Как его там… Гест! Сейчас он был в обычной одежде скогарских охотников: длинные плотные штаны и меховая куртка с полами до середины бедра, прихваченная поясом.

Вот это удача! Надо ей воспользоваться с умом.

Флавий отпустил добычу и указал подбородком на рыжего здоровяка, который протискивался сквозь плотный заслон спин:

— Давай. Когда…

Договаривать не требовалось. Гест кивнул и, пригнувшись, скользнул к рыжему. Тот как раз толкнул одного из передних — и получил по удару от него, и от его соседа слева. Все трое сцепились, и в стене из спин образовалась брешь. Гест просочился в нее как кот в подворотню и дунул дальше.

Драка продолжалась. За рыжего заступились сразу несколько человек, и теперь уже нельзя было разобрать, кто кого лупит. Двоих или троих уронили, и дерущиеся спотыкались о них. Задние пытались проскочить мимо свалки и в спешке сталкивались друг с другом. Передние оборачивались, строй распался.

Флавий чудом протиснулся между двумя парами молотящих друг друга здоровяков, радуясь, что на лыжные состязания запрещено брать оружие.

Всё, вырвался. Здесь уже только отдельные лыжники неслись сломя голову, стремясь как можно дальше убежать от толпы. Флавий заметил впереди легкую фигурку Геста, догнал его и пристроился след в след шагах в десяти. Паренек шел в хорошем темпе, и перед ним было не так уж много народу.

Флавий скользил по неглубокому, хорошо слежавшемуся снегу, наслаждался свободой и тем, что он один из первых. Еще не рассвело, но черно-белый мир окрасился в алые цвета азарта.

Пусть Флавий стоит на лыжах только неделю, выносливости и ловкости у него побольше, чем у отребья. Этим и возьмет. В первый раз достаточно прийти в первой двадцатке.

Флавий наблюдал за Гестом, не пытаясь приблизиться. А Гест изо всех сил бежал за крупным парнем, одетым слишком легко для зимы: безрукавка поверх рубахи, и никакой тебе куртки. Парень шел спокойно, ровно, отталкивался сильными красивыми движениями и в сравнении с прочими лыжниками был подобен орлу среди чаек. Гест нагнал его только на середине первого круга — и он обернулся: