Как целует хулиган (СИ) - Андриевская Стася - Страница 23

– Так, короче, – усмехнувшись, хлопнул его по плечу Кирилл, – жди меня здесь!

Ушёл и уже минут через пять вернулся с тремя девчонками из соседней баньки. Раскрасневшиеся, замотанные в простынки, они хихикали и с охотой угощались их водкой с пивом. Щебетали о какой-то херне, постреливая глазками, шушукались друг с дружкой на ушки. Иногда, повизгивая, убегали по деревянным мосткам купаться голышом в Волге. Сначала возвращались в мокрых, облепивших тела простынках, потом перестали заморачиваться и, скидывая их прямо здесь, на веранде, убегали в темноту, белёсо сверкая то задницами, то сиськами. И как бы там Данила не злился, но у него уже конкретно стоял. И даже наоборот – злость подхлёстывала желание.

– Ну и чего ты морозишься? – подмигнул Кир, когда они убежали в очередной раз. – На счёт чёрненькой сильно сомневаюсь, но другие две точно дадут, сам же видишь. Мне кажется, у вас даже неплохой тройничок наклёвывается. Иди, оттянись! А потом уже и за дела побазарим.

– А ты? К чёрненькой подкатишь?

– Не, брат, я пас! – рассмеялся Кирилл. – Говорю же, меня девчонка дома ждёт.

– Да не ждёт она, Кирей! Не верь.

– Не, брат, эта ждёт. Ты просто не знаешь, о чём говоришь. Но я вас познакомлю, и ты сам поймёшь. Только сразу говорю, делиться по-братски, как в старые добрые, не светит, ясно? Даже не дыши в её сторону.

Данила помолчал, разглядывая мелькающие между ветвями звёзды. На душе было тоскливо. Хотелось то ли ещё сильнее нажраться и забыться, то ли наоборот, отжечь так, чтобы небо, к чертям, вспыхнуло.

– А почему думаешь, что чёрненькая не даст?

Кирилл дёрнул плечами:

– Опыт. Такие только на второй-третий день уламываются.

– В жопу твой опыт, братан! Засекай десять минут.

Стоял на берегу, почти на кромке воды, смотрел на звёздное небо и плывущие по нему лёгкие пёрышки облаков. Чёрненькая сосала... ну так себе. А может, это просто Даниле не больно-то и хотелось. Куража не случилось. Он думал, будет сложнее. Думал, придётся уламывать, может, даже, слегка применить силу. Сейчас хотелось именно этого, чтобы выплеснуть злобу и отыграться, но...

...Он только медленно провёл пальцем по её плечу и, поймав, якобы возмущённый взгляд, склонился к уху:

– Кис, отсосёшь?

Она презрительно фыркнула и сцепила руки на груди, а Данила поднялся и ушёл к берегу...

Через четыре минуты он уже перебирал волосы на её затылке и слегка задавал темп, но она жеманничала и слишком много из себя строила, для такого простого дела, как минет. Надоело. Разозлился и, жёстко натянув волосы под самые корни, сделал всё сам. Она давилась, кашляла и захлёбывалась слезами и слюнями, но ему было плевать. Она сама пришла. Значит, хотела.

После разрядки настроение упало окончательно. Попробовал снова завести разговор о планах, но плюнул. Теперь не хотелось даже этого. А больше всего калило то, что, несмотря на хмельную бошку, понимал, что тупо завидует братану и его уверенности в своей девчонке, его спокойному решению, что ему больше не нужны другие, потому, что теперь есть ОНА.

Это, конечно, и напрягало. Ну как это так, что, одна – и навсегда? А как же драйв и разнообразие? Как же их с Киреем угарные рейды по клубешникам в поисках приключений? И это было ещё тогда, когда они, считай сопляками были – Кирею восемнадцать с половиной, Даньке только восемнадцать стукануло. Только-только в серьёзные заведения пускать стали, туда, где уже нормальные тёлочки тусили, а не шмара малолетняя... А теперь-то им вообще вся масть пуститься в отрыв!

И тут оба-на! – «Меня девчонка дома ждёт»... Что за нахер?

Но в глубине души всё равно завидовал. И неожиданно чувствовал себя как-то слегка на отшибе. Словно третий лишний. Не был к этому готов.

Но это братан Кирей, а поэтому и зависть к его везению – светлая. Молодец он, что тут сказать. Нашёл хорошую девчонку – круто! Дай бог, чтобы ту самую, свою.

В голову опять и опять назойливо лезла Маринка. И хотя он и расписал её тут Кирею, как случайно подснятую поблядушку... Но сам в это не верил. Да, он ни хрена не понимал ни её мотивов, ни логики, но чувствовал, что они есть. И по-прежнему хотел понять, что не так, хотя и решил, выслушивая её напоследок у подъезда, что всё, хватит с него.

Оказалось, не хватит. Капец, как не хватит!

«Ты и так получил от меня гораздо больше, чем думаешь»... О чём это, вообще? На что намекала? Что он в чём-то перед ней провинился? Что-то не понял? Накосячил? Может, поэтому её и накрыло так?

А если так, то, может, и нет там никакого парня?.. Просто решила позлить – и у неё получилось...

– Даныч, ты ушёл в астрал? Я тебя третий раз спрашиваю, что у тебя с железом-то? Завязал? Окончательно на спирт переключился?

Данила открыл глаза.

– А?

– Да ёпт... Братан!

– А это, – Данила тряхнул головой, растёр лицо. – Не хочу с железом завязывать, но там думать надо. Просто собирать и сдавать – это баловство, а я бы хотел чего-нибудь на долгосрочную перспективу замутить. Тут нужно либо самому приёмки открывать, либо какой-то склад мудрить, куда всё свозить, набирать тоннаж. Но не знаю, не готов сейчас об этом.

– Э, братан, да ты спишь уже! Ушатала тебя тёлка? Слабак! Ну ладно, иди ложись. Завтра поговорим.

– А может, домой спать рванём? Чёт наотдыхался я тут уже. К тому же, у меня Барс весь день некормленный.

Подъехали на такси к дому Данилы и как-то само собою порешали, что Кирею нет смысла гнать сейчас домой – пятнаха-то всё равно здесь, у подъезда, стоит.

Допили чекушку дядь Серёгиного самогона, растелились на диване.

– Ты только, блядь, ноги свои волосатые на меня не закидывай, понял! – заваливаясь к стене, пьяно ржал Кирей.

А в следующее мгновение он уже храпел. Данила, пошатываясь, разделся, швырнул шмотки на стул. Из кармана джинсов со звоном посыпалась мелочь, и среди неё – половинка сердца.

Сел на край дивана, тупо уставившись на кулон, поводил пальцем по его зазубренному краю... и снова схватился за одежду.

Проснулась резко, словно кто-то окликнул. Сорвалась с дивана, кинулась к телефону, но поняла вдруг, что он не звонил. Показалось.

Сердце отчего-то колотилось, как сумасшедшее. На часах почти четыре утра. Забрала подушку, пошла к себе, но едва открыла дверь в комнату, как с улицы донеслось:

– Мари-и-и-н!

Окатило ужасом. Кинулась к окну, рванула створки. Небо уже просветлялось, да и Данила на этот раз не прятался в кустах, и его силуэт чётко прорисовывался на фоне светлого забора детского сада. Увидел её, идиотски растопырил руки:

– О, Маринка... А я зову, зову...

– Ты нормальный вообще?! Я сейчас папу позову!

– А давай! – беспечно отмахнулся он и вдруг заорал: – Па-па!

– Заткнись, дебил! – обмерла Маринка. – Чего ты вообще припёрся?

Его заметно шатало. Помолчал, опустив голову, наконец, едва устояв, снова задрал лицо ко второму этажу:

– Выйди на минутку, Марин. Сказать кое-что надо.

– Ты время видел?

– Да похрен на время! Говорю же – сказать надо! Выходи!

– Тихо ты, не ори! – в отчаянии оглянулась она на дверь. Комната Тёмушки выходила на другую сторону дома, во двор, и скорее всего Оксана не слышала воплей этого идиота. Но соседи... Не дай бог кто-нибудь папе стуканёт! – Ладно, жди там, только тихо!

На цыпочках выбралась в подъезд, и там уже втопила бегом. Остановилась в начале дома, чтобы не палиться перед случайно не спящими соседями по подъезду. Запахнув на груди папин халат, так, словно он мог спасти её от всех проблем, смотрела, как, пошатываясь, бредёт к ней Данила, и хотелось реветь от бессилия. Это какой-то бесконечный дурной сон.

– Привет, – наконец подошёл он. Смотрел пьяно, но так тепло, что Маринке стало не по себе.

– Виделись уже, – буркнула она, опуская голову. – Чего надо?

– Ничё. Соскучился просто.

– Пфф... Охренеть. Нет слов!

– Ну не злись. Мари-и-ин... – попытался коснуться её локтя, но Маринка не далась, и он со вздохом сунул руки в карманы. – А я видишь, слегка нажрался, – с милой виноватой улыбочкой пожал плечами. Само обаяние и невинность, блин, если бы не упрямо играющие желваки на щеках, даже в таком состоянии выдающие его наглую упёртость. – Братана встретил, последний раз, прикинь, аж перед армией виделись. Ну и... Всё как положено: баня, водка, гармонь, там... Все дела, короче.